News

Суд над Никитиным. Анализ обвинительного заключения

Publish date: 16/10/1998

Йон Гаусло (1962), адвокат, получивший специальное образование в области международного права в университете Осло, 1988 г. Работал в качестве советника в Министерстве юстиции Норвегии (1990-1997). В настоящий момент является юридическим советником объединения Bellona, а также читает лекции в университете Осло. Им был опубликован ряд статей по юридической тематике.

Суд над Никитиным. Анализ обвинительного заключения

Йон Гаусло, 17 октября 1998 г.
Йон Гаусло (1962), адвокат, получивший специальное образование в области международного права в университете Осло, 1988 г. Работал в качестве советника в Министерстве юстиции Норвегии (1990-1997). В настоящий момент является юридическим советником объединения Bellona, а также читает лекции в университете Осло. Им был опубликован ряд статей по юридической тематике.

1. Введение

29 июня 1998 года прокурор г. Санкт-Петербурга утвердил обвинительное заключение по уголовному делу эколога Александра Никитина. За исключением подробного описания фактической и доказательной базы обвинения, обвинительное заключение идентично обвинению, предъявленному следствием ФСБ 8 мая 1998 года, которое образует юридическую часть обвинительного заключения.

Таким образом, как и раньше Никитин обвиняется в государственной измене, то есть шпионаже, путем выдачи государственной тайны иностранной организации, осуществляющей враждебную деятельность в ущерб внешней безопасности Российской Федерации (ст. 275 УК РФ). Кроме этого, он обвиняется в разглашении государственной тайны без признаков государственной измены, но с тяжкими последствиями для безопасности Российской Федерации (ч. 2 ст. 283 УК РФ).

Обвинение до сих пор исключительно базируется на предположении, что Никитин во время работы над главами 8.2 и 2.3.3 доклада объединения Bellona «Северный флот — потенциальный риск радиоактивного загрязнения региона», передал иностранной организации сведения, которые согласно российскому законодательству, относятся к государственной тайне. Никитин также обвиняется в подделке командировочного удостоверения (ст. 196 УК РСФСР). [1] Однако, по этой части обвинения дело против Никитина прекращено 16 сентября 1998 года судьей Сергеем Гольцом, который будет председательствовать в суде. Поэтому это не будет предметом дальнейших комментариев.

Целью данного документа является анализ того, дает ли обвинительное заключение юридическое и фактическое основание для обвинений, выдвинутых против Никитина. Забегая вперед, скажу, что ответ на оба вопроса будет отрицательным.

Анализ, приведенный ниже, свидетельствует о том, что обвинительное заключение не имеет какой-либо формальной правовой основы (раздел 2). Кроме этого, юридическая часть обвинительного заключения слово в слово повторяет предыдущее обвинение, за исключением устраненных ссылок на секретные и/или имеющие обратную силу приказы, которые составляют правовую основу дела. Таким образом, де-факто Никитин по-прежнему обвиняется в нарушении этих приказов, несмотря на то, что Конституция России в ч. 3 ст. 15 и ст. 54 запрещает уголовное преследование на таком основании (раздел 3.1). Это также ясно из более чем 20 прямых ссылок на конкретные положения секретных и/или имеющих обратную силу приказов в тексте заключения экспертов 8 Управлением Генштаба Министерства обороны (МО) РФ. Это экспертное заключение образует основание обвинения против Никитина. Однако оно не имеет силы по причине его полного базирования на секретных и/или имеющих обратную силу приказах, которые экспертам было запрещено использовать указанием заместителя Генерального прокурора России от 27 января 1997 года (раздел 3.2).

Уголовное дело с таким обоснованием было бы прекращено в любой стране, где правит закон. Однако в России это дело было передано в суд даже при наличии ряда других (второстепенных) оснований для его прекращения. Обвинение все еще довольно общее, чтобы соответствовать требованиям ст. 144 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР (раздел 4.1). Практически вся информация, в передаче которой обвиняется Никитин, была ранее опубликована в открытых источниках (раздел 4.2), и даже меньшая часть этой информации может быть отнесена к секретной, применительно к списку сведений, отнесенных к гостайне, который был утвержден приказом министра обороны (раздел 4.3). К тому же, эти сведения не составляют государственной тайны, применительно к Закону «О государственной тайне» (раздел 4.4).

Обвинение также имеет существенные ошибки по использованию статей Уголовного кодекса. При условии, что вышеупомянутые ошибки не были совершены, единственный логичный шаг был бы квалифицировать действия Никитина по ст. 283, как в отношении информации в главе 8.2, так и по информации в главе 2.3.3 (раздел 5.1). Когда обвиняющая сторона использует ст. 275 применительно к главе 8.2, отсутствует согласованность между фактическим и юридическим основанием дела (раздел 5.2). Также применение ч. 2 ст. 283 относительно главы 2.3.3 оторвано от реальности (раздел 5.3). Однако так как отсутствует правовая основа этих обвинений, то и эта линия аргументации имеет лишь второстепенное значение.

Вполне понятно, что уголовное дело, в котором обвинение основано на секретных нормативных актах, имеющих обратную силу, должно не только не иметь законной юридической силы, но также и фактического основания. Если бы у обвинителей была бы хоть малая часть последнего, не было бы никакой необходимости использовать неконституционную юридическую основу. Не удивительно, что при ближайшем рассмотрении «доказательств преступной деятельности Никитина», как это обозначено в обвинительном заключении, становится ясным, что таких доказательств нет. Напротив, «совокупность доказательств в деле» подтверждает без всякой доли сомнения, что Никитин, при работе над докладом объединения Bellona, не совершил ничего преступного и, конечно, не совершал измены родины в форме шпионажа.

Однако в настоящем документе не будет самого рассмотрения доказательной базы, так как он посвящен правовой основе обвинительного заключения. Более подробную информацию, для тех, кто желает глубже ознакомиться с делом, можно найти: Уггеруд «Оценка доказательной базы обвинительного заключения по делу Никитина» (13 октября 1998 г.), а также мои собственные комментарии-сноски к обвинительному заключению (20 октября 1998 г.).

2. Обвинение не имеет правовой основы

Как указано выше, главный пункт обвинения предполагает, что Никитин собрал и передал иностранной организации информацию, которая, согласно российскому законодательству, относится к государственной тайне. Однако, согласно обвинительному заключению, Никитин проводил свою «преступную деятельность» с мая по сентябрь 1995 года, когда ч. 1 ст. 5 Закона «О государственной тайне», которая сейчас стала единственным основанием для обвинения, имела следующую форму:

«К государственной тайне могут быть отнесены следующие сведения:

1) 1) сведения в военной области:

…

о тактико-технических характеристиках и возможностях боевого применения образцов вооружения и военной техники».

Слово «могут» означает, что ст. 5 до внесения изменений в октябре 1997 года,[2] была предназначена для должностных лиц, наделенных полномочиями по отнесению сведений к государственной тайне, и имела перечень сведений по разным категориям, которые могли быть отнесены к государственной тайне. Статья не была применима по отношению к гражданам Российской Федерации, содержа только категории информации, которые могут быть секретными. Это означает, что ст. 5 сама ничего не засекречивает, так как отнесение сведений к государственной тайне должно проводиться согласно процедуре, описанной в ст. 9 Закона «О государственной тайне», частично через президентский указ и частично через конкретизированные приказы МО. Все обвинения, выдвинутые ФСБ до 8 мая 1998 года (т.е. 17 июня, 9 сентября 1997 года и 24 февраля 1998 года) настаивают на том, что Никитин «передал иностранной организации информацию, содержащую государственную тайну согласно ст. 5 Закона «О государственной тайне», пунктов 6 и 7 перечня сведений, относящихся к государственной тайне, утвержденного Указом Президента № 1203 от 30 ноября 1995 г. и различным пунктам секретных приказов Министерства обороны № 071 от 1993 г. и № 055 от 1996 г.». Причина, вероятно, в том, что статья 5 Закона «О государственной тайне» не может быть использована самостоятельно.

Это подтверждается и ответом ФСБ от 24 февраля 1998 года на ходатайство адвокатов Никитина от 15 января того же года. Резюмируя ходатайство защиты, ФСБ утверждает:

«Защита ссылается на применение экспертами «нелегитимного» приказа МО РФ от 7 сентября 1993 года № 071, … адвокаты также признают «нелегитимным» и нарушающим требования ст. 54 Конституции РФ применение приказа министра обороны РФ от 10 августа 1996 года № 055 и Указа Президента РФ от 30 ноября 1995 года № 1203, которые изданы после совершения инкриминируемых Никитину действий. Таким образом, по логике адвокатов, в правовом поле России отсутствуют нормативные документы, устанавливающие категорию секретности сведений, для применения их в экспертной оценке сведений, собранных и переданных Никитиным иностранной организации, кроме Закона РФ «О государственной тайне».

Это утверждение показывает, что ФСБ известно о том, что ст. 5 Закона «О государственной тайне» должна подкрепляться другими нормативными актами. Однако статья 5 не может быть подкреплена нормативными актами, используемыми ФСБ, так как они либо секретны (№ 071 от 1993 г.), либо имеют обратную силу (Указ Президента № 1203 от 1995 г.), либо одновременно секретны и имеют обратную силу (№ 055 от 1996 г.). Таким образом, применение этих актов будет противоречить ч. 3 ст. 15 Конституции России, запрещающей уголовное преследование кого-либо за нарушение законов, которые не опубликованы официально; или ч. 1 ст. 54, запрещающей использование закона с обратной силой действия, устанавливающего или отягчающего ответственность. Из этого следует, что единственным нормативным актом, который согласно Конституции может быть использован экспертами и ФСБ, является Закон «О государственной тайне», так как он был опубликован и вошел в силу, когда Никитину совершал инкриминируемые ему действия.

Это не «правовой нигилизм…означающий отсутствие у государства легитимных инструментов по защите от посягательств на безопасность свою и общества», как утверждает ФСБ в постановлении от 24 февраля 1998 года, а применение всеобще признанного правового принципа, который также ясен из ч. 1 ст. 15 Конституции РФ: положения Конституции имеют преимущество над федеральными законами, указами Президента и ведомственными приказами. Таким образом, не защита, а ФСБ является правовым нигилистом, так как ее представители ставят секретные ведомственные приказы выше положений Конституции. Однако из-за вмешательства Генерального прокурора (см. письмо Розанова защитникам Никитина от 21 апреля и указание, подписанное прокурором Гуцаном в Санкт-Петербурге от 27 апреля) ФСБ исключила все ссылки на вышеупомянутые документы.

Сделав это, ФСБ явно придала обвинению налет легитимности. Принимая во внимание, что сейчас они только ссылаются на ст. 5 Закона «О государственной тайне», то с точки зрения законности они от плохого перешли к худшему. Статья 5 не может применяться самостоятельно, она должна быть подкреплена другими положениями, которые в свою очередь должны быть официально опубликованы и войти в силу до сентября 1995 года. Обвинение не подкреплено такими положениями. В то время как предыдущее обвинение имело неконституционную правовую основу (секретные и имеющие обратную силу приказы), то последнее обвинение вообще не имеет никакой правовой основы.

Обвинение Никитина в передаче сведений, составляющих государственную тайну, согласно ст. 5 Закона «О государственной тайне» в редакции 1995 года, является нарушением ч. 2 ст. 54 Конституции РФ. В ней говорится, что никто не может «нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением». Только с 9 октября 1997 года, когда в силу вошли поправки к Закону «О государственной тайне», статья 5 самостоятельно стала относить сведения к государственной тайне в пределах категорий, упомянутых в статье. Но использование статьи 5 в новой редакции, применительно к действиям, происходившим более двух лет назад, будет нарушать запрет на использование законов, имеющих обратную силу, согласно ч. 1 ст. 54 Конституции. Таким образом, настоящее обвинение не может представить легитимной основы для преследования Никитина за передачу упомянутых «секретных сведений» иностранной организации.

Независимо от того на какую версию ст. 5 Закона «О государственной тайне» ссылается, обвинению все равно будет не хватать либо действующей правовой основы (статья 5 в первоначальной форме), либо оно будет базироваться на законе, имеющим обратную силу (статья 5 в новой редакции). Это будет нарушать ст. 54 Конституции, также как и многие положения международных договоров, ратифицированных Россией. Среди этих положений:

  • Статья 7 (1) Европейской конвенции по правам человека
  • Статья 15 (1) Международного соглашения по гражданским и политическим правам
  • Статья 11 (2) Всеобщей декларации прав человека

Эти статьи звучат примерно одинаково: «никто не может быть признан виновным в любом преступлении или нарушении, если данное преступление или нарушение, согласно национальному или международному законодательствам, в момент совершения не являлось преступлением или нарушением» (процитировано из Европейской конвенции по правам человека, ст. 7). В то время как Всеобщая декларация прав человека — это всего лишь политическая декларация, Европейская конвенция по правам человека и Международное соглашение по гражданским и политическим правам являются официальными юридическими документами для России. Последний был ратифицирован Госдумой России в феврале 1998 года, и с 5 мая 1998 года, когда ратификационные документы были переданы в Совет Европы, граждане России получили право обращаться в Европейский суд по правам человека в Страсбурге.

Кроме этого, из ч. 4 ст. 15 Конституции РФ следует, что «…международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». При условии, что российские суды руководствуются Конституцией и международными договорами Российской Федерации, нет необходимости представлять дело Никитина в Страсбург. Однако, руководствуясь этими документами, суд должен отклонить обвинение против Никитина по статьям 275 и ч. 2 283 УК РФ, так как это обвинение не имеет правовой основы. Обвинение против Никитина будет, таким образом, нарушает Конституцию РФ и международные договора Российской Федерации и недостойно правового государства.

3. Обвинение де-факто базируется на секретных и имеющих обратную силу приказах

3.1 Основа обвинения

Как указывалось выше, единственная разница между настоящим обвинением и предыдущими обвинениями, предъявленными ФСБ, — это устранение ссылок на секретные или имеющие обратную силу приказы из юридической части обвинительного заключения. Тем не менее, новое обвинение по-прежнему базируется на этих приказах. Это явствует из описания секретных данных, которые Никитин, предположительно, собрал и передал объединению Bellona, — это описание основано на фразах из различных положений секретных приказов.

В обвинении утверждается, что Никитин передал объединению Bellona информацию по атомным подводным лодкам К-27, К-140, К-222, К-123, К-131, К-192, К-208, К-447, К-508, К-209, К-210, К-216, К-316, К-462, К-38, К-37, К-371, К-367 и К-279. Согласно заключению экспертной группы при 8 Управлении Генштаба МО РФ эта информация раскрывает «сведения о потерях в мирное время вооружения и военной техники, которые … подлежат засекречиванию в Вооруженных силах Российской Федерации». Однако так как в ч. 1 ст. 5 Закона «О государственной тайне» не представлены положения, по которым данную информацию о потерях можно отнести к государственной тайне, то и это заключение основано не на ч. 1 ст. 5, а на секретных, имеющих обратную силу приказах. Таким образом, у этой части обвинения отсутствует правовая основа, еще и потому что фактическая классификация в секретных приказах выходит за пределы классификации, установленной Законом «О государственной тайне».

Это ясно не только из сравнения разных обвинений, выдвинутых ФСБ на протяжении следствия (24 февраля и 8 мая 1998 г.), но и из самого обвинительного заключения:

Обвинительное заключение имеет раздел, озаглавленный «Действия Никитина по сбору сведений, составляющих государственную тайну, установлены следующими доказательствами», который среди прочих составляет доказательную часть дела. Здесь также даются ссылки на заключения различных экспертных групп 8 Управления Генштаба МО, создававшихся в течение следствия для оценки доклада на предмет содержания секретных сведений. Согласно обвинению, заключение экспертов от 30 января 1996 года гласит, что глава 8 доклада объединения Bellona содержит сведения о «потерях» вооружения и военной техники в мирное время, что относится к государственной тайне. Экспертная группа не предоставила никакого законного обоснования для такого заключения. Заключение экспертов от 10 сентября 1996 года гласит, что такие сведения составляют государственную тайну согласно пункта 6 Указа № 1203 от 1995 года Президента России, а также пункта 242 приказа № 071 от 1993 года МО. Наконец, в третьем заключении экспертов от 28 мая 1997 года говорится, что сведения о таких потерях составляют государственную тайну согласно пунктам 6 и 7 Указа Президента, пункту 242 приказа МО № 071 от 1993 года, и пунктам 275 и 582 приказа МО № 055 от 1996 года.

Однако, как указано выше, ст. 5 Закона «О государственной тайне» даже не упоминает, что сведения о таких потерях, могут быть отнесены к государственной тайне. Таким образом, в этой части обвинения отсутствует правовая база не только по причинам, указанным выше в разделе 2, но и потому что данная классификация в секретных приказах нарушает рамки, определенные Законом «О государственной тайне».

Что касается этих 19 подводных лодок, то Никитин также обвиняется в передаче «сведений, которые раскрывают конструктивные недостатки, особенности компоновки и эксплуатации отечественных ядерных реакторов, устанавливаемых на АПЛ, и об использовании и эксплуатации АПЛ как вида вооружения и военной техники». Эти утверждения также базируются на секретных и/или имеющих обратную силу приказах (пункты 6 и 7 указа Президента, пункт 300, 317 и 612 приказа МО № 071 от 1993 года, пункт 287 и 305 приказа № 055 от 1996 года), а не на ч. 1 ст. 5 Закона, в которой только упоминается о «тактико-технических характеристиках и возможностях боевого применения образцов вооружения и военной техники». Обвинение также дает детали переданной Никитиным государственной тайны по следующим шести авариям, упомянутым в докладе объединения Bellona:

  • K-27. «сведения, раскрывающие конструктивные недостатки, особенности компоновки и эксплуатации АПЛ как вида вооружения и военной техники»;
  • K-140. «сведения, раскрывающие конструктивные недостатки и особенности расчета запаса прочности отечественных ядерных реакторов, устанавливаемых на АПЛ, а также об использовании и эксплуатации АПЛ как вида вооружения и военной техники»;
  • K-222. «сведения, раскрывающие конструктивные недостатки и особенности автоматики управления отечественных ядерных реакторов (ЯР), устанавливаемых на АПЛ, а также об использовании, эксплуатации и системе управления видов вооружения и военной техники»;
  • K-123. «сведения, раскрывающие конструктивные недостатки ядерных энергетических установок (ЯЭУ) АПЛ как вида военной техники, применение в военном кораблестроении новых ЯЭУ, использующих в качестве теплоносителя «жидкий металл»;
  • K-131. «сведения, раскрывающие конструктивные особенности и недостатки отечественных атомных подводных лодок и особенности поддержания газовоздушной среды в условиях подводного плавания»
  • K-192. «сведения, раскрывающие конструктивные особенности ЯЭУ и недостатки в эксплуатации отечественных ядерных реакторов, устанавливаемых на АПЛ».

Все эти формулировки основаны на фразах из секретных приказов, а не на ч. 1 ст. 5 Закона. Что касается других 13 подлодок, в передаче сведений о которых обвиняется Никитин (К-208, К-447, К-508, К-209, К-210, К-216, К-316, К-462, К-38, К-37, К-371, К-367, К-279), то опять отсутствует аналогичная спецификация, и обвинение по этим АПЛ базируется на секретных приказах.

Помимо разглашения сведений по вышеупомянутым авариям на АПЛ, Никитин также обвиняется в выдаче гостайны в главе 2.3.3 доклада объединения Bellona по атомным установкам третьего поколения российских АПЛ. Согласно обвинению, здесь «раскрываются сведения о технических характеристиках вооружения и военной техники и о применении в военном кораблестроении новых ЯЭУ». Эта и другие процитированные выше фразы позаимствованы из секретных приказов, а никак не из ч. 1 ст. 5 Закона «О государственной тайне». Это также ясно из доказательной части обвинительного заключения, где среди прочих есть ссылка на заключение экспертов от мая 1997 года, в котором эти сведения были признаны секретными, согласно пунктам 6 и 7 указа Президента России № 1203 от 1995 года, пункта 287 и 612 приказа МО №0 71 от 1993 года, пункта 275 и 582 приказа МО № 055 от 1996 года.

Таким образом, обвинительное заключение по-прежнему основано на секретных и/или имеющих обратную силу приказах. Даже если ссылки на эти приказы убраны из его юридической части, они все еще остаются в его фактической части, где в различных заключениях экспертов насчитывается более 20 прямых ссылок на различные положения, упомянутых выше приказов.

Таким образом, указание Генерального прокурора Российской Федерации не было выполнено надлежащим образом. Как было уже сказано, обвинение, основанное на нормативных актах «если они не опубликованы официально…, или были опубликованы после разглашения государственной тайны» нарушает Конституцию РФ. Следовательно, обвинение по-прежнему противоречит ч. 3 ст. 15, также как и ч. 1 ст. 54 Конституции. Это означает, что обвинение не имеет действующей правовой базы, оно также противоречит многим положениям международных договоров, ратифицированных Россией. Как указано выше в Разделе 2, последствием этих фундаментальных ошибок должно стать оправдание Никитина по всем пунктам обвинения.

3.2 Детальный анализ заключения экспертов

Юридическая часть обвинений, как указано выше, основана на экспертизе, проведенной группой экспертов 8 Управления Генерального штаба МО от 28 мая 1997 года. Это была третья экспертная группа, созданная для оценки доклада объединения Bellona на предмет содержания в нем государственной тайны. Она была создана по указанию Генеральной прокуратуры 27 января 1997 года. В этом указании, подписанном заместителем Генерального прокурора Михаилом Катышевым, приводятся ссылки на экспертные оценки, которые проводились тем же ведомством, в течение 1995 и 1996 г.г., а также указывается:

«В соответствии с ч. 3 ст. 15 Конституции РФ и постановлением Конституционного Суда РФ от 20.12.95 уголовная ответственность за выдачу государственной тайны иностранному государству правомерна лишь при условии, что перечень сведений составляющих государственную тайну, содержится в официально опубликованном для всеобщего сведения Федеральном законе. Какое-либо исключение для лиц, обладающих такого рода сведениями, ставшими им известными в силу служебных обязанностей, отсутствует.

Таким образом, при проведении экспертиз следовало руководствоваться Законом РФ «О государственной тайне» от 21.07.93 и «Перечнем сведений, отнесенных к государственной тайне», утвержденным Указом Президента РФ № 1203 от 30.11.95. Причем по последнему нормативному акту, принятому после инкриминируемых Никитину действий, необходимо было предварительно определить наличие устанавливающей либо отягчающей ответственности по сравнению с ранее действовавшими нормативными актами.

В ходе дополнительного расследования необходимо провести дополнительную экспертизу и устранить выявленные нарушения…» (мой курсив).

Из этой цитаты ясно, что новое экспертное заключение должно базироваться не на секретных приказах, а на Законе «О государственной тайне», подкрепленном Указом Президента № 1203, если он не имеет устанавливающей, либо отягчающей ответственности по сравнению с ранее действовавшими нормативными актами. Однако, вместо устранения «выявленных нарушений», новые эксперты начали свое экспертное заключение с «правового анализа», в котором они пытаются доказать, что вполне конституционно использовать секретные приказы в качестве основы для уголовного дела. Они уверены в правомерности применения секретных приказов, так как в ч. 3 ст. 55 Конституции говорится, что права и свободы человека могут быть ограничены «федеральным законом». Однако этот аргумент не имеет под собой почвы. Во-первых, такие ограничения должны вводиться федеральным законом, а не секретными ведомственными приказами. Во-вторых, возможность ограничения прав и свобод человека, гарантированных Конституцией, относится только к статьям раздела 2 «Права и свободы человека», а не к статьям раздела 1 «Основы конституционного строя», где находится статья 15.

Пытаясь доказать правомерность применения секретных приказов, эксперты не выполнили указание Генеральной прокуратуры. Проигнорировав данное указание, эксперты также нарушили ч. 3 ст. 15, ч. 1 ст. 54 Конституции и постановление Конституционного суда от 20 декабря 1995 года. Таким образом, их заключение, что главы 2.3.3 и 8.2 доклада объединения Bellona содержат государственную тайну согласно приказам Министерства обороны № 071 от 1993 года и № 055 от 1996 года не могут служить основанием для обвинения против Никитина.

Тем не менее, это не помешало ФСБ основывать не только обвинительное заключение, но и обвинение, предъявленное 17 июня 1997 года, 9 сентября 1997 года и 24 февраля 1998 года на этом заключении экспертов. Вместо того, чтобы осознать правовую сторону дела, ФСБ упрямо твердила, что обвинение против Никитина, базирующееся на заключении экспертов, секретных и имеющих обратную силу приказах, не нарушает Конституцию. Главным аргументом являлось то, что секретные приказы имеют силу как таковые. Однако, когда ФСБ 24 февраля 1998 года в своем ответе на ходатайство защиты утверждает, что «доводы адвокатов о «нелегитимности» ведомственных перечней ввиду отсутствия их в открытой печати не могут быть признаны состоятельными», то нельзя не заметить, что это не только доводы адвокатов. Эти доводы также приводились и в указании Генерального прокурора 27 января 1997 года.

ФСБ также не может понять, что их аргументы не уместны по отношению к Конституции в целом. Даже если Конституция и не запрещает отнесение приказов с различными секретными перечнями к государственной тайне, но она запрещает использование нормативных актов, не опубликованных официально, в качестве основы для уголовного обвинения. Эта трактовка подтверждена постановлением Конституционного суда от 20 декабря 1995 года и распоряжением Генеральной прокуратуры от 27 апреля 1998 года. Другими словами, если государственное учреждение решит засекретить свои перечни информации, составляющие государственную тайну, то это можно сделать согласно ч. 5 ст. 9 Закона «О государственной тайне». Но надо будет согласиться, что такие неопубликованные перечни не могут служить основанием для уголовного обвинения.

Решающий вопрос в этом уголовном деле, таким образом, не в том, имеют ли силу секретные приказы как таковые, а в том, публиковались ли они ранее официально. Приказы № 071 1993 года и № 055 1996 года не публиковались, и, следовательно, согласно ч. 3 ст. 15 Конституции и трактовки Конституционного суда и Генерального прокурора не могут быть использованы в качестве основы для обвинения против Никитина. Однако, так как последнее обвинение по-прежнему базируется на заключении экспертов, оно не имеет законной силы. Продолжающееся применение секретных приказов является нарушением фундаментального конституционного принципа, который согласно разделам Конституции России принадлежит к основополагающим принципам конституционного строя. Таким образом, само по себе применение секретных приказов является более чем достаточным для закрытия дела, а это означает, что обвинительное заключение — так же как и семь предыдущих обвинений — не имеет правовой основы.

Принимая во внимание эти факты, утверждение, что «обвинение Никитина А.К. в государственной измене, сборе и передаче сведений, составляющих государственную тайну, является обоснованным», в адресованном адвокатам письме Генеральной прокуратуры от 21 апреля 1998 года сильно вводит в заблуждение. Это обвинение основано на заключении экспертов, базирующемся на секретных и имеющих обратную силу приказах, которые согласно Генеральной прокуратуре не могут использоваться ни в качестве основы для заключения экспертов (см. приказ от 27.01.97), ни в качестве уголовного обвинения (см. письмо от 21.04 и инструкцию от 27.04.98). Таким образом, единственное логичное и законное заключение — обвинение против Никитина не обосновано.

4. 4. Государственная тайна раскрыта не была

4.1 Сведения, в раскрытии которых обвиняется Никитин, были опубликованы ранее

Основанием указания Генеральной прокуратуры от 27 января 1997 года о проведении новой экспертизы на предмет наличия государственной тайны в докладе объединения Bellona было не только вызвано тем, что предыдущие эксперты основывали свои заключения на секретных приказах. Они также отказались провести сравнительный анализ информации, представленной в докладе и открытых источниках. Этот отказ был также подвержен сильной критике в указании Генеральной прокуратуры:

Не образует состава преступления, предусмотренного ст. 64 УК РСФСР, передача сведений, ранее опубликованных в открытых источниках. Поэтому следствие с участием специалистов должно было определить не только степень секретности сведений, переданных Никитиным, но и проверить, не публиковались ли они ранее. Между тем вопрос об открытых источниках информации экспертами не исследовался совсем, хотя из материалов дела следует, что такая возможность у экспертов была, аналогичное исследование ранее проводилось по заданию следователя специалистами в/ч 27177. (курсив мой)

Этими словами было выражено неодобрение следствия, длившегося более года, так как имеющая решающее значение проверка открытых источников не была произведена. Таким образом, одной из главных задач новых экспертов было проверить открытые источники, и они действительно сравнили информацию в докладе объединения Bellona с некоторыми открытыми источниками. Между тем, они не проверили все доступные открытые источники, использованные при подготовке доклада. Следовательно, заключение экспертов, что данная информация «не могла быть получена из открытых источников», не имеет достаточных оснований.

В результате этого, обвинительное заключение по делу Никитина по-прежнему базируется на недостаточном изучении открытых источников. Однако в архивах дела существует такой анализ, проведенный экспертами в/ч 27177 (1-й ЦНИИ МО) летом 1997 года по указанию следователя Осипенко. Но этот анализ никак не вписывается в рамки шпионского дела, которое ФСБ все еще пытается создать.

Таким образом, обвинение полностью базируется на неправильной оценке 8 Управления Генштаба МО, что прямо противоречит указанию Генерального прокурора и Конституции РФ. Это является правовым скандалом, так как анализ, проведенный специалистами в/ч 27177, практически доказал, что вся информация, в передаче которых обвиняется Никитин, была получена из открытых источников (см. раздел 4.2). Однако в обвинительном заключении этот анализ даже не упоминается!

Тот факт, что эта экспертиза не была использована, показывает, что расследование проводилось в нарушении статьи 20 УПК. В ней говорится, что следователи, также как и прокурор и суд «обязаны принять все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, выявить как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также смягчающие и отягчающие его ответственность обстоятельства». Ответственные органы прокурорского надзора знали о существовании и содержании анализа экспертов в/ч 21177, но они не только не смогли проконтролировать работу следственных органов согласно ч. 3 ст. 213 УПК, но и, утвердив обвинительное заключение, унаследовали эту ошибку и совершили свою.

4.2 Обзор экспертизы в/ч 27177

Анализ экспертов в/ч 27177 показывает, что действительно в главе 8.2 доклада объединения Bellona присутствует информация, неопубликованная ранее. Однако, сравнение этого анализа с заключением экспертов 8 Управления Генштаба МО, относительно того какая информация, по их мнению, является гостайной, показывает, что даже со ссылкой на секретные приказы, почти никакая «тайна» раскрыта не была.

Относительно аварии на К-27 в 1968 году только следующее предложение не публиковалось ранее и считается «тайной»: «В это время возросла гамма-активность в реакторном отсеке до 150 Р/час и произошел выброс радиоактивного газа в реакторный отсек из буферной емкости». Согласно обвинительному заключению по делу Никитина, упоминанием того, что уровень радиации был 150 рентген/час и выброс газов произошел из буферной емкости, Никитин передал:

  • сведения, раскрывающие потери вооружения и военной техники в мирное время;
  • сведения, которые раскрывают конструктивные недостатки, особенности компоновки и эксплуатации отечественных ядерных реакторов, устанавливаемых на АПЛ, и об использовании и эксплуатации АПЛ как вида вооружения и военной техники;
  • сведения, раскрывающие конструктивные недостатки, особенности компоновки и эксплуатации АПЛ как вида вооружения и военной техники.

Касательно аварии на борту К-140, которая произошла в 1968 году. Единственной новой и секретной информацией об этой аварии было то, что «[реактор] вышел на мощность превосходящую номинальную в 18 раз». Здесь раскрыто то, что мощность увеличилась в 18 раз, а не почти в 20 раз как написано в открытых источниках. [3] За эту подробность Никитин обвинен в передаче:

  • сведений, раскрывающие потери вооружения и военной техники в мирное время…;
  • сведений, которые раскрывают конструктивные недостатки, особенности компоновки и эксплуатации отечественных ядерных реакторов, устанавливаемых на АПЛ, и об использовании и эксплуатации АПЛ как вида вооружения и военной техники…;
  • сведений, раскрывающие конструктивные недостатки и особенности расчета запаса прочности отечественных ядерных реакторов, устанавливаемых на АПЛ, а также об использовании и эксплуатации АПЛ как вида вооружения и военной техники.

В 1980 г. на К-222 произошла авария, когда лодка находилась на заводе в г. Северодвинск. Эксперты в/ч 27177 указали, что открытые источники [4] не имеют информации о том, что «личный состав корабля убыл на обед, а персона завода остался на ПЛ» и что «было подано питание на управление компенсирующими решетками без подачи питания на приборы контроля». Однако согласно экспертам 8 Управления ГШ МО, только последнее предложение содержит секретные сведения. Единственная раскрытая «тайна» другими словами это то, что не было подано питание на приборы контроля. За это Никитин обвиняется в передаче:

  • сведений, раскрывающие потери вооружения и военной техники в мирное время;
  • сведений, которые раскрывают конструктивные недостатки, особенности компоновки и эксплуатации отечественных ядерных реакторов, устанавливаемых на АПЛ, и об использовании и эксплуатации АПЛ как вида вооружения и военной техники;
  • сведений, раскрывающие конструктивные недостатки и особенности автоматики управления отечественных ядерных реакторов (ЯР), устанавливаемых на АПЛ, а также об использовании, эксплуатации и системе управления видов вооружения и военной техники.

Согласно экспертам в/ч 21177, в описании аварии на К-123, которая имела место в 1982 году, в открытых источниках [5] не упоминается о том, что АПЛ «находилась в Баренцевом море», что ее реактор использовал «жидкий металл» и что причиной аварии стала «неплотность парогенератора». Открытые источники не имеют никакой информации ни по «количеству вытекшего в результате аварии теплоносителя», ни по «решению о дальнейшем использовании АПЛ». Однако эксперты оказались здесь немного невнимательны, так как они не смогли увидеть, что открытые источники дают более детальное описание как реактора на жидком металле, так и последствий аварии. Таким образом, единственная новая информация — это местонахождение АПЛ во время аварии и количество вытекшего теплоносителя (около двух тонн). Эксперты 8 Управления считают «секретной» только информацию о количестве вытекшего теплоносителя. Никитин по-прежнему обвиняется в передаче:

  • сведений, раскрывающие потери вооружения и военной техники в мирное время;
  • сведений, которые раскрывают конструктивные недостатки, особенности компоновки и эксплуатации отечественных ядерных реакторов, устанавливаемых на АПЛ, и об использовании и эксплуатации АПЛ как вида вооружения и военной техники;
  • сведений, раскрывающие конструктивные недостатки ядерных энергетических установок (ЯЭУ) АПЛ как вида военной техники, применение в военном кораблестроении новых ЯЭУ, использующих в качестве теплоносителя «жидкий металл».

В 1984 году на К-131 произошел пожар, в результате которого погибло 13 членов экипажа. Единственной новой и секретной информацией по этой аварии являются следующие предложения: «Причиной пожара стало возгорание одежды на старшине команды электриков. Пожар перекинулся в 7-й отсек».

За распространение этой информации Никитин обвиняется в передаче:

  • сведений, раскрывающие потери вооружения и военной техники в мирное время;
  • сведений, которые раскрывают конструктивные недостатки, особенности компоновки и эксплуатации отечественных ядерных реакторов, устанавливаемых на АПЛ, и об использовании и эксплуатации АПЛ как вида вооружения и военной техники;
  • сведений, раскрывающие конструктивные особенности и недостатки отечественных атомных подводных лодок и особенности поддержания газовоздушной среды в условиях подводного плавания.

Авария на К-192 привлекла внимание мировой общественности благодаря видеокадрам этой подлодки, буксируемой в одни из заливов Кольского полуострова летом 1989 года. Эта авария описана подробнее, чем другие аварии. Следующие предложения не найдены в открытых источниках: [6]

«В 22:45 оператор главной энергетической установки левого борта обнаружил падение давления в первом контуре и падение уровня в компенсаторах объема. Одновременно повысилась активность на первом и втором этажах реакторного отсека… Была обнаружена малая течь на неотключаемом участке под биологической защитой… При выполнении мероприятий по локализации течи на правом борту произошел разрыв неплотного трубопровода, в результате чего увеличилась газовая активность в реакторном отсеке. Утром 27 июня была сброшена аварийная защита и началась проливка реактора правого борта. Вода откачивалась за борт… Вечером этого дня из-за ошибки личного состава на два часа была прекращена проливка правого борта. В результате — активная зона правого борта оплавилась».

Здесь приводится поверхностное описание аварии, но некоторые открытые источники также упоминают о происшедшем. Например, Олгаард (1993) пишет, что активная зона частично оплавилась и лодка всплыла на поверхность. Кроме того, Никитин не получил информацию по аварии на К-192 из секретных книг в ВМА им. Н. Г. Кузнецова, как это утверждается в обвинении. В 1989 году, когда случилась авария, Никитин занимал должность начальника инспекции по надзору за безопасностью атомных энергетических установок МО РФ и по роду службы располагал информацией из первых рук о деталях аварии. Тем не менее, за раскрытие этих сведений Никитин обвиняется в шпионаже путем выдачи гостайны иностранной организации:

  • сведений, раскрывающие потери вооружения и военной техники в мирное время…;
  • сведений, которые раскрывают конструктивные недостатки, особенности компоновки и эксплуатации отечественных ядерных реакторов, устанавливаемых на АПЛ, и об использовании и эксплуатации АПЛ как вида вооружения и военной техники…;
  • сведения, раскрывающие конструктивные особенности ЯЭУ и недостатки в эксплуатации отечественных ядерных реакторов, устанавливаемых на АПЛ.

Остальные 13 АПЛ, как указано в Разделе 3.1, только упомянуты в двух таблицах, из которых ясно, что на них произошли определенные инциденты, повлекшие выброс радиации или другие аварийные ситуации. Инциденты из-за «неплотности парогенератора» произошли в 1984 году на К-508, К-279, К-210 и К-216, в 1985 году на К-447 и К-209, в 1987 году на К-316. Так как неплотность парогенератора обнаруживалась на 7 АПЛ в течение нескольких лет, то вполне можно предположить, что это вызвано конструктивным недостатком и что эта информация считается секретной. Тот факт, что аварии из-за «неотключаемой течи первого контура в подблочное пространство» произошли в 1984 и 1986 году на К-462, К-38 и К-37, а также на К-371 в 1986 году, может дать причины для такого же предположения.

В какой-то мере эта информация не прослеживается в открытых источниках, новые сведения (кроме упомянутых) касаются проблем неплотности парогенератора и неотключаемой течи первого контура в подблочное пространство у определенных типов АПЛ. В то время как сведения по 11 вышеупомянутым АПЛ подпадают под какую-то определенную категорию, то все совсем по-другому с аварией на К-367 из-за «обрыва стержня автоматического регулирования» в 1985 году и на К-208 (в докладе ТК-208) из-за «течи блоков очистки» в 1986 году и 1987 году. Раскрытая информация относительно этих двух АПЛ должна, таким образом, быть единственным фактом, что упомянутые аварии вообще имели место. По всем 13 АПЛ Никитин обвиняется в передаче:

  • сведений, раскрывающие потери вооружения и военной техники в мирное время…;
  • сведений, которые раскрывают конструктивные недостатки, особенности компоновки и эксплуатации отечественных ядерных реакторов, устанавливаемых на АПЛ, и об использовании и эксплуатации АПЛ как вида вооружения и военной техники.

Относительно информации в докладе, раздел 2.3.3, о ЯЭУ третьего поколения, которые были разработаны в начале 70-х годов, эксперты 8 Управления утверждают, что следующие предложения не были опубликованы в открытых источниках и содержат секретную информацию:

«Атомные установки оборудуются системой безбатарейного расхолаживания (ББР), которая автоматически вводится в работу при исчезновении электропитания. Импульсная пусковая аппаратура позволяет контролировать состояние реактора на любом уровне мощности, в том числе и в подкритическом состоянии. На компенсирующие органы установлен механизм "самохода", который при исчезновении электропитания обеспечивает опускание решеток на нижние концевики. При этом происходит полное "глушение" реактора, даже при опрокидывании корабля… Главными проблемами на ЯЭУ третьего поколения с точки зрения безопасности являются проблемы надежности основного оборудования, в первую очередь активных зон, блоков очистки и расхолаживания».

В открытых источниках [7] имеется информацию об этих подробностях, а реакторы третьего поколения детально описаны в открытой литературе. Но Никитин обвиняется в следующем:

  • раскрываются сведения о технических характеристиках вооружения и военной техники и о применении в военном кораблестроении новых ЯЭУ.

Этот обзор экспертных оценок показывает, что едва ли какая-нибудь информация в главе 8.2 и 2.3.3 доклада объединения Bellona не была опубликована ранее. Кроме того, существенная часть информации, опубликованной впервые, не является «новой» в том смысле, что она была известна ранее, было проведено лишь расширение того, что раньше обсуждалось в открытых источниках. Если сравнить анализ в/ч 27177 и 8 Управления, то количество текста, содержащего «новую и секретную» информацию, сужено в большой мере.

Если сложить эту «новую и секретную» информацию вместе, то наиболее разумным выводом будет, что количество этой информации урезано и в качественной отношении, а из этого следует вывод: никакой новой информации существенной важности не было разглашено (см. Уггеруд «Анализ доказательной базы обвинительного заключения по делу Никитина», 13 октября 1998 года). Более того, так как эксперты основывали свои заключения на секретных и/или имеющих обратную силу приказах, их заключения в качестве основания обвинения в любом случае не имеют силы (см. выше раздел 3).

4.3 «Раскрытые» сведения не относятся к государственной тайне

Как отмечено в постановлении Генеральной прокуратуры от 27 января 1997 года, эксперты должны были руководствоваться не секретными приказами, а «Законом РФ «О государственной тайне» от 21.07.93 и Перечнем сведений, отнесенных к государственной тайне, утвержденным Указом Президента РФ № 1203 от 30.11.95». Между тем, последний документ вступил в силу спустя более чем два месяца после инкриминируемых Никитину действий. Таким образом, он может быть применен только, если он не несет устанавливающей, либо отягчающей ответственности по сравнению с ранее действовавшими нормативными актами, содержащими перечень секретной информации, которые были опубликованы официально и имели законную силу в сентябре 1995 года. Если таких документов не существует, то остается только Закон «О государственной тайне».

Но, как указано в разделе 2, этот закон не может использоваться самостоятельно. В тот момент статья 5 содержала только перечень различной информации, которая могла быть отнесена к государственной тайне. В результате этого отсутствует какая-либо правовая основа для обвинения Никитина в шпионаже и разглашении государственной тайны, и, следовательно, обвинение против него должно быть снято.

Таким образом, представляет второстепенный интерес дискуссия, могут ли маленькие кусочки «новой» информации в главе 8.2 доклада объединения Bellona соответствовать существующей формулировке ч. 1 ст. 5 Закона «О государственной тайне», где сказано, что сведения «о тактико-технических характеристиках и возможностях боевого применения образцов вооружения и военной техники» могут быть отнесены к государственной тайне. Однако, так как аварии, по которым разглашены «секретные сведения», произошли между 1968 и 1989 г.г., и эти АПЛ уже выведены из эксплуатации, то ответ на этот вопрос будет отрицательным.

Закон «О государственной тайне» был изменен осенью 1997 года. В настоящей редакции Закона все сведения, подпадающие под перечень в статье 5, являются государственной тайной. Если бы сведения в докладе объединения Bellona были переданы после 9 октября 1997 года, когда новый закон вступил в силу, может быть вопрос о том, содержит ли неопубликованная ранее информация государственную тайну согласно новому закону, и стоило обсудить. Между тем, Никитин совершал инкриминируемые ему действия за два года до этого. В то время было лишь ясно из секретного приказа МО, какой вид сведений относится к государственной тайне. Кроме того, тот факт, что российские законодатели посчитали нужным изменить закон и отнести к государственной тайне большое количество информации, которая до октября 1997 года к ней не относилась, говорит о том, что согласно Закону «О государственной тайне» в его первоначальной форме материалы Никитина для доклада объединения Bellona государственной тайны не содержали.

Этот вывод подтверждается также ст. 42 (см. также ч. 3 ст. 41 Конституции РФ). В этих статьях говорится о праве российских граждан на «достоверную информацию» о состоянии окружающей среды, а также, что «сокрытие должностными лицами фактов и обстоятельств, создающих угрозу для жизни и здоровья людей, влечет за собой ответственность в соответствии с федеральным законом». Они конкретизированы в ст. 7 Закона «О государственной тайне», запрещающей засекречивание сведений «о чрезвычайных происшествиях и катастрофах, угрожающих безопасности и здоровью граждан, и их последствиях». Статья 7 также запрещает засекречивание сведений «о состоянии экологии». Так как глава 8 доклада объединения Bellona рассказывает о чрезвычайных происшествиях и катастрофах на АПЛ, то раскрытые в этой главе сведения, очевидно, подпадают под действие статьи 7 и не могут быть засекречены.

24 февраля 1998 года ФСБ в своем постановлении об отказе на удовлетворение ходатайства адвокатов утверждает, что нет причины для предположения, что статья 7 была нарушена, потому что «судебно-экологическая экспертиза сделала однозначный вывод об отсутствии экологической направленности в собранных и переданных Никитиным иностранной организации сведениях». «Экспертное мнение», другими словами, таково, что катастрофы и аварии на атомных подлодках, которые привели к человеческим жертвам, радиоактивному облучению людей, выбросу радиации в окружающую среду и ее загрязнению, не имеют экологической направленности. Само собой разумеется, что такая точка зрения абсурдна. В своем отказе ФСБ также утверждает, что с конфиденциальной информацией следует обращаться не в соответствии с положениями, которые дают российским гражданам право на информацию по вопросам экологической важности, «а в соответствии с Законом «О государственной тайне»». Однако, если с информацией, переданной Никитиным, обращаться в соответствии с этим законом, то ее нельзя будет отнести к государственной тайне, потому что она защищена ст. 7 Закона «О государственной тайне».

4.4 Обвинение не конкретизировано

Обвинение имеет слишком общий характер, чтобы соответствовать ст. 144 УПК РСФСР [8], требующей чтобы "время, место и другие обстоятельства преступного акта" должны быть изображены в той степени, какой позволяют материалы дела. В постановлении от 27 января 1997 года Генеральная прокуратура подчеркнула, что предшествующие обвинения нарушали эту статью, так как эксперты «дали лишь общие оценки глав доклада в целом, не конкретизировав степень секретности сведений» в главе 8.2 и 2.3.3 доклада. Такая конкретизация до сих пор не была сделана. Кроме этого, в обвинении до сих пор не сказано, обвиняется ли Никитин в раскрытии государственной тайны по 21 или 19 авариям на подводных лодках.

В обвинительном заключении утверждается, что он в августе 1995 года в Военно-морской академии г. Санкт-Петербурга выписал сведения по авариям на 21 АПЛ из секретных сборников «с целью» передачи их объединению Bellona, и что эти сведения согласно экспертизе составляют государственную тайну. Однако сведения об авариях на К-320 и К-306 не были включены в доклад объединения Bellona. Согласно документу ФСБ «Резолюция о частичном прекращении дела» от 24 февраля 1998 года обвинение, связанное с этими авариями, снято за недоказанностью самого факта передачи сведений. Даже если и не было ясно из обвинительного заключения от 29 июня 1998 года, то к обвинению сейчас относятся 19 аварий на АПЛ, упоминавшихся в главе 8.2 доклада объединения Bellona. Тем не менее, только о 6 из этих 19 аварий говорилось в докладе (К-27, К-140, К-222, К-123, К-131 и К-192). Остальные 13 (К-208, К-279, К-447, К-508, К-209, К-210, К-216, К-316, К-462, К-38, К-37, К-371 и К-367) только названы в двух таблицах, из которых только ясно, что на борту этих АПЛ имели место определенные инциденты, повлекшие выброс радиации и другие аварийные ситуации.

За передачу сведений по этим авариям «иностранной организации, проводящей враждебную деятельности в ущерб внешней безопасности Российской Федерации». Никитин обвиняется в нарушении ст. 275 Уголовного Кодекса РФ. Однако, как отмечено в постановлении Генеральной прокуратуры от 27 января 1997 года, передача информации ранее опубликованной в открытых источниках «не образует состава преступления» согласно этой статье. Для конкретизации обвинения надлежащим образом, ФСБ будет необходимо сравнить доклад объединения Bellona с открытыми источниками и выделить, какая информация в докладе не публиковалась ранее, а затем определить какая часть этой информации составляет государственную тайну. По причине отсутствия этих спецификаций в новом обвинении, оно все еще имеет слишком общий характер, чтобы соответствовать ст. 144 российского УПК.

5. Юридическая квалификация действий Никитина

5.1 Указание Генерального прокурора от 27 апреля 1998 г.

Никитин не только обвиняется в нарушении ст. 275 Уголовного кодекса за передачу сведений о 19 аварий на АПЛ, упомянутых в главе 8.2 доклада объединения Bellona, иностранной организации. За предоставление информации для главы 2.3.3 доклада относительно реакторов АПЛ третьего поколения Никитин также обвиняется в нарушении статьи 283, в виде разглашения государственной тайны при отсутствии признаков государственной измены. Основанием для такого определения является то, что Никитин, согласно обвинительному заключению, получил доступ к информации об авариях на АПЛ из секретных сборников в ВМА им. Кузнецова, в то время как информацию о реакторах третьего поколения он получил во время прохождения службы. Однако это различие довольно искусственно, так как один и тот же человек не может быть изменником Родины в один момент, а в следующий момент уже перестать быть таковым. Таким образом, не вызывает удивления указание Генеральной прокуратуры от 27 апреля 1998 года:

"С учетом имеющихся в деле доказательств рассмотреть вопрос о квалификации идентичных действий Никитина о выдаче иностранной организации государственной тайны, независимо от источника ее получения, по одной из статей УК" (курсив мой).

Это указание могло бы быть и более четким, так как не называет статью, по которой следует квалифицировать различные действия, совершенные Никитиным. В нем не говорится, должны ли оба действия квалифицироваться как государственная измена в форме шпионажа (ст. 64 УК РСФСР, см. ст. 275 УК РФ). Точно также можно понять, что действия Никитина следует квалифицировать как разглашение государственной тайны без признаков государственной измены (ст. 75 УК РСФСР, см. ст. 283 УК РФ). Однако, ФСБ выбрало первую интерпретацию и приводит в постановлении 8 мая 1998 года следующую причину для невыполнения указания:

«Из материалов уголовного дела усматривается, что внесенные Никитиным в Доклад для иностранной организации составляющие государственную тайну сведения по ЯЭУ 3-го поколения стали ему известны по роду службы в ВМФ СССР (России). Фактически в мае 1995 года он совершил выдачу государственной тайны, однако в действовавшем на тот момент УК РСФСР (1960г.) ст. 64 предусмотрена уголовная ответственность за измену Родине в форме выдачи государственной тайны иностранному государству, а не иностранной организации. Поэтому действия Никитина в этой части квалифицированы следователем как разглашение государственной тайны по части 2 ст. 75 УК РСФСР, а впоследствии по ч. 2 ст. 283 УК России.

Таким образом, исходя из имеющихся в деле доказательств и в соответствии с действующим УК РФ оснований для квалификации действий Никитина в части выдачи им составляющих государственную тайну сведений по ЯЭУ 3-го поколения по ст. 275 УК РФ не имеется».

Это заключение не имеет логики, так как единственным возможным логическим заключением приведенной аргументации было бы квалифицировать все действия Никитина по статье 283. ФСБ утверждает, что разглашение государственной тайны относительно реакторов третьего поколения должно квалифицироваться по ст. 283 УК РФ, потому что это произошло в мае 1995 года. В это время ст. 64 УК РСФСР была в силе и не рассматривала в качестве измены передачу государственной тайны иностранной организации. Однако согласно последнему обвинению передача государственной тайны по 19 авариям на АПЛ иностранной организации произошла в сентябре 1995 года. В это время ст. 64 также была в силе и не рассматривала в качестве измены передачу государственной тайны иностранной организации. Чтобы соответствовать своим собственным рассуждениям, ФСБ следовало бы квалифицировать оба вида действий по ст. 283 УК РФ.

Кроме того, согласно ФСБ ст. 275 нового УПК относит «передачу государственной тайны иностранной организации» к измене, так как ст. 64 старого УПК только покрывает передачу государственной тайны иностранному государству. Таким образом, ст. 275 нового УПК, вошедшего в силу 1 января 1997 года, 15 месяцев после инкриминируемых Никитину действий, имеет обратную силу в ущерб обвиняемому. Это является нарушением ст. 54 Конституции РФ, ст. 7 Европейской Конвенции по правам человека и ст. 10 УПК РФ от 1996 года, которая среди прочего гласит: «…когда Уголовный Кодекс…отягчает ситуацию для обвиняемого, то он не имеет обратной силы».

5.2 Применение статьи 275 Уголовного кодекса

После освобождения Никитина из следственного изолятора 14 декабря 1996 года заместитель Генерального прокурора М. Катышев публично заявил, что в этом деле «шпионаж и не ночевал». Почти два года спустя ФСБ все еще обвиняет Никитина в шпионаже, не добавив в дело никаких новых элементов. Для построения этого обвинения в течение 1997 и 1998 г.г. ссылки на секретные приказы вносились и убирались в разных вариантах обвинения, пока 8 мая 1998 года ФСБ не убрала номера приказов, оставив все текстовые ссылки. Более того, при ближайшем рассмотрении обвинительного заключения от 29 июня 1998 года видно, что этот документ содержит около 20 прямых ссылок на секретные и имеющие обратную силу нормативные акты.

Фактическая база для обвинения в шпионаже в течение всего периода состояла в том, что 8 августа 1995 года Никитин пришел в ВМА им. Кузнецова и там просмотрел секретные сборники, описывающие аварии на АПЛ. Некоторая информация из этих книг была предположительно выписана и позже внесена в главу 8.2 доклада объединения Bellona. По такому основанию Никитина ждет минимальное наказание в виде лишения свободы на срок 12 лет. Не хватает много согласованности между обвинением и статьей, использованной ФСБ. Обвинение Никитина в шпионаже — это сильное преувеличение, так как никакой шпион в здравом уме, получив доступ к секретной информации, не будет выдавать себя публикацией книги, где приведена эта секретная информация.

Как упоминалось выше, несколько лет Никитин работал начальником инспекции по надзору за безопасностью атомных энергетических установок МО РФ. Важной частью этой работы было описание для новых курсантов причин инцидентов и аварий на АПЛ в прошлом. Эти факты показывают, что ему не надо было идти ни в какую библиотеку за информацией по этим вопросам. Однако ФСБ в своем расследовании проигнорировала эту возможность, что опять демонстрирует отсутствие объективности, характерной для ответственных следственных и прокурорских властей в этом деле.

Более того, чтобы обвинять Никитина в шпионаже обвинение должно доказать, что его намерения имели цель «подорвать суверенитет, территориальную целостность, национальную безопасность или оборонную мощь» Российской Федерации (см. ст. 64 УК РСФСР). 1 января 1997 года эта статья была заменена ст. 275 Уголовного кодекса РФ. Текст измененной статьи ничего не говорит о намерениях обвиняемого, как описывалось в ст. 64 УК РСФСР, а говорит о секретной информации предоставленной «…иностранной организации или их представителям для проведения враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности РФ». Между тем, в то время в силе была ст. 64, а действия Никитина были его личной инициативой, и, очевидно, будет невозможно доказать, что у него были намерения, описанные в этой статье.

Можно добавить, что Никитин сотрудничал с норвежской экологической организацией Bellona. Когда действия Никитина относительно 19 АПЛ квалифицируются по статье 275, ФСБ, другими словами, также обвиняет объединение Bellona «в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности РФ». Это не сказано открыто в обвинении от 8 мая 1998 года, но это ясно из других документов.

24 февраля 1998 года в своем отказе на ходатайство адвокатов ФСБ, например, утверждает, что гражданские права относительно защиты окружающей среды и доступа к информации «не стали основой деятельности на территории России организацией Bellona, объявившей себя экологической, так и самого Никитина». В других документах дается намек, что Bellona — это шпионская организация, потому что ее офис по информации российской разведки «расположен на улице Грюнерлокка в Осло, в одном здании с военной разведкой Норвегии». Однако, эта информация абсолютно неверна. Грюнерлокка — это не название улицы, а район Осло. До недавнего времени офис объединения Bellona находился по адресу ул. Фоссвейен д. 19. Здание использовалось только объединением. А военная разведка Норвегии располагается в нескольких километрах оттуда. До переезда объединения Bellona в это здание, оно использовалось организацией ФАФО, что далеко не разведывательная организация, а исследовательский центр норвежских профсоюзов.

Это показывает то, что обвинения против Никитина (и объединение Bellona) в реальности не имеют оснований. Они также противоречат высказываниям официальных российских представителей, когда поднимался вопрос об их взгляде на деятельность объединения Bellona. Во время своего визита в Норвегию в 1996 году президент Ельцин сказал, что российские власти ничего против объединения Bellona не имеют. Глава ФСБ Н. Ковалев заявил в декабре 1996 года и феврале 1997 года, что «объединение Bellona нельзя в чем-либо обвинять, они только заказали доклад об экологии». А в феврале 1998 года заместитель министра иностранных дел А. Авдеев в своем ответе на демарш Тройки послов Европейского союза сказал, что дело Никитина «не повлияло на уважение России к деятельности объединения Bellona».

Но, тем не менее, ФСБ и ее последователи из прокурорских властей Санкт-Петербурга утверждают, что деятельность объединения на российской территории незаконна. А Никитин все еще обвиняется в выдаче государственной тайны иностранной организации, занимающейся проведением враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности России. Однако эти обвинения являются результатом необъективного расследования ФСБ. Если бы квалификация действий Никитина была изменена со ст. 275 на ч. 1 ст. 283 Уголовного кодекса (разглашение государственной тайны без признаков государственной измены и без серьезных последствий для безопасности государства), то разница между обвинением и реальностью отчасти бы уменьшилась. Но такое обвинение не может быть передано в суд, так как у него отсутствует имеющее силу юридическое основание (раздел 2), оно де-факто будет базироваться на секретных и имеющих обратную силу приказах (раздел 3), не говоря о том, что никакие секреты раскрыты не были (раздел 4).

5.3 Применение ч. 2 ст. 283 УК РФ

Никитин также обвиняется в нарушении ч. 2 ст. 283 Уголовного кодекса (разглашение государственной тайны без признаков государственной измены). Это базируется на предположении экспертов 8 Управления Генштаба МО, что описание ЯЭУ АПЛ третьего поколения в главе 2.3.3 доклада объединения Bellona содержит секретную информацию «о технических характеристиках вооружения и военной техники и о применении в военном кораблестроении новых ЯЭУ». Между тем, развитие реакторов третьего поколения началось в начале семидесятых годов, едва ли кто-то может говорить о «новых ЯЭУ». Кроме того, заключение экспертов 8 Управления противоречит мнению экспертов Минатома, которые в сентябре 1996 года пришли к выводу, что глава 2.3.3 не содержит государственной тайны. Это показывает, что ФСБ опять не заметила свидетельство в пользу Никитина.

Статья 283 предусматривает два наказания. «Обычное разглашение» может наказываться лишением свободы до 4 лет, но если разглашение повлекло «тяжкие последствия», то оно может наказываться лишением свободы на срок от 3 до 7 лет. Никитин обвиняется в нарушении второй части. Основанием для такого вывода послужило заключение экспертной комиссии, созданной 17 сентября 1996 года для оценки ущерба безопасности государства, нанесенного докладом объединения Bellona. Комиссия состояла из служащих в/ч 30895, заключение было передано два дня спустя. Ущерб был оценен в 4 500 000 000 рублей (до деноминации 1 января 1998 г.) или примерно 900 000 долларов США.

Однако это заключение не касалось главы 2.3.3 доклада объединения Bellona. Калькуляция экспертами предполагаемого ущерба «основана на предположении возможности проведения акта ядерного терроризма, потенциальная угроза которого имеется сегодня и в будущем. Распространение точной информации об объектах временного хранения ядерного топлива, радиоактивных отходов и отработанного ядерного топлива создает опасность проведения диверсии как минимум на одном из этих объектов. Таким образом, размер ущербы устанавливается путем предположения о возможности подобной аварии». Эта калькуляция иными словами не имеет никакой связи с главой 2.3.3. Кроме того, если принять данную сумму во внимание, в любом случае абсурдно утверждать, что «разглашение» повлекло тяжкие последствия для безопасности Российской Федерации. Никто не может говорить о чем-либо больше, чем разглашении без таких последствий, но как показано выше, какое-либо имеющее юридическое основание для обвинения отсутствует.

6. Заключение

В распоряжении Генеральной прокуратуры от 27 января 1997 года было указано, что «дело преждевременно направлено в суд, в связи с наличием ряда существенных недостатков — предъявлено неконкретное обвинение и применены нормы, не предусмотренные Конституцией РФ». ФСБ было дано «не меньше двух месяцев» на исправление ошибок. Также в указании Генерального прокурора от 27 апреля 1998 года указывается на существенные ошибки. Однако, ни одна из этих ошибок не была еще исправлена. Более того, были допущены новые и серьезные ошибки, и обвинение теперь нарушает не только Конституцию России, но и ряд статей в различных международных договорах, подписанных Российской Федерацией. Рассуждения выше демонстрируют что:

  • Новое обвинение не имеет никакого официального правового основания
  • Никитин де-факто все еще обвиняется в нарушении секретных и имеющих обратную силу приказов
  • Обвинение базируется на не имеющем силу экспертном заключении
  • Обвинение слишком общее, чтобы соответствовать Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР
  • Почти вся информация, в разглашении которой обвиняется Никитин, была опубликована ранее
  • Никакие из этих сведений не относятся к государственной тайне согласно Закону «О государственной тайне»
  • Отсутствует соответствие между фактическим и юридическим основанием обвинения

Более того, анализ доказательной базы, частично проведенный Уггеруд в статье «Оценка доказательной базы в обвинительном заключении по делу Никитина» (13 октября 1998 г.), и в моем собственном комментарии к обвинению, где говорится:

  • Обвинение не представляет ни одного доказательства незаконной деятельности, и поэтому также не имеет фактической основы

Если Никитин будет признан виновным на основании последнего обвинительного заключения, то он будет признан виновным без правового и фактического основания, за нарушение секретных и имеющих обратную силу приказов, с которыми у него не было возможности ознакомиться. Следовательно, он был лишен права на надлежащую защиту в нарушение ч. 3 ст. 123 Конституции России и ст. 6 Европейской Конвенции по правам человека.

Это будет очень серьезным нарушением фундаментальных принципов правовой защиты, основанных на уважении возможности личности повлиять на свой правовой статус, не быть арестованным на произвольной основе и получить действительную возможность для своей защиты от обвинения в совершении уголовного преступления. Конституция России на бумаге декларирует эти принципы, как это делают и международные договора, подписанные Российской Федерацией, из которых наиболее важна Европейская конвенция по правам человека. Признание Никитина виновным на основе последнего обвинения означало бы полное пренебрежение этими принципами. Суд, таким образом, не имеет никакой другой законной альтернативы кроме как уголовное дело № 12 закрыть и оправдать Никитина по всем пунктам обвинения.

Время от времени создается впечатление, что Городской суд вместо вынесения приговора отправит дело на доследование на основании того, что следствие и прокуратура не подготовило дело надлежащим образом перед его передачей в суд. Однако это решение бессмысленно, так как дело длится уже 3 года, обвиняющей стороне не удалось, и никогда не удастся, создать обвинение с устойчивым фактическим и юридическим основанием. Кроме того, это было бы незаконно, так как это нарушит конституционное право Никитина на рассмотрение его дела в справедливом суде (ст.47 и ст.46), а также обязательство Российской Федерации по международному закону, оговаривающему завершение уголовного дела в течение разумного срока (ст. 6 Европейской конвенции по правам человека, ст. 14 Международного договора по политическим и гражданским правам).

Таким образом, Городской суд Санкт-Петербурга не имеет другой законной альтернативы, кроме того, как снять с Никитина все обвинения.

[1] 1 января 1997 г. УК РСФСР был заменен УК РФ. Однако обвинения против Никитина остаются неизменными в части подделки командировочного удостоверения. Ст. 327 является действующей статьей в новом Уголовном кодексе, что соответствует ст.196 Кодекса РСФСР.

[2] статья изменилась 9 октября 1997 г., когда претерпел изменения Закон «О государственной тайне», одобренный Госдумой РФ 19 сентября и подписанный Президентом России 6 октября, вошел в силу.

[3] Осипенко Л. Г., Жильцов Л., Мормуль Н. «Атомная Подводная Эпопея», 1994 г.

[4] См. выше.

[5] Осипенко Л. Г., Жильцов Л., Мормуль Н. «Атомная Подводная Эпопея», 1994 г.; Olgaard P.L. Nuclear Ship Accidents, description and analysis, 1993; Мормуль Н. «Атомные подводные лодки России», 1995 г.

[6] «Эхо планеты» № 40, 1991 г.; Морской сборник № 10, 1992 г.; «Собеседник» № 14, 1991 г.; Осипенко и др.; Olgaard, 1993 г.; «Красная Звезда», июль 1989 г.; Backe S., The Accidents of the Soviet Echo-II class submarine…, 1989 г.; Nilsen T., The Accident on the submarine K-192, 1995 г.; Яблоков А., «Факты и проблемы, связанные с захоронением радиоактивных отходов в морях, омывающих территорию РФ», 1993 г.; Шмаков Р., «Проблемы утилизации атомных подводных лодок и защиты окружающей среды в северном регионе», 1995 г.

[7] «Атомная энергия» № 4, 1993 г. и № 6 1994 г.

[8] Это положение касается непосредственно обвинения (в деле Никитина ФСБ выдвигала их не менее семи раз), но те же условия, вероятно, касаются и обвинительного заключения, так как судебная часть документа слово в слово повторяет седьмое и последнее обвинение.

More News

All news