ОПРЕДЕЛЕНИЕ №3-00139/98

Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации

в составе:

Председательствующего- генерал-лейтенанта юстиции Пархомчука Ю.В.

и судей: генерал-майора юстиции Коронца А.Н.,

генерал-майора юстиции Петроченкова А.Я. рассмотрела в судебном заседании от 25 июня 2002 года уголовное дело по кассационному протесту государственного обвинителя — старшего помощни-ка военного прокурора ТОФ полковника юстиции Кондакова А.Ф.; кассационным жалобам осужденного Пасько Г.М., его защитников адвокатов Павлова И.Ю», Пышкина А.Ф. и общественного защитника Ткаченко А.П. на приговор Тихоокеанского флотского военного суда от 25 декабря 2001 года, со-гласно которому капитан второго ранга запаса

Пасько Григорий Михайлович, родившейся 19 мая 1962 года в селе Крещеновке Нововоронцовского района Херсонской области Украины, украинец, гражданин России, с высшим образованием, женатый, имеющий на иждивении несовершеннолетних детей, несудимый, проходивший военную службу в качестве офицера с июля 1983 года по сентябрь 2001 года,

осужден на основании ст. 275 УК РФ, с применением ст. 64 УК РФ, к 4 годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима, без конфискации имущества, с лишением воинского звания «капитан 2 ранга запаса».

Заслушав доклад генерал-лейтенанта юстиции Пархомчука Ю.В., выступление старшего военного прокурора управления надзора Главной военной прокуратуры подполковника юстиции Мурашкина И.В., поддержавшего протест, выступление общественного защитника Ткаченко А.П., защитников-адвокатов Павлова И.Ю. и Пышкина А.Ф. в обоснование поданных ими и осужденным Пасько Г.М. кассационных жалоб, выступление защитника-адвоката Резника Г.М., поддержавшего доводы кассационных жалоб осужденного и его защитников и полагавшего необходимым приговор в отношении Пасько отменить вследствие недоказанности вины осужденного в предъявленном обвинении, а дело прекратить, а также заключение старшего военного прокурора управления надзора Главной военной прокуратуры подполковника юстиции Мурашкина И.В. об оставлении кассационных жалоб осужденного и его защитников &#151 без удовлетворения и, как ставится вопрос в кассационном протесте государственного обвинителя, об отмене приговора в отношении Пасько вследствие мягкости назначенного ему уголовного наказания и направлении дела на новое судебное рассмотрение в тот же военный суд, но в ином составе судей, Военная коллегия Верховного Суда РФ,

УСТАНОВИЛА:

Пасько признан судом виновным в государственной измене в форме шпионажа, совершенной, как указано в приговоре, при следующих обстоятельствах.

В 1996 году Пасько, проходя военную службу по добровольно заключенному им контракту в должности начальника отдела редакции газеты Тихоокеанского флота «Боевая вахта», познакомился с подданным Японии корреспондентом газеты «Асахи симбун» Тадаши Окано. В 1996-1997 годах Пасько неоднократно встречался с Окано, в том числе, и во внеслужебной обстановке, как во Владивостоке, так и в Японии, созванивался с ним по телефону и обменивался факсимильными сообщениями. В связи с установившимися между ними внеслужебными отношениями Пасько на взаимовыгодных для него и Окано условиях систематически собирал интересующего последнего информацию.

В конце августа и в первых числах сентября 1997 года Окано в телефонных разговорах с Пасько неоднократно проявлял интерес к получению сведений о проводимых в тот период учениях войск и сил Тихоокеанского флота, их особенностях и отличиях от предыдущих.

10 сентября 1997 года Пасько в качестве представителя редакции газеты «Боевая вахта» по официальному приглашению командования присутствовал на проводившемся в штабе Тихоокеанского флота заседании Военного совета ТОФ, где узнал о намеченном на следующий день для строго определенной категории военнослужащих разборе тех учений, интерес к которым был проявлен Окано.

11 сентября 1997 года с намерением собрать для последующей передачи Тадаши Окано содержащие государственную тайну сведения об этих учениях Пасько прибыл в штаб флота и, не будучи включенным в списки лиц, допущенных к участию в разборе тактических учений, т.е. неправомерно, присутствовал на нем и собрал сведения, раскрывающие действительные наименования участвовавших в учениях особо важных и режимных соединениях и частях, в том числе, частях военной разведки, а также сведения, раскрывающие средства и методы защиты секретной информации участвовавших в учениях частей радиоэлектронной борьбы, которые, в соответствии с абзацем б пункта 1 и абзацем 5 пункта 4 статьи 5 Закона Российской Федерации «О государственной тайне» от 21 июля 1993 года № 5485-1 и его новой редакции (Федеральный Закон № 131-ФЗ от 6 октября 1997 года), пунктами 13 и 77 Перечня сведений, отнесенных к государственной тайне, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 30 ноября 1995 года № 1203, составляют государственную тайну.

С той же целью, т.е. для передачи Окано, Пасько незаконно хранил данные сведения, однако 20 ноября 1997 года они были обнаружены и изъяты у него на квартире в ходе обыска.

В кассационном протесте государственный обвинитель выражает несогласие с приговором ввиду несоответствия назначенного осужденному наказания тяжести совершенного преступления и его личности вследствие мягкости. По утверждению прокурора суд оставил без должного внимания повышенную общественную опасность совершенной Пасько государственной измены и не учел данные, отрицательно характеризующие его личность. В частности, не учтены показания бывших начальников осужденного &#151 Отекина и сослуживца Верховода о том, что Пасько неоднократно привлекался к дисциплинарной ответственности, самоустранился от воспитания подчиненных.

Кроме того, из показаний свидетеля Полутова усматривается, что Пасько собирал секретные сведения о Тихоокеанском флоте с корыстной целью, рассчитывая получить вознаграждение за передачу этой информации. Данные обстоятельства были исследованы в судебном заседании, однако, по мнению прокурора, должной оценки в приговоре не получили.

В связи с этим, в протесте ставится вопрос об отмене приговора ввиду несоответствия назначенного Пасько наказания тяжести совершенного преступления и личности осужденного.

Осужденный Пасько в своих кассационных жалобах просит приговор в отношении него, как незаконный и необоснованный, отменить, а дело прекратить за отсутствием в его действиях состава преступления.

Аналогичная просьба содержится в совместной кассационной жалобе защитников осужденного адвокатов Павлова И.Ю, Пышкина А.Ф. и общественного защитника Ткаченко А.П.

В кассационных жалобах осужденный и защитники подробно обосновывают свою позицию и считают вывод суда о том, что Пасько имел намерение передать секретные сведения журналисту японской газеты «Асахи симбун» Тадаши Окано не соответствует фактическим обстоятельствам дела.

В приговоре, по их мнению, искажены обстоятельства знакомства Пасько с Окано. В действительности их познакомил редактор газеты «Боевая вахта» Отекин, а визит Окано на корабль во Владивостоке был согласован с командованием флота.

Проявленный Окано в телефонных разговорах с Пасько интерес к учениям Тихоокеанского флота носил абстрактный характер.

В то же время одного лишь установленного с помощью приобщенных к делу сводок телефонных разговоров факта проявления интереса к учениям со стороны Окано недостаточно для того, чтобы прийти к выводу, что Пасько собирал сведения и хранил эту информацию именно с целью передачи её Окано.

При этом суд скрыл от участников процесса сообщение Владивостокской городской телефонной сети от 5 октября 2001 года № 1055, хотя этот документ поступил в суд до вынесения приговора.

По мнению защитников вывод суда в приговоре о том, что действия Пасько, связанные со сбором информации по учениям флота, явились рядовым элементом выявленной судом системы взаимоотношений между Пасько и Окано, является необоснованным.

Из содержания разговоров, зафиксированных в сводках (№№ 2775, 2851 и 2951) усматривается, что беседы между абонентами в части, касающейся учений, носили ограниченный характер и не сопровождались какими-либо поручениями или просьбами, адресованными Пасько. Сам Пасько не предлагал Окано свою помощь в сборе информации об учениях. Кроме того, в суде не доказано, что указанные телефонные переговоры состоялись именно между Пасько и Окано.

Признавая эти сводки контроля допустимыми доказательствами по делу и положив их в обоснование выводов о виновности Пасько, суд не придал значения тому факту, что магнитные пленки с записями переговоров не сохранены, а сводки представлялись органу предварительного следствия с нарушением требований уголовно-процессуального закона.

После разбора учений Пасько действительно неоднократно разговаривал с Окано по телефону, обменивался с ним факсимильными сообщениями, однако, в них сведений о намерении передать Окано полученные секретные данные об учениях флота не имеется. Во время поездки в Японию 13 ноября 1997 года Пасько имел реальную возможность вывезти записи с собой для передачи Окано, но он этого не сделал. По мнению защитников, это свидетельствует об отсутствии у Пасько намерения передать кому-либо указанные сведения.

Как отмечается в жалобах, Пасько, исполняя обязанности заместителя редактора газеты «Боевая вахта» и являясь начальником отдела боевой подготовки редакции газеты, вправе был присутствовать на разборе учений 11 сентября 1997 года, являвшемся одним из мероприятий Военного совета флота, и делать записи для освещения их результатов в газете и использования в системе командирской подготовки. Это подтверждено тем, что в судебном заседании Пасько по своим записям написал статью по итогам учений. Кроме того, несколько газетных статей, подготовленных им по результатам разбора учений, приобщены к материалам дела.

Суд же в приговоре безосновательно признал, что Пасько на разборе учений 11 сентября 1997 года присутствовал неправомерно, поскольку не был включен в список лиц, допущенных к участию в данном мероприятии.

При этом суд вышел за рамки предъявленного Пасько обвинения, чем нарушил требования ст. 254 УПК РСФСР, согласно которой подсудимому не может быть инкриминировано то, что не содержится в обвинении, по которому он предан суду. Между тем, Пасько обвинялся лишь в том, что записал сведения, составляющие государственную тайну, на неучтенных листах. Правомерность его присутствия на разборе учений органами предварительного следствия под сомнение не ставилась.

В обвинительном заключении хранение сделанных Пасько записей разбора учений ограничено коротким отрезком времени &#151 до середины сентября 1997 года, а суд, признав его виновным в хранении секретных записей с 11 сентября по 20 ноября 1997 года, вышел за рамки предъявленного ему обвинения.

Кроме того, с 9 октября 1997 года Закон «О государственной тайне» претерпел существенные изменения, и увеличение судом срока хранения Пасько секретных сведений повлекло за собой «изменение квалификации деяния» осужденного.

Осужденный и его защитники также считают, что положенные судом в обоснование приговора доказательства были получены с нарушением закона.

В частности, сводки контроля телефонных переговоров и копии перехваченных факсимильных сообщений, вопреки требованиям ч. 3 ст. 11 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности» и Инструкции органам ФСБ, представлены следователю без соответствующего постановления начальника УФСБ по ТОФ, что лишило их доказательного значения. Факсимильные сообщения вообще были незаконно перехвачены органами предварительного следствия, т.к. имеющиеся в деле судебные постановления разрешали прослушивание только телефонов Пасько и контроль его почтовых отправлений. Содержание сводок в приговоре изложено тенденциозно.

При повторном рассмотрении дела суд не выполнил изложенное в определении Военной коллегии Верховного Суда РФ от 21 ноября 2000 года указание о проведении экспертизы аудиозаписей телефонных разговоров.

Не может быть признан доказательством по делу протокол обыска по месту жительства Пасько, т.к. обыск был проведен, вопреки требованиям ч. 3 ст. 132 УПК РСФСР, неполномочными должностными лицами &#151 старшим следователем следственного отдела УФСБ по Приморскому Краю Изотовым и оперативными работниками Поздняковым и Алексеевым. Следователь Егоркин был не вправе давать им такое отдельное поручение.

Непосредственный начальник Изотова никаких письменных указаний, как того требует ст. 127-1 УПК РСФСР, ему в связи с производством обыска не давал. Кроме того, при обыске, производившемся в ночное время, присутствовали посторонние лица, не внесенные в протокол. В нарушение ч.2 ст. 176 УПК РСФСР в протоколе обыска не описаны индивидуальные признаки изымаемых предметов и документов. Обыск состоялся в отсутствие Пасько и представителей жилищно-эксплутационной организации, а его жена &#151 Морозова присутствовала при обыске лишь эпизодически. Понятые не всегда могли наблюдать за происходившим в 3-х комнатной квартире.

Протокол осмотра предметов и документов, изъятых в ходе обыска, по мнению защитников и осужденного, сфальсифицирован. Эксперты-криминалисты пришли к выводу, что на некоторых листах протокола подписи понятых исполнены другими лицами. В текст протокола внесены не оговоренные дописки, количество листов осмотренных документов значительно больше, чем было изъято при обыске.

На допущенные нарушения суд при первом рассмотрении данного дела вынес частное определение в адрес начальника УФСБ по ТОФ, а также военного прокурора ТОФ и исключил этот протокол из числа доказательств по делу. Использование этого документа в качестве доказательства при новом рассмотрении дела незаконно.

По мнению защиты, сфальсифицирован и протокол дополнительного осмотра рукописных записей, от 26 ноября 1997 года, составленный сотрудником УФСБ Столбовым. Он же вынес незаконное постановление о приобщении записей Пасько к делу в качестве вещественного доказательства, хотя не был наделен полномочиями принимать процессуальные решения.

Были допущены нарушения уголовно-процессуального законодательства и при проведении комиссионной экспертизы в судебном заседании.

В нарушение требований ч.1 ст. 7 Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ» все лица, привлеченные к производству экспертизы, находились в зависимости от органов ФСБ, оформлявших им допуск к сведениям, составляющим государственную тайну, и эти специалисты не могли в полной мере быть объективными и независимыми. Вопросы, поставленные экспертам, носили правовой характер и выходили за рамки их компетенции. Некоторые члены экспертной комиссии обладали знанием фактических обстоятельств, подлежащих установлению по делу.

В ходе экспертизы исследовались не только те материалы, которые были представлены судом, но и собранные экспертами дополнительно, что противоречит ч.3 ст. 16 упомянутого Закона. В заключении недостаточно представлена исследовательская часть, не указано, какие исследования провел каждый из членов экспертной комиссии.

Выводы экспертов о наличии в записях Пасько сведений, составляющих государственную тайну, носят вероятностный характер.

В нарушение требований ч.3 ст. 15 Конституции РФ и п.п. 10, 12 Указа Президента РФ от 23 мая 1996 года № 763, при производстве исследования экспертами был использован не легитимный нормативный правовой акт -приказ МО РФ № 055-96.

В то же время в записях Пасько, как считают защитники, не содержится сведений, составляющих государственной тайну, даже применительно к вышеуказанному приказу МО РФ, поскольку действительные наименования воинских частей в записях не раскрываются, а они лишь упоминаются без приведения каких-либо дополнительных данных, указывающих на конкретную воинскую часть. Кроме того, сведения, аналогичные имеющимся в записях, опубликованы в открытой печати: справочниках Павлова, журналах «Тайфун» и «Техника и вооружение».

В заключении экспертов и в приговоре содержится ошибочная ссылка на положение абзаца 6 пункта 21 статьи 5 Закона «О государственной тайне», поскольку в рукописных записях не раскрывается состояние боевого обеспечения войск, действительные наименования которых упомянуты в документе.

Ошибочным, по мнению защитников, является и выводы экспертов о том, что в тексте рукописных записей раскрываются секретные сведения о деятельности частей радиоэлектронной борьбы в ходе учений, т.к. в записях упоминается полк РЭБ, сведения по которому в соответствии с п. 129 приказа МО РФ № 055-96 не являются секретными.

Помимо этого, в рукописных записях отсутствуют сведения о средствах защиты секретной информации в деятельности воинских частей РЭБ в ходе учений, о чем заявил в суде свидетель Ефимов, показания которого в приговоре искажены. Это, по мнению защитников, опровергает вывод суда о том, что в тексте записей, сделанных Пасько, раскрываются секретные сведения о деятельности частей радиоэлектронной борьбы в ходе учений.

Защитники также утверждают, что приговор в отношении Пасько основан на применении приказа Министра обороны РФ № 055 от 10 августа 1996 года, не прошедшего государственную регистрацию в Министерстве юстиции РФ, и на приказе МО СССР № 010-90 г., ограничивающем право военнослужащих общаться с иностранными гражданами, что противоречит Конституции РФ и действующему законодательству. Ссылки в приговоре на Закон РФ «О государственной тайне» и Указ Президента РФ № 1203 от 30 ноября 1995 года в обоснование виновности Пасько в сборе сведений, составляющих государственную тайну, несостоятельны, поскольку, по мнению защитников, данные нормы являются бланкетными и прямому применению не подлежат.

Помимо этого, защитники обращают внимание на то, что перечень сведений, составляющих государственную тайну, был определен Федеральным законом «О внесении изменений и дополнений в Закон РФ «О государственной тайне» только 6 октября 1997 года, т.е. после совершения Пасько вмененных ему деяний.

Действовавший же до этого упомянутый в приговоре Закон от 21 июля 1993 года № 5485-1 содержал лишь Перечень сведений, которые могли быть отнесены к государственной тайне только после соответствующей процедуры. Это обстоятельство исключает уголовную ответственность за незаконное распоряжение сведениями, составляющими государственную тайну, совершенные с 25 декабря 1993 года по 9 октября 1997 года. Изложенное, по мнению защитников, соответствует решению Конституционного Суда РФ, который в своем постановлении от 20 декабря 1995 г. №17-П указал, что уголовная ответственность за выдачу государственной тайны правомерна лишь при условии, что Перечень сведений, составляющих государственную тайну, содержится в официально опубликованном для всеобщего сведения Федеральном Законе.

Осужденный Пасько дополнительно обращает внимание на то, что свидетели Отекин и Окано, на показания которых суд ссылается в приговоре, в суде не допрошены. Показания свидетеля Полутова о том, что ему достоверно известно об аккредитации Окано при управлении национальной обороны Японии, документально не подтверждены.

В протоколе обыска не содержится данных о том, что в его квартире хранились рукописные записи, содержащие сведения, составляющие государственную тайну. Участвовавший в обыске свидетель Алексеев в суде не опознал рукописные записи, как изъятые из его, Пасько, квартиры. При этом суд проигнорировал факт кражи у него со стола в рабочем кабинете папки с документами, которая совершена сотрудниками УФСБ по ТОФ, и без приведения каких-либо мотивов отказался допросить свидетелей этого хищения.

Как считает осужденный, показания в суде свидетелей Ушакова, Рязанцева и Захаренко, на которые ссылается суд в приговоре, сильно искажены в части их утверждений о том, что разбор ЗТУ не входил в список мероприятий в рамках Военного совета. При этом суд точно не установил место проведения разбора ЗТУ и в какой промежуток времени он проходил.

Положив в основу обвинительного приговора заключение экспертов от 14 сентября 2001 года, признав его выводы «правильными и достаточно аргументированными», в части, касающейся рукописных записей на разборе ЗТУ, суд пришел к противоположному мнению при оценке мнения экспертов по другим вопросам, расценив это же заключение поверхностным и ошибочным.

Такой изобретательный подход суда к оценке заключения, по мнению осужденного, нельзя признать объективным и обоснованным.

Признавая, что ряд упомянутых в рукописных записях действительных наименований атомных подводных лодок с указанием их тактических номеров, был открыто опубликован, в связи с чем применение санкций за полу-чение, хранение и распространение этих сведений не предусмотрено, суд в приговоре пришел к противоречивому выводу, что указанные в этих же запи-сях наименования других кораблей, частей и соединений составляют государственную тайну, хотя они также были опубликованы в открытых источниках.

Суд также проигнорировал то обстоятельство, что некоторые данные в рукописных записях не соответствуют действительности, например, упомянутой в записях подводной лодки К-100 реально не существовало.

Пасько обращает внимание в жалобе на то, что суд в нарушение ст.301 УПК РСФСР сослался в приговоре на доказательство, которое не было предметом рассмотрения в судебном заседании (лист дела 131 в томе 18).

По мнению Пасько, проведение судом экспертизы по другим сохранившимся аудиозаписям телефонных разговоров, не имеющим отношения к учениям ТОФ и разбору ЗТУ, по принципу аналогии, является недопустимым.

Пасько также считает, что приговор изобилует неточностями и ложными посылками. Так, суд, анализируя содержание телефонных разговоров, якобы между Пасько и Окано, указывает на факты в сводках отсутствующие, излагает отдельные фразы в своей интерпретации. Например, слово «гонорар», зафиксированное в одной из сводок, суд излагает в приговоре как «вознаграждение». Неточно процитированы в приговоре показания свидетелей Дорогина и Ефимова, допущены другие неточности и искажения.

Как считает Пасько, суд при постановлении приговора не дал оценки действиям Окано, как заказчика секретной информации; оставил без внимания его и защитников просьбы о проведении экспертизы документов силами независимой межведомственной комиссии по защите государственной тайны; не придал значения тому факту, что он, Пасько, неоднократно устно и письменно докладывал в УФСБ по ТОФ о своих контактах с японскими гражданами в 1996-1997 г.г.; полностью проигнорировал результаты экспертиз по подделке подписей понятых Оноприенко и Шабаленко в протоколе осмотра документов; несмотря на то, что эксперты признали одну из подписей поддельной, факт фальсификации сотрудниками УФСБ по ТОФ материалов дела оставил без внимания.

Защитник Пышкин в дополнительной жалобе, сопоставляя содержание сводок оперативного контроля телефонных переговоров Пасько с Окано, подтверждающих их внеслужебные контакты, с пресс-релизами пресс-центра ТОФ подчеркивает, что в пресс-релизах, а также в других открытых источниках о Тихоокеанском флоте содержится гораздо больше информации, чем в сводках контроля и изъятом у Пасько рукописном тексте результатов разбора зачетных учений флота.

Кроме того, суд, по мнению защитника, извратил содержание показаний некоторых свидетелей и содержание ряда сводок телефонных переговоров при изложении их данных в приговоре. По собственной инициативе суд был не вправе проводить экспертизу, истребовать из органов УФСБ подлинники сводок контроля телефонных переговоров, исследовать их и приобщать к материалам уголовного дела и ссылаться на них, как на доказательства по уголовному делу, т.е. выполнять несвойственную суду функцию. Этим самым суд нарушил конституционный принцип состязательности судебного процесса и равенства сторон, поскольку принял на себя сторону обвинения.

Частное определение суда от 20 июля 1999 г. по фактам фальсификации и исключения протокола осмотра предметов и документов, изъятых при обыске на квартире Пасько, не было отменено кассационной инстанцией, поэтому суд не вправе был ссылаться на этот протокол и протокол обыска, как на доказательства по делу.

В ходе предварительного следствия и в судебном заседании не установлено и не приведено в приговоре доказательств того, что японский журналист Тадаши Окано осуществлял враждебную деятельность против Российской Федерации, о чем было бы известно Пасько, и что он по его просьбе или по своей инициативе собрал 11 сентября 1997 г. для передачи ему сведения, составляющие государственную тайну.

В жалобе защитник приводит также доводы своего несогласия с прежним кассационным определением Военной коллегии по данному делу, излагает положение ст.340 УПК РСФСР и ссылается на содержание ст.353 УПК РСФСР о том, что при новом рассмотрении дела более строгое наказание может быть назначено осужденному только в том случае, если первоначальный приговор отменен за мягкостью наказания или в связи с необходимостью применения закона о более тяжком преступлении.

При этом он отмечает, что в протесте прокурора оспаривалась неправильная квалификация судом по четырём эпизодам обвинения из десяти. По эпизоду, по которому Пасько осужден, квалификация в протесте не оспаривалась.

Военная коллегия при отмене первоначального приговора указала в определении от 21 ноября 2000 г., что приговор отменяется в связи с односторонностью и неполнотой судебного следствия, несоответствием выводов суда обстоятельствам дела и неправильным применением уголовного закона. По мнению защитника, в кассационном определении нет указаний на то, что суд удовлетворил протест прокурора в части необходимости применения к Пасько закона о более тяжком преступлении.

Рассмотрев материалы уголовного дела и обсудив доводы кассационного протеста и кассационных жалоб осужденного и его защитников. Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации находит, что вывод суда первой инстанции о виновности Пасько в государственной измене в форме шпионажа соответствует фактическим обстоятельствам дела и основан на тщательно исследованных в судебном заседании доказательствах, которым дана надлежащая оценка в приговоре.

В судебном заседании доказано, что Пасько, присутствуя 11 сентября 1997 г. на разборе зачётных тактических учений Тихоокеанского флота на неучтённых листах бумаги записал сведения, раскрывающие действительные наименования участвовавших в учениях особо важных и режимных соединений и частей, раскрывающие средства и методы защиты секретной информации частей радиоэлектронной борьбы, которые в соответствии с действующим законодательством составляют государственную тайну.

В ходе судебного следствия также установлено, что в период учений сил флота, а именно, в конце августа и первых числах сентября 1997 г., корреспондент японской газеты Тадаши Окано, с которым Пасько в течение 1996-1997 г.г. поддерживал внеслужебные отношения и на взаимовыгодных для себя и Окано условиях собирал интересующую его информацию, неоднократно в телефонных разговорах с ним проявлял интерес к получению сведений об этих учениях, их особенностях и отличиях от предыдущих учений. Пасько при этом заверял Окано, что он получает информацию об этих учениях.

Записанную на листах секретную информацию об учениях, полученную в ходе их разбора 11 сентября 1997 г., Пасько хранил у себя на квартире, где 20 ноября 1997 г. при обыске она была обнаружена у него и изъята.

Установив исследованными доказательствами, что собирать таким способом секретную информацию для журналистской работы или служебной деятельности у Пасько необходимости не было, суд, с учётом сложившихся между Пасько и японским гражданином Окано длительных и взаимовыгодных внеслужебных отношений, настойчивого интереса Окано к информации о ходе военных учений, пришёл к обоснованному выводу, что Пасько собрал секретные сведения об учениях и незаконно хранил их для передачи гражданину Японии Тадаши Окано.

Вина Пасько в содеянном доказана следующими исследованными в суде доказательствами.

Из протокола обыска в квартире Пасько от 20 ноября 1997 г. и протокола осмотра предметов и документов, изъятых при обыске, от 21 ноября того же года видно, что у Пасько дома были обнаружены и изъяты рукописные записи хода разбора учений сил флота на 4-х листах.

По заключению экспертной комиссии в судебном заседании содержащиеся в записях Пасько сведения составляют государственную тайну.

Из исследованных в суде сводок оперативного контроля телефонных разговоров Пасько с Окано № 2033 за 19-20 июня 1997 г., № 2775 за 24-25 ав-густа 1997 г., № 2851 за 28-30 августа 1997 г., № 2951 за 4-7 сентября 1997 г. и др. усматривается, что Пасько поддерживал постоянные отношения с Окано, которому регулярно сообщал различные сведения о деятельности Тихоокеанского флота, в том числе и о проходивших в сентябре того же года широкомасштабных учениях войск и сил флота.

Согласно показаниям свидетеля Полутова в судебном заседании (т.23 л.д. 178-188), Пасько длительное время за вознаграждение поставлял информацию по флотской тематике японским средствам массовой информации. Еще в 1993 г. Пасько сам рассказал ему, что сотрудничает с японской компанией МНК и жаловался ему на низкую оплату японцами его материалов. Зная о том, что он, Полутов, в то время являлся журналистом японских СМИ, Пасько 3-4 раза предлагал приобрести у него информацию. В одном случае Пасько предложил ему за 300 долларов США список списанных атомных подводных лодок с указанием их тактических номеров. При этом он сказал, что эта информация из «надежных источников» и полная.

Виновность Пасько в содеянном подтверждается также показаниями свидетелей Ушакова, Рязанцева, Захаренко, Дорогина и других лиц, а также вещественными и другими исследованными в судебном заседании доказа-тельствами.

В ходе судебного разбирательства суд подробно и всесторонне исследовал показания Пасько, данные им в ходе предварительного следствия и двух судебных заседаний, принял меры к тщательному выяснению его отношений с Тадаши Окано, обстоятельств, послуживших их длительным внеслужебным отношениям, мотивов сбора Пасько сведений, составляющих государственную тайну, и их хранения.

Так, будучи задержанным 20 ноября 1997 г. по подозрению в совершении государственной измены в форме шпионажа, Пасько на допросе 21 ноября 1997 г. в качестве подозреваемого с участием защитника-адвоката Котлярова О.С. по поводу изъятых у него на таможне документов пояснил, что документы по профсоюзному движению, в которых содержались сведения об оборонных предприятиях дальневосточного региона, списки предприятий г. Комсомольска-на-Амуре и другие документы он получил от Бомко Н.И. Указанные материалы он намеревался использовать для работы над статьей, которую он хотел написать во время пребывания в Японии. Сами документы он передавать никому не намеревался.

На допросе 22 ноября 1997 г. Пасько подтвердил свое знакомство с журналистом газеты «Асахи» Тадаши Окано, которого он в августе-сентябре 1997 г. попросил сделать для него вызов в Японию в связи с планируемой командировкой о сборе материалов о захороненных русских моряках в Японии, но Окано стал затягивать оформление документов.

В это же время Окано в разговорах с ним стал говорить, что его интересуют такие проблемы, как работа северных корейцев в Приморье, переподготовка офицеров, уволенных с военной службы. Чем ближе к отъезду, тем круг проблем, интересующих Окано, расширялся, а его просьбы становились все настойчивее. Понимая, что затягивание с оформлением визы использовалось Окано как способ принудить его к даче согласия на предоставление японскому журналисту интересующих его материалов, он, Пасько, дал на это согласие и сообщил Окано, что привезет ему эти документы.

Для себя же он решил, что предоставит Окано указанные сведения не в форме документов, а в виде готовой статьи по данной проблематике, но самому Окано об этом не говорил. При этом он не рассчитывал получить гонорар за статью, так как понимал, что Окано заберет всю сумму за перевод, поэтому с ним вопрос о материальном вознаграждении не обсуждал.

26 ноября 1997 г. Пасько, сославшись на свое физическое и психологическое состояние, связанное с арестом, а также лишение его возможности воспользоваться на допросах изъятыми у него записями и документами, отказался от дачи показаний.

На последующих допросах в качестве обвиняемого Пасько заявил, что готов давать показания только после изменения ему меры пресечения.

В судебном заседании Пасько себя виновным в государственной измене не признал и пояснил, что с Тадаши Окано он познакомился в 1996 г., когда по поручению ответственного редактора флотской газеты «Боевая вахта» Отекина знакомил японского журналиста с работой редакции газеты и со своими публикациями.

В дальнейшем он поддерживал отношения с Т. Окано как с журналистом, обменивался с ним открытой информацией, оказывал различные услуги. В 1996-1997 г.г. он несколько раз встречался с Окано, вначале во Владивостоке, где по согласованию с командованием флота сопровождал его при посещении кораблей и частей Тихоокеанского флота, а затем &#151 в Японии, куда прибыл по приглашению общества «Евразия — Россия». При этом Окано, как знакомый, оказывал ему «визовую поддержку», помог приобрести факсимильный аппарат. Кроме того, он и Окано в 1997 г. неоднократно разговаривали по телефону и общались путем факсимильных сообщений. В том же году он по просьбе Окано собирал для него открытую информацию по экологическим и социальным вопросам жизнедеятельности флота, касающихся переподготовки военнослужащих, увольняемых в связи с сокращением Тихоокеанского флота, а также утилизации списанных атомных подводных лодок, переработки радиоактивных отходов и т.п.

Что касается учений Тихоокеанского флота, то Окано не просил его собирать закрытую информацию, речь шла только об общедоступных сведениях.

По поводу исследованных в судебном заседании его собственноручных записей о разборе зачетно-тактических учений Пасько признал, что они сделаны действительно им, однако дал противоречивые показания относительно своего присутствия на разборе учений 11 сентября 1997 г.

Вначале в судебном заседании он пояснил, что не помнит об обстоятельствах исполнения этих рукописных записей и не может утверждать присутствовал ли он лично на разборе ЗТУ ТОФ 11 сентября 1997 г. или сделал их путем опроса участников заседания.

В последующем Пасько заявил в суде, что присутствовал на разборе ЗТУ с самого начала и до перерыва и уточнил, что разбор проводился в большом зале штаба ТОФ, там, где обычно происходят заседания Военного совета флота. Записи он сделал для использования при проведении занятий по командирской подготовке с офицерами редакции с целью повышения их профессиональной подготовки, а также для публикаций в газете на темы боевой подготовки флота. Такую статью он подготовить не смог в связи с арестом. По его мнению, сведений, содержащих государственную тайну, эти записи не содержат, намерений передать их кому-либо, включая Окано, у него не было.

Однако это утверждение Пасько опровергнуто в суде. Факт присутствия Пасько на разборе результатов ЗТУ в штабе ТОФ 11 сентября 1997 г. и производство им записей выступлений участников совещания, в которых содержались секретные данные, подтверждается показаниями свидетелей Рязанцева, Захаренко, Дорогина, Ефимова, Ушакова, а также документами, вещественными и другими исследованными в суде доказательствами, анализ которым дан в приговоре.

Как показал в судебном заседании бывший заместитель командующего ТОФ свидетель Рязанцев, в 1997 г. возглавляемое им управление боевой подготовки занималось организацией учений флота, по результатам которого 11 сентября того же года после проведенного накануне заседания Военного совета флота состоялся разбор ЗТУ.

Представители прессы приглашались только на Военный совет, а в списки участников разбора ЗТУ, которые готовились также управлением боевой подготовки и утверждались командующим ТОФ, журналисты, в том числе Пасько, не включались.

Осмотрев по предложению суда листы с записями, изъятыми у Пасько, Рязанцев пояснил, что в данном рукописном документе правильно перечислены силы по стратегическим направлениям, количество боевых упражнений, по каким целям выполнялись стрельбы, то есть указан весь перечень, вопросов, который он лично докладывал на разборе ЗТУ. При этом Рязанцев заявил, что с Пасько по теме разбора учений он не разговаривал и, по его мнению, сделать такой подробный конспект всех выступлений мог лишь тот, кто лично присутствовал на разборе учений. Такой информации, которая содержится в рукописных записях, он никогда бы Пасько, как журналисту, не представил.

Свидетель Дорогин &#151 бывший командующий Камчатской флотилией, показал, что в 1997 г. он принимал участие разборе зачетно-тактических учений флота, накануне которого состоялось заседание Военного совета флота. Эти мероприятия проходили в разных помещениях штаба флота и отличались числом и составом участников. Представители прессы на разбор ЗТУ не приглашались. Осмотрев в судебном заседании приобщенные к делу в качестве вещественного доказательства листы с записями Пасько, свидетель Дорогин заявил, что содержание этого документа полностью соответствуют ходу и результатам разбора ЗТУ. Такую информацию можно было получить только лично присутствуя на данном мероприятии.

Именно он, Дорогин, докладывал на разборе ЗТУ об успешном применении в ходе учений новой уникальной системы обнаружения подводных лодок противника с указанием дальности ее действия, что точно зафиксировано в рукописных записях. Эти данные представляют большой интерес для разведок иностранных государств и являются совершенно секретными.

Бывший начальник службы радиоэлектронной борьбы ТОФ свидетель Ефимов, также участвовавший в разборе ЗТУ 11 сентября 1997 г., в судебном заседании дал аналогичные показания и, кроме того, пояснил, что никакой информации о деятельности частей РЭБ он лично Пасько не давал, хотя записи последнего представляют собой подробный конспект его выступления, равно как и докладов других участников совещания и содержат секретные сведения о методах радиоэлектронной борьбы.

Из показаний в суде бывшего командующего ТОФ свидетеля Захаренко видно, что 10 сентября 1997 г. было проведено заседание Военного совета флота, на котором присутствовали представители прессы. 11 сентября 1997 г. в другом помещении штаба флота состоялся разбор ЗТУ, на который журналисты не приглашались. Пасько за разрешением, которое ему мог дать только командующий флотом или его заместители, не обращался и права присутствовать на разборе ЗТУ не имел.

После ознакомления в судебном заседании с рукописными записями Пасько, Захаренко заявил, что в них указаны группировки мобильных сил по стратегическим направлениям, отражен замысел учений, задействованные силы и средства, порядок выполнения боевых задач, достигнутые результаты. При этом достоверно воспроизведена структура и содержание выступлений должностных лиц на разборе ЗТУ. Эти сведения никто никогда не предоставил бы средствам массовой информации.

Информация, содержащаяся в записях по подводным лодкам стратегического назначения, по освоению установки подводного обнаружения, по ракетному полигону, является совершенно секретной.

Что касается информации по радиоэлектронной борьбе (РЭБ), то она является закрытой в любой стране мира.

Свидетель Захаренко в суде, кроме того, заявил, что в связи с арестом Пасько на флоте в режимных частях проведена значительная реорганизация с тем, чтобы ликвидировать негативные последствия его преступления.

Именно после допроса в суде указанных свидетелей Пасько признал, что он присутствовал на разборе ЗТУ с самого начала и до перерыва. Произошло это потому, что разбор ЗТУ был включён в повестку заседания Военного совета и он посчитал всё это единым мероприятием. Однако и эти показания Пасько не соответствуют материалам дела.

Свидетель Ушаков &#151 секретарь Военного совета ТОФ в суде показал, что в повестку дня заседания Военного совета от 10 сентября 1997 г., организацией которого он занимался, вопрос о разборе учений ТОФ не включался. Данный разбор являлся совершенно другим мероприятием, на которое приглашались не все участники Военного совета. Организовывался разбор ЗТУ управлением боевой подготовки штаба флота по отдельному плану.

Показания свидетеля Ушакова объективно подтверждаются исследованным в судебном заседании протоколом заседания Военного совета ТОФ от 10 сентября 1997 г., из которого видно, что обсуждение результатов уче-ний ТОФ на Военном совете не планировалось.

Не вызывает сомнения и тот факт, что именно Пасько законспектировал выступления участников разбора ЗТУ ТОФ 11 сентября 1997 г.

Из исследованного в суде заключения эксперта-криминалиста от 27 апреля 1998 г. видно, что рукописный текст с записями о Военном совете ТОФ и итогах ЗТУ флота исполнен Пасько.

Этот рукописный текст согласуется с приведенными выше показаниями свидетелей Рязанцева, Захаренко, Дорогина, Ефимова о ходе разбора уче-ний. Так, на третьем листе записей имеются заголовки: «Итоги ЗТУ МС ТОФ 11.09.97» и подзаголовки: «Доклад Рязанцева», «к/а Ефимов — нач-к РЭБ», «в/а Дорогин», «ген-лей Бумагин».

Сопоставив исследованные в судебном заседании документы: протокол заседания Военного совета ТОФ, доклад командующего ТОФ на разборе зачетно-тактических учений с вещественным доказательством &#151 листами с рукописными записями, изъятыми при обыске в квартире Пасько, суд пришел к обоснованному выводу о соответствии этих документов друг другу и о том, что Пасько присутствовал на разборе ЗТУ ТОФ 11 сентября 1997 г. и собирал там секретные сведения.

Вопреки утверждениям в кассационных жалобах осужденного и его защитников, в судебном заседании тщательно и объективно исследовался вопрос о наличии в записях Пасько сведений, составляющих государственную тайну.

Для выяснения этого вопроса по делу проведены три экспертизы, две из которых &#151 в ходе предварительного следствия и одна &#151 в суде.

Суд положил в основу приговора выводы комиссии экспертов от 14 сентября 2001 г., согласно которым в записях Пасько в конспективном виде приводится информация о составе группировок сил (войск) флота, принимавших участие в зачетно-тактическом учении (ЗТУ). При этом сведения, раскрывающие действительные наименования особо важных и режимных соединений и частей, а также сведения о наличии в составе участников ЗТУ частей военной разведки и сведения о деятельности частей радиоэлектронной борьбы (РЭБ) в ходе учений, а именно о средствах и методах защиты секретной информации, подпадают под действие абзаца 6 пункта 1 и абзаца 5 пункта 4 статьи 5 Закона РФ «О государственной тайне» от 21 июля 1993 г. № 5485-1 и в редакции Федерального закона от 6 октября 1997 г. № 131-ФЗ, пунктов 13 и 77 Перечня сведений, отнесенных к государственной тайне, ут-вержденного Указом Президента РФ от 30 ноября 1995 г. № 1203 и в соответствии с п. 129 и примечанием 1 к п.240 Перечня сведений, подлежащих засекречиванию в Вооруженных Силах (приказ МО РФ 1996 г. № 055) составляют государственную тайну. Несмотря на выборочность, неполноту содержания и сокращения в тексте (как пояснили эксперты, специалисту по ВМФ они понятны), сведения в записях Пасько являются достоверными и соответствующими фактическим данным. Вследствие несанкционированной выдачи этих сведений иностранному государству, иностранной организации или их представителям мог быть нанесен ущерб внешней безопасности России в виде снижения боевой устойчивости сил флота при выполнении ими боевых задач.

Утверждение в жалобе защитников об ошибочности вывода эксперта о том, что в тексте рукописных записей раскрываются секретные сведения о деятельности частей радиоэлектронной борьбы, поскольку сведения по полку в соответствии с п. 129 приказа Министра обороны РФ № 055-96 несекретны, а в самих записях отсутствуют сведения о средствах защиты секретной информации, о чём якобы показал в суде свидетель Ефимов, несостоятельно.

Член комиссии эксперт Карих, пояснил в суде, что под сведениями о средствах защиты секретной информации понимается участвующий в учениях полк РЭБ, который располагал соответствующей аппаратурой для противодействия техническим средствам противника. Поскольку полк РЭБ участвовал в широкомасштабных флотских учениях, степень секретности его деятельности подлежит оценке применительно к флотилии, группе войск, а не к полку. При этом эксперт подробно обосновал в судебном заседании свои выводы, сославшись на соответствующие нормативные документы, о чем прямо изложено в протоколе судебного заседания.

Показания в суде свидетеля Ефимова, вопреки утверждению в жалобе защитников, в приговоре не искажены и изложены в соответствии с протоколом судебного заседания.

Он, в частности, в суде показал, что в рукописном документе есть информация о действиях по подавлению частот, которая сама говорит о существовании личного состава подразделения комплексного технического контроля. Ефимов проиллюстрировал эти свои показания конкретными данными, подтверждающими применение на указанных мероприятиях методов защиты секретной информации, о чем также подробно изложено в протоколе судебного заседания.

Выводы экспертов в судебном заседании в целом согласуются с заключениями экспертных комиссий от 22 декабря 1997 г. и 14 марта 1998 г.

Однако, в первых двух экспертных заключениях к сведениям, составляющим государственную тайну, была отнесена и другая, содержащаяся в записях Пасько информация, которая без достаточных оснований была признана таковой, поскольку фактически не содержала в себе полный состав участвовавших в учениях войск (сил), содержание их задач, количественных и качественных показателей уровня боевой и оперативной подготовки.

Доводы экспертов в суде, как основанные на действующем законодательстве, суд признал аргументированными и убедительными, и обоснованно отверг указанные выше выводы двух первых экспертиз в части, противоречащей заключению от 14 сентября 2001 г. При этом суд пришел к правильному выводу о достоверности заключения экспертов в суде о наличии в записях Пасько следующих сведений, составляющих государственную тайну: о действительных наименованиях участвовавших в учениях особо важных и режимных соединениях и частях, в том числе частях военной разведки, а также о средствах и методах защиты секретной информации участвовавшими в учениях частями радиоэлектронной борьбы (РЭБ).

Существенных противоречий в выводах комиссий экспертов, производивших экспертизу в суде и в ходе предварительного следствия, в том числе и экспертов 8 управления Генерального штаба ВС РФ, по вопросам отнесения части указанных выше сведений к секретным, вопреки утверждению в жалобе, не имеется.

Заявления защитников о заинтересованности экспертов в исходе дела, а также о «правовом» характере экспертизы, выводы которой якобы основаны только на толковании общеизвестных нормативных актов, не требующих специальных познаний и потому, по их мнению, выходящих за рамки компетенции экспертов, нельзя признать обоснованными.

Как видно из материалов дела, эксперты в какой-либо зависимости от органов, осуществляющих уголовное преследование (ФСБ) не были и учитывая, что все они проходили службу в другом ведомстве (Министерство обороны РФ), находиться в какой-либо зависимости от них не могли. Факт оформления в органах ФСБ допусков военнослужащим к государственным секретам не может свидетельствовать о такой зависимости.

Суд для правильного разрешения дела назначил экспертизу с привлечением специалистов, обладающих познаниями не только в области законодательства о государственной тайне, как утверждают защитники, но и в области военной науки и технике, в том числе знаний о боевом составе и органах управления флотом, особенностях проведения учения мобильных сил, деятельности в ходе учений частей радиоэлектронной борьбы, утилизации вооружений, уничтожения радиоактивных отходов и т.п. Именно эти специальные познания экспертов, позволили им дать ответы в судебном заседании на множественные вопросы участников процесса, возникшие в связи с их заключением, по указанным отраслям знаний.

В то же время, оценивая заключение комиссии экспертов по делу, суд не согласился с рядом их выводов, в которых без достаточных оснований, по их мнению, усматривалось наличие сведений, составляющих государственную тайну, в изъятых у Пасько документах таких, как, например, «Перечень ПЛА, на которых имели место ядерные и радиоактивные аварии» и других.

Указанное свидетельствует о том, что суд критически подошёл к оценке выводов экспертов и признал обоснованными лишь те из них, которые нашли подтверждение в судебном заседании.

Таким образом, на основе тщательного анализа имеющихся в деле заключений экспертов и других материалов дела суд пришёл к обоснованному выводу о наличии в записях Пасько о разборе учений сведений, раскрывающих действительные наименования принимавших участие в учениях особо важных и режимных соединений и частей Тихоокеанского флота, в том числе частей военной разведки, а также специфическую деятельность частей ра-диоэлектронной борьбы по обеспечению в ходе учений действий войск и сил флота, которые составляют государственную тайну.

Доказано в судебном заседании и намерение Пасько передать собранные им на разборе ЗТУ ТОФ секретные сведения представителю иностранного государства &#151 Тадаши Окано.

Из исследованных в судебном заседании сводок оперативного контроля телефонных переговоров Пасько, которые приобщены к делу в копиях, а также из истребованных судом их подлинников видно, что Пасько систематически поддерживал отношения с Окано и сообщал ему различные сведения, в том числе и данные о деятельности Тихоокеанского флота.

Так, из сводки № 1986 от 19 июня 1997 г. видно, что Пасько, позвонив Окано, сообщил ему подробные сведения об утилизации атомных подводных лодок, а также ракет.

При этом он указал точное количество списанных атомных подводных лодок и ракет, их состояние и районы базирования. После этого сообщения в сводке зафиксированы слова Окано: «У меня просьба &#151 привезите вот эти материалы насчет списанных лодок, какие-нибудь цифры или состояние какое» и ответ Пасько: «Хорошо».

В следующем телефонном разговоре (сводка № 2033 от 19-20 июня 1997 г.) Окано попросил Пасько привезти ему кадры ракет «Волна».

При очередном телефонном разговоре (сводка № 2775 от 24-25 августа 1997 г.) Окано проявил интерес к учениям Тихоокеанского флота и Пасько сообщает ему о том, что учения проходят только на Камчатке, а в Приморье начнутся 1 сентября и будут проходить примерно неделю. Далее Окано попросил уточнить количество списанных лодок, сколько из них утилизировано, а также сообщить ему, сколько офицеров и генералов флота будет сокращено. Далее между абонентами состоялся следующий разговор. Окано: «Ну я хочу узнать ситуацию сегодняшнего, о плане». Пасько: «Ну, какой срок устраивает? Мне надо дня два-три». Окано: «Хорошо». Окано: «Я попрошу, чтобы наша редакция платила гонорар, я буду брать, хорошо?»

Из сводки № 2851 за 26-30 августа 1997 г. видно, что Окано вновь проявляет интерес к ходу учений флота и/ Пасько отвечает, что он находится в редакции и к нему поступает информация из районов учений и штаба. После этого у них состоялся разговор об утилизации подводных лодок, ракет, в ходе которого Пасько высказал инициативу предоставить об этом информацию, заявив: «Не все можно доверить переписке».

В телефонном разговоре, зафиксированном в сводке № 2951 за 4-7 сентября 1997 г., Окано опять возвращается к теме проводимых учений флота и спрашивает Пасько: «А ты собираешь материалы учений, которые проходят сейчас?» Он в этом разговоре также интересуется, как проходят учения, какие возникли трудности в их проведении, в частности, со снабжением горючим и продуктами. Пасько подробно отвечает на все поставленные вопросы. Завершается разговор сообщением Окано, что он планирует приехать во Владивосток и его просьбой: «Поэтому распиши секреты, вот такие, я позвоню через несколько дней».

В судебном заседании Пасько отказался давать какие-либо пояснения по оглашенным подлинным сводкам его телефонных разговоров с Окано. При этом он заявил, что не помнит обсуждал ли с Т. Окано тему учений на ТОФ. Вместе с тем, ранее он в суде подтвердил, что разговор с Окано об учениях флота имел место, но японского журналиста интересовала самая общая информация.

Сравнительный анализ указанных сводок телефонных переговоров между Пасько и Окано с их изложением в приговоре показывает, что суд воспроизвел содержание сводок в приговоре объективно и достаточно точно, в связи с чем с доводом защитников о предвзятом их изложении судом согласиться нельзя.

Обоснован и вывод суда о достоверности содержащихся в сводках фактических данных.

Подлинность сводок №№ 2775, 2851, 2951 телефонных переговоров Пасько, фонограммы которых уничтожены путем размагничивания физических носителей информации в соответствии с Инструкцией о порядке организационного обеспечения мероприятий по прослушиванию телефонных переговоров, объявленной приказом Директора ФСБ России от 30.11.1994 г. № 0019, тщательно проверялась в ходе судебного разбирательства.

Объективность сводки № 2951 подтверждается исследованным в суде факсимильным сообщением Пасько, в котором содержатся конкретные рекомендации для Окано в связи с планируемым им посещением объектов Тихоокеанского флота, о чем и просил Окано в ходе зафиксированного этой сводкой телефонного разговора.

Кроме того, подлинность фонограмм телефонных переговоров между Пасько и Окано, магнитные носители которых сохранились, тщательно проверена в судебном заседании. С этой целью судом были назначены и проведены две фоноскопические экспертизы, в ходе которых исследовались сводки переговоров между Пасько и Окано, в том числе сводка № 1986 от 19 июня 1997 года, на которую делается ссылка в приговоре.

По заключению экспертов от 26 октября 2001 г., голос и речь одного из двух лиц &#151участников разговора, зафиксированного данной сводкой, принадлежит Пасько, при этом второе лицо относится к носителю японского языка.

В ходе второй экспертизы были проведены сравнительные лингвистические исследования переговоров Пасько и Окано, зафиксированные сводками №№ 1986,3678, 3699 и 3722.

Из заключения экспертов также видно, что содержание фонограмм в сводках в целом воспроизведено правильно, а отдельные недостатки не повлияли на смысл речи.

Вопреки утверждению защитников в жалобах, все указания Военной коллегии, отменившей первый приговор, при новом рассмотрении дела судом выполнены, а использование экспертами других, сохранившихся фонограмм, при сравнительных исследованиях телефонных переговоров Пасько и Окано не противоречит закону

Подлинность сводок не оспаривалась и самим Пасько, что подтверждается его собственноручными показаниями в ходе первого судебного заседания, когда он подробно комментировал свои переговоры с Окано по вопросам подготовки для японского журналиста материалов о ликвидации химиче-ского оружия, утилизации ракет (сводки 2775 и 2851).

Довод защитников осужденного о недопустимости использования сводок телефонных переговоров и факсимильных сообщений, как полученных с нарушением закона, в качестве доказательств по делу является необоснованным.

Проведение оперативно-розыскных мероприятий в отношении Пасько, включающих в себя прослушивание его телефонов, было осуществлено сотрудниками Управления ФСБ по ТОФ в соответствии с ч.2 ст.23 Конституции РФ, а также ст. ст. 6, 7, 8, и 9 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности», на основании судебных решений от 9 апреля, 17 июня и 18 сентября 1997 г.

Согласно ст. 11 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» результаты проведённых в отношении Пасько оперативных мероприятий могли служить поводом и основанием для возбуждения в отношении него уголовного дела.

Как правильно указано в жалобе защитников, представление результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд осуществляется на основании соответствующего постановления руководителя органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность. В деле такого постановления нет.

Однако в судебном заседании установлено, что результаты оперативно-технических мероприятий в отношении Пасько оформлялись в деле оперативного учета, которое в последующем было передано заместителем начальника отдела Управления ФСБ по ТОФ Надиным следователю следственного отделения Управления ФСБ РФ по ТОФ Егоркину с сопроводительным письмом. То есть передача результатов оперативно-розыскной деятельности фактически произошла из одного структурного подразделения в другое внутри одного истого же органа, в связи с чем суд пришел к правильному выводу о том, что отсутствие постановления руководителя этого органа лишь формально не соответствует нормативным документам и существенным нарушением закона, влекущим признание результатов оперативно-розыскной деятельности не имеющими юридической силы, не является. К тому же передача подлинников сводок прослушивания телефонных переговоров Пасько непосредственно суду произведена на основании постановления начальника Управления ФСБ России по Тихоокеанскому флоту от 31 октября 2001 г., то есть в полном соответствии с установленными требованиями.

При истребовании судом по своей инициативе подлинников сводок для устранения сомнений, возникших в связи с исследованием в ходе судебного заседания их копий, на что указывается в жалобах защитников, нарушений уголовно-процессуального закона допущено не было.

Мнение защитников о необоснованности признания судом факсимильных сообщений в качестве доказательств является ошибочным. Органы, осу-ществляющие по данному делу оперативную деятельность, имели судебное разрешение на контроль телефонных переговоров Пасько с Окано, в ходе которых собеседники передавали друг другу дополнявшие и уточнявшие устный разговор факсимильные сообщения, которые передавались по телефонным сетям и правомерно контролировались оперативными работниками.

Безосновательна и ссылка защитников в жалобе на то, что суд скрыл от участников процесса сообщение Владивостокской телефонной связи, поскольку в этом документе отсутствуют какие-либо данные, имеющие доказательное значение.

Исследованные судом эти и другие доказательства в своей совокупности позволили ему, вопреки мнению осужденного и его защитников в жалобах, сделать обоснованный вывод в приговоре о сложившейся между Окано и Пасько устойчивой системе внеслужебных взаимоотношений, в которых Пасько полно и точно выполнял все просьбы Окано о сборе и передаче последнему различной информации по конкретным вопросам, в том числе, касающейся деятельности Тихоокеанского флота.

Об активности Пасько при выполнении поручений Окано, свидетельствуют и исследованные судом изъятые у него 13 ноября 1997 г. при таможенном досмотре в аэропорту Владивостока перед вылетом в Японию материалы, среди которых находились: «Соглашение о взаимном сотрудничестве в области сельского хозяйства между Комитетом сельского хозяйства КНДР и Администрацией Приморского края», «Резолюция совещания профсоюзного актива оборонных отраслей промышленности в городе Большой Камень», «Вопросы реструктуризации предприятий оборонной промышленности,» «Материалы по городу Комсомольск-на-Амуре».

Такие материалы Пасько накануне поездки обещал привезти Окано по его просьбе во время телефонных переговоров, зафиксированных сводками № 3297 за 3-6 октября 1997 г.; № 3348 за 8 октября 1997 г., а также факсимильным сообщением от 2 ноября 1997 г., в котором Окано также просил Пасько вобрать информацию о гражданах КНДР, работавших в Приморье.

Таким образом, установленный по уголовному делу характер сложившихся между Пасько и Окано внеслужебных отношений, выполнение Пасько постоянных поручений Окано, который проявлял в августе-сентябре 1997 г. настойчивый интерес к учениям Тихоокеанского флота, позволил суду прийти к обоснованному выводу в приговоре о наличии причинно-следственной связи между интересом Окано к данной теме и посещением Пасько разбора учений 11 сентября 1997 г., с обстоятельным изложением его результатов на неучтенных листах, и о намерении Пасько в последующем передать собранные им секретные сведения Окано.

В судебном заседании установлены и мотивы, побудившие Пасько к сотрудничеству с иностранным поданным.

В кассационных жалобах осужденного и его защитников правильно отмечается, что Пасько в 1996 г. сопровождал Окано в воинские части ТОФ не по своей инициативе, а по поручению командования флота.

Вместе с тем, из показаний свидетелей Рыжкова (начальник пресс-центра штаба ТОФ), Отёкина и Верховода усматривается, что каких-либо иных поручений кроме оказания содействия Окано в посещении воинских частей и ознакомления с работой газеты «Боевая вахта» Пасько не давалось. В дальнейшем Пасько поддерживал постоянные отношения с Окано по своей инициативе.

Как показал в суде упоминавшийся ранее свидетель Полутов, он длительное время занимался журналистикой, в том числе работал в Японских средствах массовой информации и с 1997 г. был знаком с журналистом японской газеты «Асахи симбун» Тадаши Окано и хорошо знал о его взаимоотношениях с Пасько. Ему известно от самого Окано, что тот аккредитован при управлении национальной обороны Японии. Известно ему и то обстоятельство, что Пасько занимался продажей различным СМИ информации по проблемам Тихоокеанского флота. Несколько раз Пасько предлагал купить информацию ему самому, в основном по теме утилизации атомных подводных лодок, но он отказался. От представителя японской телерадиокомпании МНК во Владивостоке Насу Хироюки ему известно, что Пасько снабжал информацией за плату и японские СМИ.

О том, что Окано выплачивал Пасько вознаграждение за предоставляемую информацию видно из исследованной в суде сводки № 3297 за 3-6 октября 1997 г., в которой зафиксирован телефонный разговор между Пасько и Окано. В ходе него Окано прямо обещал Пасько заплатить за информацию. Дословно этот разговор был таким: «У меня просьба &#151 я хочу, чтобы ты послал мне факс ситуации Комсомольска, когда приеду, я заплачу, вот».

Не отрицал в суде получение «гонораров» за предоставляемую японским журналистам информацию и сам Пасько, уточнив, что передавал представителям японских СМИ общеизвестные материалы об утилизации подводных лодок, вооружении, радиоактивных отходов, иногда комментировал видеосюжеты об этом. За это ему выплачивались гонорары по 100 долларов США. Кроме того, перед поездкой в Японию в ноябре 1997 г. он получил около 300 долларов для оплаты услуг переводчиков. Во время поездки в Японию ему оказывалась и «визовая поддержка» со стороны Окано, который помогал ему делать покупки, организовывал для него интервью и переводы с японского языка.

В судебном заседании также тщательно проверено и не подтвердилось утверждение осужденного о том, что он записал результаты разбора учений с целью использования для подготовки газетных публикаций и для занятий по командирской подготовке со своими подчиненными.

Как установлено в суде, это событие было в достаточной степени освещено в газетах «Боевая вахта», «Владивосток» и журнале «Морской сборник», в том числе самим Пасько &#151 в газете «Боевая вахта» от 13 сентября 1997 года и в дополнительном, освещении в средствах массовой информации не нуждалось.

Довод о необходимости использования Пасько записей с разбора учений в системе командирской подготовки опровергнут в суде показаниями свидетелей Отёкина и Верховода о том, что Пасько практически не занимался воспитанием и обучением подчиненных. Их показания подтверждаются и исследованными в судебном заседании характеризующими Пасько материалами, а также документами редакции «Боевая вахта», из которых видно, что организационные планы о проведении занятий по учебно-боевой и командирской подготовке личного состава в редакции не составлялись, занятия не проводились.

Утверждения в жалобах о том, что Пасько был вправе опубликовать содержащиеся в записях о результатах разбора учений сведения, так как аналогичные данные ранее уже использовались в открытой печати, в частности, в «Справочнике Павлова», является несостоятельным.

Эксперт Карих В.Е. в судебном заседании по этому поводу пояснил, что в «Справочнике Павлова» действительно приводятся некоторые данные о морских разведывательных кораблях, есть данные о корабельном составе. Но полной и достоверной информации, в отличии от записей Пасько, этот справочник не даёт.

Показания эксперта подтверждаются сравнительным анализом, произведенным судом, записей Пасько с материалами, опубликованными в журналах «Тайфун», «Техника и вооружение» и справочнике А.С. Павлова «Военные корабли России 1997 — 1998», а также данными, содержащимися в упомянутом в жалобе Пасько докладе командующего ТОФ на Военном совете (т.24 л.д. 225-234; т.25 л.д. 157; т.26 л.д.284-300).

Как установлено судом, в открытой печати не приводится сведений о действительных наименованиях особо режимных частей, кораблей и соединений, в частности, частей военной разведки, средствах и методах радиоэлектронной борьбы, которые имеются в записях Пасько.

Тот факт, что Пасько не вывез в Японию вместе с другими документами секретные записи об итогах учений Тихоокеанского флота во время посещения им этой страны в середине ноября 1997 г., на что обращается внимание в жалобах осужденного и его защитников, не может свидетельствовать об отсутствии у него умысла на передачу Окано этих записей в другое время и в иной обстановке.

Пасько было известно желание Окано в сентябре или ноябре 1997 г. приехать в Россию, о чём японский журналист неоднократно сообщал Пасько в ходе телефонных переговоров (сводки телефонных разговоров № 2775 за 24-25 августа 1997 г.. № 2951 за 4-7 сентября 1997 г.).

Об уверенности Пасько в предстоящем приезде Окано во Владивосток свидетельствует его утверждение в телефонном разговоре с Окано, зафиксированном в сводке № 3348 за 8 октября 1997 г.: «… я думал, ты приедешь, я с людьми б тебя познакомил со многими».

Из исследованных в суде сводки № 3618 за 2 ноября 1997 г. и направленного Окано в адрес Пасько факсимильного сообщения усматривается, что Окано вновь подтвердил своё намерение приехать в Россию и попросил Пасько «найти какую-нибудь военную базу, где есть интересный эпизод».

Это свидетельствует о том, что у Пасько не было срочной необходимости передавать Окано сведения, составляющие государственную тайну, во время поездки в Японию.

Вопреки утверждению в жалобах, судебное следствие по делу проведено всесторонне, полно и объективно, фактические обстоятельства содеянного Пасько судом установлены правильно.

Существенных нарушений уголовно-процессуального закона, влекущих безусловную отмену приговора, допущено не было.

Что касается отмеченных в жалобах, в том числе и в жалобе осужденного Пасько, нарушениях, допущенных в ходе предварительного следствия норм УПК при производстве 20 ноября 1997 г. обыска в квартире Пасько и при составлении протокола осмотра изъятых при обыске предметов и документов от 21 ноября 1997 г., то они были предметом судебного исследования и суд, дав этим нарушениям соответствующую оценку в приговоре, не нашел оснований для признания данных протоколов в части, подтверждающей изъятие у Пасько указанных рукописных записей, не имеющими юридической силы. Отмеченные нарушения по выводам суда не повлияли на объективность факта о принадлежности и хранении этих записей именно Пасько.

В жалобе защитников правильно отмечается, что при первом рассмотрении дела военный суд Тихоокеанского флота в приговоре от 20 июля 1999 г. признал протокол осмотра предметов и документов от 21 ноября 1997 г. недопустимым доказательством.

Однако определением Военной коллегии Верховного Суда РФ от 21 ноября 2000 г. указанный приговор был отменен в связи с неполнотой и односторонностью судебного следствия, несоответствием выводов суда фактическим обстоятельствам дела и неправильным применением уголовного закона.

Согласно ч.1 ст.353 УПК РСФСР после отмены первоначального приговора дело рассматривается в общем порядке, что предусматривает проведение нового исследования собранных по делу доказательств и дачу им правовой оценки.

При новом рассмотрении дела суд, тщательно проверив законность производства этого следственного действия и составления протокола осмотра, с приведением мотивов, пришёл к обоснованному выводу о их допустимости в части, относящейся к предмету доказывания.

Частное определение, вынесенное первым судом в связи с допущенными при расследовании дела нарушениями, на которое ссылаются в жалобах защитники и осужденный, носит лишь информационный характер и правового значения для оценки доказательств не имеет.

Утверждение Пасько в жалобе о том, что свидетель Алексеев в суде не опознал его рукописные записи, изъятые в ходе обыска, не может повлиять на объективность проведения этого следственного действия.

Что касается кражи у Пасько со стола рабочего кабинета папки с документами, то этот случай, как пояснил в суде сам заявитель, имел место до посещения им разбора учений. В связи с этим, данное обстоятельство не имеет отношения к предъявленному Пасько обвинению.

Из показаний Пасько суду были известны факты, когда он информировал органы ФСБ о своих контактах с иностранными подданными. Однако, как установлено в ходе исследования доказательств, это он делал не во всех случаях.

Заявление Пасько о том, что суд сослался в приговоре на доказательство, которое не было предметом рассмотрения в судебном заседании, поскольку лист дела 131 в томе 18 судом не оглашался, является обоснованным.

В то же время, в приговоре при ссылке на листы дела допущена опечатка и вместо листа 136 в томе 18, оглашенного в суде, ошибочно указан лист 131, который в суде действительно не оглашался.

Между тем, в оглашенном судом листе дела 136 изложены собственноручные показания Пасько от 22 апреля 1999 г. по поводу его телефонного разговора с Окано о проходивших учениях Тихоокеанского флота. Именно они и были оглашены в судебном заседании. Сам Пасько в суде подтвердил правильность этих своих показаний, в которых он фактически признал состоявшимся зафиксированный в сводке № 2951 телефонный разговор между ним и Окано об учениях флота (том 24 л.д. 315).

Указанная опечатка не повлияла на объективность изложения в приговоре собственноручных показаний Пасько и не может служить основанием для признания данного доказательства недопустимым.

Ссылка в жалобе защитников на незаконность протокола дополнительного осмотра документа от 26 ноября 1997 г. беспредметна, так как этот протокол в приговоре в качестве доказательства виновности Пасько не приводится.

Поскольку следователь Столбовой, согласно постановлению старшего помощника военного прокурора ТОФ полковника юстиции Осипенко К.П. от 24 ноября 1997 г. входил в состав оперативно- следственной группы и был уполномочен без каких-либо ограничений производить следственные действия по делу Пасько, о чем указано в п.2 постановления, он был вправе, вопреки мнению защитников, вынести постановление о признании изъятых у Пасько рукописных записей вещественным доказательством по делу.

Утверждение в кассационных жалобах защитников осужденного об увеличении судом вменённого Пасько органами предварительного следствия срока хранения сведений, составляющих государственную тайну, с середины сентября до 20 ноября 1997 г., что якобы повлекло за собой изменение юридической квалификации им содеянного, не соответствует материалам дела.

Из постановления о предъявлении Пасько нового обвинения от 28 апреля 1998 г. (т.9, л.д.15, 20) и обвинительного заключения, составленного 28 августа 1998 г. (т.9, л.д.271), видно, что Пасько органами следствия было инкриминировано хранение собранных им различных сведений, составляющих государственную тайну, в том числе и записей об итогах зачётно-тактических учений Тихоокеанского флота, с 1996 года по 20 ноября 1997 года, т.е. по день его задержания.

Имеющееся же в описательной части обвинительного заключения указание о передаче Пасько в середине сентября 1997 г. сведений, составляющих государственную тайну, иностранным гражданам, относится к той части обвинения, которое при новом рассмотрении признано судом необоснованным.

При таких данных, считать, что суд вышел за рамки предъявленного Пасько обвинения оснований не имеется.

Ошибочными являются и утверждения в жалобах о том, что в период с 25 декабря 1993 г. по 9 декабря 1997 г. исключалась уголовная ответственность за незаконное распоряжение сведениями, составляющими государственную тайну.

В постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1995 г. по делу о проверке конституционности ряда положений пункта «а» статьи 64 УК РСФСР в связи с жалобой гражданина В.А. Смирнова подчеркивается, что «реализация требования ст. 29 (часть 4) Конституции Российской Федерации обеспечивается Законом Российской Федерации от 21 июля 1993 года «О государственной тайне», в котором определено понятие государственной тайны и указаны сведения, относимые к государственной тайне. В последующем, 30 ноября 1995 года, Указом Президента Российской Федерации № 1203 был утвержден «Перечень сведений, отнесенных к государственной тайне».

Поскольку сбор и хранение секретных сведений для передачи иностранному гражданину, совершенные Пасько, относятся к длящемуся преступлению, которое было пресечено 20 ноября 1997 г., суд правомерно руководствовался указанным выше правовым актом, а также законом «О государственной тайне» № 131-ФЗ в редакции от 6 октября 1997 года при рассмотрении его уголовного дела.

Доводы защитника Пышкина А.Ф. в дополнительной жалобе об оспариваний законности кассационного определения Военной коллегии Верховного Суда РФ от 21 ноября 2000 г., которым был отменен первый приговор по делу Пасько, в соответствии с процессуальным законом не могут быть предметом рассмотрения данного судебного разбирательства, в связи с чем оставлены без ответа.

Его же мнение о том, что в протесте государственных обвинителей на приговор военного суда Тихоокеанского флота от 20 июля 1999 г. оспаривались лишь четыре эпизода обвинения, а с переквалификацией действий Пасько по остальным шести эпизодам они согласились, является неправильным.

Как видно из кассационного протеста государственных обвинителей, они не заявляли о своем согласии с переквалификацией отдельных эпизодов обвинения Пасько на ст.285 УК РФ. Наоборот, в протесте указывалось, что вмененные осужденному действия требуют единой правовой оценки по ст.275 УК РФ, как государственная измена, в связи с чем в протесте и был поставлен вопрос об отмене приговора и направлении дела на новое судебное рассмотрение.

Удовлетворяя протест, а также соглашаясь с доводами кассационных жалоб осужденного и его защитников, оспаривавших правовую оценку действий Пасько, Военная коллегия ВС отменила приговор суда от 20 июля 1999 г. в связи с неполнотой и односторонностью судебного следствия, несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела и неправильным применением к осужденному уголовного закона.

Удовлетворение судом протеста государственных обвинителей, в котором ставился вопрос о необходимости применения к Пасько закона о более тяжком преступлении, которое предъявлялось ему органами следствия по ст. 275 УК РФ и было изложено в обвинительном заключении, предполагало, в соответствии с положениями ст. 353 УПК РСФСР, возможность, вопреки мнению защиты, при доказанности в суде предъявленного обвинения, применения судом к осужденному закона о более тяжком преступлении и, следовательно, назначения за содеянное более строгого наказания.

При повторном разбирательстве суд, в соответствии со ст. 353 УПК РСФСР, рассмотрел дело в общем порядке и не был связан с выводами предыдущего приговора, примененной в нем квалификацией и назначенной осужденному мерой наказания.

Вместе с тем, приговор в отношении Пасько подлежит изменению по следующим основаниям.

В судебном заседании хотя и был установлен факт присутствия Пасько 11 сентября 1997 г. на разборе результатов учений в штабе ТОФ без соответствующего разрешения, однако обвинение ему в этом органами предварительного следствия не предъявлялось, в связи с чем суд, указав в приговоре на неправомерность этих действий Пасько, вышел за пределы предъявленного ему обвинения, и ухудшил положение подсудимого.

В связи с этим указание в приговоре о том, что Пасько присутствовал на разборе учений ТОФ «неправомерно» подлежит исключению из судебного решения.

Кроме того, с учётом решения Верховного Суда РФ от 13 февраля 2002 года, вступившего в законную силу, которым признано незаконным и не действующим со дня вступления в силу Закона РФ «О государственной тайне» от 21 июля 1993 г. положение, содержащееся в подпункте «а» пункта 70 Наставления по защите государственных секретов в Вооруженных силах, введенного в действие приказом Министра обороны от 7 августа 1990 г. № 010, о том, что лицам, допущенным к секретным работам, документам и изделиям, запрещается посещать посольства, консульства и другие представительства иностранных государств, частных компаний и фирм, устанавливать и поддерживать непосредственно или через других лиц связь с иностранными гражданами, если это не входит в круг их служебных обязанностей, из приговора подлежит исключению указание на признанные военным судом неправильными действия Пасько, связанные с установлением и поддержанием им с иностранными гражданами связей по вопросам, не вытекающим из служебных обязанностей.

Что касается приказа Министра обороны РФ от 10 августа 1996 г. № 055, которым утверждён Перечень сведений, подлежащих засекречиванию в Вооруженных Силах РФ, то утверждения защитников и осужденного Пасько о его не легитимности и незаконности является неправильным. Данный приказ действовал в период совершения Пасько преступления и не отменён до настоящего времени.

Поскольку исследованными в суде доказательствами подтверждена вина Пасько в сборе 11 сентября 1997 г. секретных сведений, составляющих государственную тайну, незаконном хранении их у себя дома, с целью передачи представителю иностранного государства Тадаши Окано в ущерб внешней безопасности Российской Федерации, суд правильно квалифицировал содеянное Пасько по ст.275 УК РФ, как государственная измена в форме шпионажа.

Утверждение в жалобах защитников о том, что в деле нет доказательств принадлежности Окано к японским разведывательным органам беспредметно, поскольку по указанной статье Закона государственная измена заключается в выдаче государственной тайны, либо в ином оказании помощи иностранному государству, иностранной организации или их представителям в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности государства. В судебном заседании установлена связь Окано с военным ведомством Японии, подтвержден его большой интерес к широкому кругу вопросов, связанных с обороноспособностью Российского государства, сопряженный с намерением завладеть его секретными сведениями, касающихся этой важной области.

Решая вопрос о назначении Пасько уголовного наказания за совершенное преступление, суд руководствовался закрепленными в ст. 60 УК РФ общими началами назначения наказания. При этом наряду с повышенной степенью общественной опасности совершенного Пасько преступления, судом были учтены и другие, приведенные в приговоре обстоятельства, которые позволили суду назначить виновному наказание, которое нельзя признать несправедливым вследствие своей мягкости, о чем ставит вопрос государственный обвинитель в кассационном протесте, и оно не подлежит снижению, поскольку внесенные в приговор судом второй инстанции изменения достаточными основаниями для этого не являются.

С учётом изложенного, Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации, руководствуясь требованиями ст.ст.332, 339, ч.1,н 4; 351 УПК РСФСР,

ОПРЕДЕЛИЛА:

приговор Тихоокеанского флотского военного суда от 25 декабря 2001 года в отношении Пасько Григория Михайловича изменить.

Исключить из приговора указание о том, что Пасько присутствовал на разборе учений Тихоокеанского флота 11 сентября 1997 года «неправомерно», а также исключить из приговора указания на признанные военным судом неправильными действия Пасько, связанные с установлением и поддерживанием с иностранными гражданами связей по вопросам, не вытекающим из служебных обязанностей.

В остальной части этот приговор оставить без изменения, а кассационный протест государственного обвинителя и кассационные жалобы осужденного Пасько Г.М., защитников: Павлова И.Ю., Пышкина А.Ф. и обществен-ного защитника Ткаченко А.П. – без удовлетворения.

С подлинным верно:

Председатель судебного состава

генерал-лейтенант юстиции, Ю.В. Пархомчук

Секретарь Г.А. Власова