В начале августа, второго числа, министр атомной энергии Александр Румянцев должен был участвовать в совместной пресс-конференции с секретарем по вопросам энергетики Соединенных Штатов Спенсером Абрахамом, который в предшествующий пресс-конференции день публично высказал суровую критику по поводу заявленного недавно Россией намерения о построении пяти дополнительных ядерных реакторов в Иране. Назначенная пресс-конференция была внезапно отменена.

Абрахам, в сопровождении старшего заместителя государственного секретаря США Джона Болтона, прилетал в Москву с рабочим визитом, продлившимся до воскресенья, четвертого августа.

Выразив в своих комментариях, данных за день до предполагаемой пресс-конференции, недовольство относительно сотрудничества России и Ирана, Абрахам стал самым высокопоставленным государственным лицом Соединенных Штатов, когда-либо публично связавшим содействие России в построении атомной электростанции в городе Бушер, находящемся в районе Персидского залива, с замаскированной программой разработки ядерного оружия, и дал понять, что считает расширение деятельности России в Иране частью планов по развитию этой программы.

«[Иран] агрессивно стремится к обладанию ядерным оружием, а также оружием массового уничтожения», — сказал Абрахам в своих публичных комментариях. «Мы настоятельно требуем от России прекратить любое ядерное сотрудничество с Ираном, включая содействие России в построении реакторного блока в Бушере».

Вместо отмененной совместной пресс-конференции Румянцева и Абрахама, пресс-центр Минатома распространил позднее в тот же день сдержанное заявление, в котором было сказано, что план российской программы сотрудничества с Ираном — это всего лишь набросок возможных проектов, а не официальный документ, не подлежащий обсуждению или изменениям.

В заявлении указывалось, что оцениваемый примерно в десять миллиардов долларов и рассчитанный на десять лет совместной деятельности план по расширенному ядерному и экономическому сотрудничеству с Ираном — который был уже одобрен председателем российского правительства Михаилом Касьяновым 24 июля и обнародован двумя днями позже, буквально за несколько часов до прибытия в Москву секретаря по энергетике Абрахама — является «не больше чем перечнем существующих технических возможностей».

«Их осуществление будет зависеть от многих факторов, включая политические», — говорилось далее в заявлении Минатома.

Относительно обвинений Соединенных Штатов в том, что взаимоотношения России и Ирана помогают последнему развивать свои разработки по программе ядерного оружия, министерство еще раз заявило, что ядерное сотрудничество с Ираном ограничивается строительством атомного реактора в Бушере.

Один американский чиновник, знакомый с ходом переговоров, состоявшихся в ходе визита Абрахама, отозвался о новом заявлении России как о «большом прогрессе».

«Мы очень рады», — сказал этот чиновник. «Видны некоторые изменения по сравнению с тем, что они говорили в начале недели», после того, как был объявлен план о построении в Иране еще пяти ядерных реакторов.

Российские официальные лица настаивают на том, что реакторы в Бушере предназначены только для получения электроэнергии в гражданских целях и не будут использованы для производства топлива для ядерных вооружений. Они подчеркивают, что реакторы, строящиеся в Бушере, будут водо-водяными реакторами, сконструированными по той же технологии, которую применяют Соединенные Штаты в Северной Корее, пытаясь таким образом подчинить своему контролю развитие ядерной программы в этой стране.

Однако Соединенные Штаты считают, что основной целью Ирана, ради которой эта страна строит с помощью России ядерные реакторы, является получение не электрической энергии, а научных знаний и профессионального опыта, а также оборудования, которые Иран приобретет вместе с энергоблоками в Бушере. Как отметил в своих комментариях за день до несостоявшейся пресс-конференции Абрахам, «[Соединенные Штаты] долгое время были обеспокоены тем, что единственный интерес, который преследует Иран в сфере атомной энергии гражданского использования, учитывая его собственные обширные энергетические ресурсы, — это возможность развивать свою программу ядерных вооружений».

Помимо споров вокруг самих ядерных реакторов, есть еще нерешенные проблемы вокруг того, что же станет с отработанным ядерным топливом, полученным на Бушерской станции — из которого, при переработке, можно извлечь плутоний. Несмотря на неоднократные заверения министра Румянцева о том, что топливо с Бушера будет возвращаться обратно в Россию, источники внутри самого министерства говорят, что процесс подготовки соглашения о репатриации иранских отходов в Россию идет довольно медленно.

Согласно предположениям российских экспертов в сфере ядерной индустрии, заявление о новом плане сотрудничества с Ираном в канун приезда в Москву Абрахама могло быть особой тактикой ведения переговоров.

«Складывается сильное впечатление, которое разделяют многие российские эксперты, о том, что Соединенные Штаты и Россия уже достигли взаимно приемлемой договоренности в отношении Ирана — все дело давно уже в шляпе», — сказал в день несостоявшейся пресс-конференции корреспонденту Bellona Web Антон Хлопков, специалист по ядерной сфере в московской исследовательской организации «PIR-Центр». «Обе стороны, кажется, пришли к обоюдному пониманию того, что Россия будет поставлять в Иран водо-водяные реакторы, и ничего кроме этих реакторов».

Но Раджаб Сафаров, директор московского Центра координации российско-иранских программ, сказал, что для того чтобы убедить Москву отказаться от своих программ в Иране, Соединенным Штатами придется подкреплять свое красноречие какими-то реальными делами.

«Иран — это довольно состоятельная страна, и вполне платежеспособная», — сказал Сафаров корреспонденту Bellona Web. «Запад, однако, ограничивает свои попытки [повлиять на ситуацию с Ираном] одними словами: Не занимайтесь никаким бизнесом с Ираном, потому что это плохо отразится на мировой безопасности. Слова-то хорошие, но это всего лишь слова, ничего больше. Очень маловероятно, что Россию можно будет убедить изменить свои приоритеты только при помощи слов».

Что касается России, то для нее на карту поставлено куда большее, а именно, 20 миллиардов долларов в качестве иностранной помощи, которую ей пообещали предоставить страны-члены «большой восьмерки» для того, чтобы поднять уровень безопасности на предприятиях полуразрушенной российской ядерной инфраструктуры. Как сказал один американский чиновник, давший комментарии корреспонденту Bellona Web на условиях анонимности: «Было бы обидно, если бы обещанное финансирование не состоялось из-за этой проблемы с Ираном».