На реке Теча

На карте нашей необъятной Родины до сих пор есть места, жизнь в которых означает постоянное облучение сверх всяких норм. К примеру, по данным Департамента природных ресурсов по Уральскому региону, только в 2000 году в реку Теча поступило свыше 250 млн кубометров воды, содержащей почти 2500 Кюри трития (тяжелого водорода, входящего в состав так называемой тритированной воды). Даже по самым грубым подсчетам содержание трития в Тече около села Муслюмово превышает нормы в 30 раз. При этом на Тече продолжают жить люди, пережившие сброс в реку радиоактивных отходов в 1949-1951 годах, аварию 1957 года. А в пойме радиоактивной реки до сих пор выпасают скот.

Живут люди на загрязненных территориях, потому что им некуда и не на что ехать. Все, кто имел хоть какую-то возможность уехать – к родственникам, друзьям, уже давно покинули гиблые места. В селе Татарская Караболка до аварии на ПО “Маяк” в 1957 году жило четыре тысячи человек, сейчас – не более шестисот. И на село в шестьсот человек – восемь кладбищ. Последнее открыли совсем недавно, когда седьмое кладбище оказалось заполненным. Любая официальная статистика бледнеет перед этим фактом.

Несмотря на то, что на бумаге Татарская Караболка была переселена еще в 1959 году, статуса радиационно загрязненной территории это село не имеет. Его жители оставлены один на один со своими болезнями и моральными травмами. О переселении никто уже и не мечтает, просят хотя бы проложить 1,5 км дороги до трассы – чтобы можно было добираться до ближайшей больницы в райцентр.

Жители села Муслюмово, которое также не было отселено, но, в отличие от Караболки, имеет статус загрязненной территории, получают унизительные компенсации. Неработающие муслюмовцы (дети, пенсионеры) получают 30 рублей в месяц, работающие – 200 рублей. И этими компенсациями государство, пользуясь нищетой пострадавших деревень, привязывает людей к радиоактивным землям: если они переедут в другой населенный пункт, то лишатся и этих денег, как будто здоровье, подорванное радиацией, вдруг восстановится. Не решаются вопросы ни с приобретением жилья, ни с выдачей денежного эквивалента санаторных путевок, которыми человек не может воспользоваться по состоянию здоровья или другим причинам.

Адвокат Анна Ильина говорит, что не исполняются почти все пункты закона о социальной защите граждан, пострадавших от аварии на ПО “Маяк”. Не выдаются ссуды, не предоставляются квартиры, даже получить бесплатные лекарства практически невозможно. Многие нормы права в этой сфере остаются декларативными. Например, для того чтобы компенсировать гражданам потери, связанные с переселением с радиационно зараженных территорий, государство гарантировало право на одноразовое получение беспроцентной ссуды на приобретение жилья с погашением 50% долга из федерального бюджета. Однако правовой механизм реализации этой нормы не разработан, поэтому пострадавшим не удается воспользоваться этим правом.

Только в суде Анне Ильиной удалось отстоять право Кузнецовой, инвалида 2 группы, на предоставление квартиры. Долгое время эта женщина, пострадавшая от аварии на ПО “Маяк”, стояла в очереди на получение жилья третьей по счету, но жилищная комиссия решила выдать ордер тому, кто был в очереди сорок восьмым. Почему? Потому что “наступили рыночные времена”: половину стоимости квартиры выплачивает предприятие, поэтому, дескать, и предоставляется жилье вне очереди – тем, кто работает на этом предприятии. Суд не согласился с такими доводами, и Кузнецовой дали-таки ордер на квартиру. Но решения по таким делам принимаются очень сложно – районная, городская администрация абсолютно не настроены на то, чтобы идти навстречу пострадавшим.

Минатом за себя не отвечает

По пальцам одной руки можно пересчитать судебные прецеденты, когда удалось доказать связь между вредом, нанесенным здоровью, или моральными страданиями и радиационными авариями. Еще меньше дел, в которых ответчиком были признаны предприятия ядерной отрасли – непосредственные виновники аварий. В Челябинской области Анна Ильина сумела доказать, что генетические нарушения, ставшие причиной инвалидности Дениса Нажмутдинова, связаны с деятельностью “Маяка”. В Томской области Константин Лебедев отстоял права жителей села Георгиевка, пострадавшего от радиационной аварии на Сибирском химическом комбинате в 1993 году. В целом же все бремя ответственности за радиационные аварии лежит на рядовых налогоплательщиках, так как все компенсации выплачиваются из федерального бюджета. Получается, что предприятия Минатома не чувствуют за собой никакой ответственности: издержки от аварий – забота государства, “издержки производства” – в водоемы или глубокие геологические слои, а сверхприбыли от ввоза иностранного отработавшего ядерного топлива – Минатому.

Хочется подробнее рассказать о положительных судебных прецедентах, упоминавшихся выше. Денис Нажмутдинов родился с очень серьезной патологией костной системы: без ножки и пальчиков рук. Когда за его защиту взялась Анна Ильина, мальчику было всего четыре года. Благодаря поддержке фонда ISAR удалось провести дорогостоящую экспертизу, подтвердившую, что причина генетических нарушений Дениса – радиационное поражение родителей. По мнению адвоката мальчика, определенную роль в положительном решении суда сыграл эффект неожиданности: никто не думал, что семья Нажмутдиновых сможет провести обследование ребенка в одном из ведущих институтов Российской академии наук. Конечно, недоступность такой экспертизы – существенная проблема, которая делает юридическое признание связи между заболеванием и радиационным облучением практически невозможным. Тогда суд постановил взыскать с “Маяка” компенсацию морального вреда, причиненного Нажмутдиновым. Однако ядерный гигант не спешил выполнить решение суда. Принципиальной позицией предприятия было утверждение, что они ковали “ядерный щит” державы, так пусть вся бывшая держава и отвечает за последствия. Только после многочисленных статей в прессе руководство “Маяка” согласилось заплатить по судебному решению 50 тысяч рублей – смешные деньги для предприятия, оперирующего миллионами долларов. Адвокат Константин Лебедев, защищавший жителей села Георгиевка Томской области, которые пострадали от радиационного выброса 1993 года, не стал идти по заведомо бесперспективному пути и доказывать связь между вредом здоровью и аварией на Сибирском химическом комбинате.

В течение судебного разбирательства, длившегося пять с половиной лет, Лебедев настаивал на том, что жители Георгиевки испытывали моральные страдания из-за того, что Сибирский химический комбинат нарушил их право на благоприятную экологическую среду. Томский областной суд согласился с требованиями истцов. Он признал, что 6 апреля 1993 года на радиохимическом заводе Сибирского химического комбината произошел залповый выброс радиоактивных веществ в окружающую среду. В результате жители Георгиевки претерпели моральную травму, “поскольку мероприятия по устранению аварии вызвали нервную обстановку, боязнь проживания в данном населенном пункте, что свидетельствует о нарушении их прав проживания в условиях, благоприятных для жизни и здоровья окружающей природной среды” (из решения суда от 23 июля 2001 года). Возражения Сибирского химического комбината (СХК), что истцы не предоставили доказательств причинения вреда их здоровью, суд отклонил, поскольку истцы и не просили возместить материальный ущерб. “Закон не ставит возможность возмещения морального вреда в зависимость от причинения материального ущерба”, – говорится в судебном решении. В результате в пользу каждого из истцов – жителей Георгиевки с СХК было взыскано по 25 тысяч рублей.

Пожалуй, на этом и заканчивается список судебных решений, в которых ответчиками за причинение вреда здоровью или морального вреда были признаны предприятия Минатома. В деле Тимура Исламетдинова, чье тяжелейшее заболевание крови связано с радиационным облучением, суд отказался признать “Маяк” надлежащим ответчиком. Ответчиком было признано государство, которое должно ежемесячно возмещать причиненный здоровью Тимура вред в размере 442 рублей. Получается, что юридическое лицо, нанесшее вред здоровью людей и окружающей среде, не отвечает за свои действия! В решении коллегии по гражданским делам Челябинского областного суда так и сказано: “нельзя руководствоваться нормами гражданского права”. Анна Ильина, отстаивавшая в суде интересы Тимура Исламетдинова, считает, что эта ситуация – правовой казус. “Получается, мы, налогоплательщики, оплачиваем тот вред, который нанесен Тимуру конкретным юридическим лицом – объединением “Маяк””, – говорит Анна Григорьевна.

Решение этой правовой коллизии видится в принятии специального закона об обязательном страховании ядерных рисков. Надо обязать Минатом создать специальный страховой фонд, средства которого и будут тратиться на возмещение ущерба в случае радиационных инцидентов или аварий. Страхование ядерных рисков – нормальная практика во многих “ядерных” странах, но у нашего законодательства, вероятно, другие приоритеты. Андрей Талевлин, эксперт челябинской правозащитной организации “Правосознание”, отмечает, что в нашей стране ответственность за вред, причиненный ядерным инцидентом, до сих пор не регламентирована должным образом. Фактически ответственность за негативное воздействие радиационных выбросов несет государство, а не эксплуатирующая организация – причинитель вреда. Такое положение вещей противоречит федеральному закону “Об использовании ядерной энергии” и другим нормам права.

Самый гуманный суд в мире

Во время “Марша Памяти”, проводившегося в 45 годовщину аварии на ПО “Маяк” “Движением за ядерную безопасность”, партией “Яблоко” и другими общественными и политическими организациями (см. статью “Эксперимент” в предыдущем номере нашего журнала), депутат Государственной думы Сергей Митрохин заявил, что атомная отрасль СССР совершила преступление против человечности. Действительно, многие факты просто не укладываются в голове. Жители Муслюмово, Татарской Караболки до сих пор продолжают жить на загрязненной территории. Почему не было отселено Муслюмово, хотя населенные пункты выше и ниже по течению реки Течи были эвакуированы?

Еще более чудовищным выглядит то, что к ликвидации последствий аварии 1957 года привлекались школьники – малолетние жители Татарской Караболки и других населенных пунктов. Дети разбирали “звенящие” от радиации здания, закапывали зараженный урожай, принимали участие в посадке деревьев на загрязненной территории. Сейчас эти люди тяжело больны, многих из них уже нет в живых.

Но то, что натворили советские чиновники в далеких 50-х, меркнет перед делами нынешних “слуг народа”. Сейчас у бывших малолетних ликвидаторов в судебном порядке отбирают статус “ликвидатора”. К настоящему времени в порядке надзора отменили уже пятьсот судебных решений, признававших факты участия детей в работах на радиационно заражненной территории. Получается, пятьсот судей ошиблись, выдав удостоверения ликвидаторов! Не ошибается только государство. И когда посылает детей работать в загрязненных деревнях, и когда отказывается признавать свои злодеяния.

Инициатором такого “восстановления справедливости” стало Главное управление социальной защиты по Челябинской области, защищающее бюджет от назойливых граждан. Не жалея сил и чиновничьих человекочасов, специалисты по социальной защите судятся с гражданами, доказывая, что разбор радиоактивных зданий – это не ликвидационные мероприятия, что деревья выросли сами, а малолетние ликвидаторы – на самом деле самозванцы, обкрадывающие государство.

Начальник Главного управления по социальной защите г-жа Гартман написала председателю челябинского областного суда г-ну Вяткину письмо, в котором настоятельно просила “проверить на законность и обоснованность решения судов Челябинской области по установлению фактов участия граждан в работах по ликвидации последствий аварии 1957 года на ПО “Маяк””.

Вяткин просьбе внял и внес протесты в порядке надзора на решения судов по каждому из малолетних ликвидаторов. Протесты и принимавшиеся по ним решения писались на скорую руку, по единому шаблону, несмотря на то что доказательная база в каждом из отмененных решений была своя. Судьи даже забывали менять “заявительница” на “заявитель”.

О состоявшихся судебных заседаниях и отмененных судебных решениях граждан никто не уведомил. Они просто перестали получать компенсационные выплаты. А те, кто воспользовался правом на десять лет раньше выйти на пенсию, перестали ее получать, превратившись из пенсионеров в безработных.

Председатель областного суда прокомментировать ситуацию отказался, зато удалось получить объяснения чиновников управления по соцзащите. Татьяна Никитина, заместитель начальника отдела по делам граждан, пострадавших от радиации, сказала, что ей очень жалко малолетних ликвидаторов. “Но руководствоваться эмоциями мы не имеем возможности”, – заявила она. Так вот чиновники, обливаясь слезами, и защищают бюджет от нецелевого расходования средств, судятся с гражданами, ищут новые зацепки. Интересно, что Челябинский областной суд поддержал главное управление по соцзащите, а вот суды других областей не нашли оснований отменять решения по аналогичным делам. Некоторые из бывших детей-ликвидаторов сейчас проживают в других областях, и челябинская соцзащита обратилась в суды по месту их проживания (все деньги для ликвидаторов аварии 1957 года идут через челябинское главное управление социальной защиты).

Вот что, к примеру, ответил г-же Гартман Свердловский областной суд на ее жалобу: “Оснований для удовлетворения жалобы не имеется. Согласно ст. 330 ГПК РСФСР… надзорной инстанции не предоставлено законом право переоценки полученных судом доказательств… Приложенные Вами к жалобе документы не являются доказательствами”.

Свердловский суд оставил за Петром Малышевым статус ликвидатора, в то время как Челябинский областной суд лишил этого статуса одноклассников Малышева, принимавших участия в тех же работах, что и он.

Надежды

Правозащитники не теряют надежды восстановить справедливость, отстоять права граждан, которым уже никто не сможет вернуть здоровье, компенсировать моральные страдания из-за рождения детей-инвалидов, из-за страха жить на зараженной территории, из-за бездушия чиновников. В области действует общественная организация “Право на жизнь”, объединяющая граждан, пострадавших от радиации. Очень большое значение имеет сетевое взаимодействие некоммерческих объединений. “Движение за ядерную безопасность” и “Теча” поддержали недавно появившуюся организацию жителей Татарской Караболки.

Всероссийская сеть “За ядерную безопасность”, в которую входят более 20 общественных объединений Урала, Сибири, Саратова, Москвы, Петербурга, отстаивает права пострадавших от радиации на всех уровнях: проводит переговоры с Минздравом и его управлением “Медбиоэкстрем”, подключает экспертов – ученых, медиков.

Пожалуй, самым печальным является то, что ни государство, ни, тем более, ядерная отрасль не хотят признавать свою ответственность перед людьми. Если бы предприятия Минатома платили за радиационное загрязнение окружающей среды (в настоящее время действуют только нормативы платы за химическое загрязнение), выплачивали компенсации чернобыльцам и маяковцам, страховали ядерные и радиационные риски, стала бы, наконец, очевидна истинная цена атомной энергетики. А пока российская ядерная отрасль живет мифами о том, что это самый дешевый и безопасный источники энергии.

Казалось бы, миф этот должен был рассыпаться на мелкие песчинки после 26 апреля 1986 года, когда ядерный пепел от взорвавшегося и горевшего реактора засыпал колоссальную территорию во многих странах, поразил миллионы людей. Но миф и после Чернобыля ожил и восстал из пепла.