В истории я люблю только анекдоты, а из анекдотов предпочитаю такие, в которых, как мне подсказывает воображение, я нахожу правдивую картину нравов и характеров данной эпохи.

Проспер Мериме. Хроника времен Карла IX

Чем, господа, замечательна классика? А тем, что к любому сюжету, какой ни возьми, найдется в ней точная иллюстрация. Вот хоть лоб расшиби, об отечественном феврале сего 2004 года лучше Мериме не скажешь. И ведь что интересно: слово «анекдот» обозначает нынче совсем иное, чем во времена мэтра, понятие, но места-то своего не утратило! Да и в самом этом жанре за долгие годы появились образцы, вполне достойные именоваться классическими. Чудеса, да и только…

О чем, бишь, я? Ах, да, об анекдотах, сиречь свидетельствах нравов и характеров данной эпохи. Автор этих строк ни в коей мере не претендует на полноту отображения картины: тут, господа, никакого Салтыкова-Щедрина не хватит, даже если с Гоголем и Бабелем вместе. Но хоть скользнуть по вершкам, оглядеться вокруг взором любопытствующим — и то, может статься, отнюдь не бесполезно.

Вот сижу я за компьютером над этой самой «Хроникой», а по НТВ — анекдот в анекдоте: в программе с саркастическим в наши дни названием «Свобода слова» государственные мужи глубокомысленно обсуждают отставку правительства. А ведь еще «когда мы были молодые и чушь прекрасную несли», подобная ситуация была исчерпывающе изложена в анекдоте о переустройстве уездного борделя. Там, помнится, мадам решила не кровати переставить либо занавески постирать, а барышень сменить. У нее, разумеется, и в мыслях не было перепрофилировать заведение в институт благородных девиц. Но чтоб уволенные барышни сопровождали свою отставку бурными аплодисментами? Плохо я, видно, историю мировой политики знаю, но ни единой аналогии память моя не подсказывает.

Происходит же сие в исторический период, также имеющий свое фольклорное описание. В жанре, правда, не анекдота, а частушки: голосуй, не голосуй — все равно получишь Путина. Нарушение размера стихосложения в данных конкретных обстоятельствах сути дела не меняет… Нравы же и характеры почтенного сообщества, которому предстоит бытовать в таковых обстоятельствах, воистину достойны быть поэтически воспеты.

В любезном нашем отечестве инициатива, как солнце, всходит на Востоке. Так, во Владивостоке ректор одного из ВУЗов взялся добиться невообразимой гражданской активности студентов. Властью, данной ему Ученым советом, он объявил второе воскресенье марта учебным днем. Будущим Платонам и крепким разумом Невтонам надлежит явиться в храм науки с открепительными удостоверениями, где и употребить их по прямому назначению. Проголосовать, стало быть — не подумайте дурного, господа.

В Хабаровске и вовсе с первых дней весны без таковых удостоверений не станут госпитализировать недужных. Что, впрочем, вполне резонно: пренебрегая долгом гражданским, тщетно печься о здоровье телесном. Ужель кружка Эсмарха пойдет впрок не изъявившему свою волю? В Биробиджане же ко дню святого Валентина (не путать с Владимиром-Мартовское Солнышко) молодежь под эгидой тамошнего комитета по своим делам состязалась в выражении нежных чувств: «Все мысли заняты тобой — люблю тебя, мой Путин дорогой!». Следующим логическим шагом, мечтается мне, должен стать выпуск туалетной бумаги «Язык электората». Анекдот, господа, да и только.

Среди анекдотических жанров популярен был в иные времена черный юмор. Ничто на земле не проходит бесследно, и жанры не исключение. В том я имела случай убедиться вскоре после трагедии в московском аквапарке. Живу я в квартале от этого страшного места; дворники наши пребывают в подчинении ныне печально знаменитой управы района Ясенево. По каковой причине в ближайший после той жуткой субботы понедельник я застала их за ударной работой — чистили от снега козырьки над подъездами окрестных домов. Впервые, между прочим, за всю зиму. Видно, по извечному российскому принципу: не догоню, так хоть согреюсь. Чем, скажите, не анекдот?

Коль скоро речь зашла о трагическом, как не упомянуть о реакции власть придержащих на взрыв в метро? Оказывается, есть-таки способ борьбы с терроризмом. Простой и универсальный: «держать и не пущать» называется. В данном случае — держать в страхе кавказские диаспоры в Москве и не пущать граждан в столицу их же собственной страны. А надобно для этого всего лишь ужесточить правила регистрации. И вот уже мудрейшие думцы ломают свои ЕдРовые головы над законодательной реализацией этой панацеи. Однако же никак не возьму я в толк, что помешает террористам сначала зарегистрироваться, а уж потом?.. Или, может, в паспортах у них так и записано — Террорист Хаттабыч Бен-Ладен? Пожалуй, в математическом анекдоте, повествующем, что на конкурсе женской логики победил генератор случайных чисел, слово «женской» следует заменить на «думской».

Градоначальник же столичный, известный своим интернационализмом, в этот раз умерил его и не стал давать отмашку околоточным. А ведь после «Норд-Оста» в диковинку был в Москве чеченец, в кармане пижамы которого доблестная милиция не нашла бы бог весть откуда взявшийся гранатомет. Вестимо, велено ей потерпеть пока с демонстрацией дружбы народов, дабы не спугнуть накануне выборов чеченскую часть электората. Хотя трудно представить, что могло бы нынче испугать вайнахов сильнее, нежели действующий чеченский президент кремлевского розлива. Некогда, помнится, рассказывали бывалые люди: в колымской зоне один зэк шепчет на ухо другому крамольный анекдот, а тот и просит: «Тише-тише, не то услышит кто — не дай бог, сошлют».

К слову, давеча исполнилось 60 лет тому, как предшественник и прообраз нашего нынешнего сослал-таки чеченцев и ингушей. А кого тогдашние коллеги «настоящего полковника» (по основной его специальности) не смогли вывезти через заснеженные перевалы, тех собрали в одном селении и сожгли. Ай-яй-яй, господа, до чего бестактно поступила кучка невоспитанных отщепенцев в годовщину столь неприятного события: собрались со свечками да плакатиками на Лубянской площади. И ведь прямо под окнами альма-матер «нашего всего»! Каково ему об этом вспоминать, когда у самого рыльце не то, чтобы в пуху, а все больше в крови детей и внуков тех спецпереселенцев? Что же, спрашивается, оставалось городовым, кроме как взять да и свезти в околоток парочку заводил и с десяток их подручных? Ну и что с того, что граждане имеют право на свободу митингов и собраний? Небось, запамятовали:

— Я имею право?

— Имеете, а как же. Конституционное!

— Значит, я могу?

— Что-о-о???

Да уж, господа, что ни говорите, богат анекдотами выдался последний месяц перед неизбежным избранием на второй срок гаранта всего вышеизложенного. Были жутковатые мистификации с нуль-транспортировкой конкурентов в заграничную ныне мать городов русских. Были и заявления в стиле «я не такая, я жду трамвая» — в ответ на прошение от верноподданных царствовать бессменно. Обещания сотворить преемника из своего ребра раздавались реброносцем по результатам одних лишь фотопроб, задолго до утверждения его на роль Адама. Да много еще чего. Замминистра гуманнейшей нашей юстиции завидовал условиям содержания подследственного олигарха. Человек кристально честный, не смел он употребить служебное свое положение, чтобы поменяться с арестантом местами. Тюремщики грозились засудить адвоката за клевету на их честь и достоинство — видать, умаявшись от трудов праведных, за археолога приняли. Одним словом, всего не упомнишь.

Да и стоит ли? Ведь теперь, отсмеявшись вволю, придется в этом всем жить, дышать, внутрь принимать. И не по капелькам — не гомеопатия, однако. Тут и впрямь об экологии задумаешься: экую мы себе окружающую среду между делом сотворили! Впору облачаться в костюмы модели «химдым» от-кутюр. И детишек надобно поберечь — закутывать их поплотней, чтоб не надышались отравой…

А что, судари мои, не посеять ли покамест травку газонную на лужайке и все ближайшие годы подстригать? Разом, конечно, английского газона не выйдет — на это, слыхать, в туманном Альбионе лет по 200-300 уходило. Но, может, хоть поглядывать научимся, туда ли ногу ставим? А то все дуриком норовим, да напролом по болоту, а там — одна лишь трава-болиголов. Ядовитое, между прочим, растение, господа.