Сразу после ратификации правительству было поручено разработать комплексный план действий по подготовке страны к первому периоду выполнения обязательств (2008 – 2012гг.). И в первую очередь стояла задача чётко определить, кто и сколько в стране выбрасывает и поглощает. Речь идёт о двуокиси углерода, а точнее, его условном эквиваленте, в который для простоты пересчитывают выбросы из разных источников.

Чтобы таким образом «всех посчитать», необходимо разработать кадастр и регистр. Если перевести на русский — провести инвентаризацию и составить список. В кадастре указывается, какие предприятия и в каком объёме выбрасывают парниковые газы (по этому пункту мы, как и все остальные страны-участницы, должны ежегодно отчитываться перед секретариатом Конвенции). А регистр фиксирует наличие и передачу единиц выбросов другим сторонам Протокола (наличие этих документов обязательно для участия в торговле квотами).

Ни тот, ни другой документ на утверждение правительства до сих пор не представлены. На момент написания статьи не завершена и основа для них — система оценки выбросов и поглощения парниковых газов, сроки создания которой, согласно принятому «Комплексному плану действий», уже вышли.

Планы и комплексы
Вообще, названный документ является основным ориентиром в процессе подготовки страны к началу «Киотского» периода обязательств. Из всего того, что было запланировано самим же правительством (никто за руку не тянул), выполнено только одно — создана Межведомственная комиссия по выполнению, в сущности, этого же самого плана. Официально: «Комиссия по проблемам реализации Киотского протокола в Российской Федерации» (МВК).

Забавный результат, ничего не скажешь. Но есть надежда, что все остальные документы скоро подоспеют — и сами чиновники, и наблюдатели из общественных организаций сходятся в предположении, что скорее виноват длительный по определению процесс внутриведомственных согласований. Ирина Брагинец, эксперт Национальной организации проектов поддержки поглощения углерода, в интервью выразилась примерно так: «Я думаю, мы где-то в середине процесса. Хотелось бы верить, что ближе к концу». Примерно так же считают и эксперты климатической программы Гринпис России.

Процесс согласований осложняется тем, что до последнего момента министерства, занимаясь работой по Протоколу, не были уполномочены проводить в жизнь принятые решения. Упомянутая Комиссия тоже (она лишь призвана координировать). После 14 ноября появилась надежда, что эта двойственная ситуация, так сильно затягивающая процесс, будет исправлена — соответствующее решение о внесении изменений в Положения о работе профильных ведомств направила в правительство МВК.

Кстати, ещё один характерный «штрих к портрету»: сам этот Комплексный план имеет статус… всего лишь проекта. Он даже не был официально принят к исполнению. Что уж тут говорить — вроде бы и мелочь, да только всё у нас как-то так… Спустя рукава и поглядывая в сторону.

Каша из топора
Один из ведущих экспертов в области проблем антропогенного влияния на климат, член-корреспондент РАН Виктор Данилов-Данильян в интервью РИА «Новости» сказал: «Остаётся только удивляться, как можно за год после ратификации такого важного документа, чему предшествовали дебаты такого страшного накала, умудриться не сделать практически ничего». Но что-то всё-таки сделано? Попробуем нарисовать общую картину, сварим кашу хотя бы из топора.

План разделён на несколько частей, одна из которых полностью посвящена внедрению в России так называемых «механизмов гибкости» Киотского протокола. Способов, с помощью которых страны, недобирающие собственных ресурсов для выполнения обязательств, могут выйти из положения. Там записано, что Министерство экономического развития и торговли должно в определённые сроки подготовить перечень необходимых нормативных актов (можно сказать — установить «правила игры») и, прежде всего, «Порядок утверждения, регистрации и контроля за реализацией проектов совместного осуществления».

Разработка этого документа сначала была назначена на первый квартал 2005 года, потом на второй… Что с ним происходит сейчас — непонятно. Вроде бы Министерство экономики всё подготовило, значит, он где-то «гуляет» по коридорам заинтересованных ведомств.

По мнению WWF России, такой документ принципиально важен, именно его отсутствие сейчас не дает российским предприятиям участвовать в международных проектах по снижению выбросов и получать «киотские инвестиции». С другой стороны, также важно тщательно подготовить Порядок и заложить в него экологически обоснованные принципы и критерии, не дать забюрократизировать и затянуть рассмотрение проектных заявок.

Однако тут ещё всплыла правовая сложность: юристы пытаются решить, имеет ли правительство вообще право принимать такой порядок, или определяемый предмет — квоты на выбросы — имеет общенациональную ценность и, соответственно, нужен уже не министерский порядок, а федеральный закон. Да и вообще — кто будет владельцем этих квот? Само предприятие, на котором они получены, или государство? Это принципиальный вопрос, потому что от этого зависит политика управления этим ресурсом (в частности, кто будет осуществлять продажу — государство или частный собственник).

Кроме Порядка не разработан единый регистр, позволяющий учитывать переданные другим государствам единицы сокращения выбросов (а стало быть, никто не может начать этот процесс на практике). А разработать его невозможно потому ещё, что, как говорится, —“The last but not the least” — (упомянутый последним, но не последний по значению) — не завершено создание методики национальной инвентаризации выбросов и поглощения парниковых газов естественными источниками. Это третий принципиальный вопрос, поскольку это основа нашего участия в механизмах Киото в буквальном смысле слова. Чтобы полноценно работать на рынке квот, необходима многоуровневая инвентаризация: начиная с предприятий и заканчивая общегосударственным кадастром.

Надо сказать, что совсем уж новым для нас этот процесс не является. Во-первых, с советских времён существовали и существуют нормы статистической отчётности по загрязняющим веществам, что является прекрасной основой для разработки на их основе просто новой модификации — для расчёта парниковых выбросов. Фактически, эта работа уже проведена петербургским НИИ «Атмосфера» с учётом полученного от реализации в разных регионах страны опыта многочисленных «пилотных» проектов.

Во-вторых, с 1995 года Россия направляет в секретариат Рамочной Конвенции национальные доклады, в которых содержатся главы по выбросам, хоть и рассчитанным с большой долей неопределённости.

И, в-третьих, в некоторых крупных российских компаниях уже налажена система сбора и анализа информации, вполне вписывающаяся в международные требования. Например, такую работу провело РАО «ЕЭС России». Для начала полномасштабного участия в международных Киотских процессах ему фактически не хватает только «зелёного света» от правительства (речь о внутреннем законодательстве).

К примеру, уже сейчас «висит» проект с Данией, направленный на инвестиции в снижение выбросов. Освободившиеся в результате единицы выбросов должны быть переданы стране-инвестору. Датское агентство выделит деньги (20 млн. долларов), как только правительство РФ примет постановление, утверждающее процедуру одобрения проектов совместного осуществления. Один раз сроки контракта уже сорвались — 28 октября истёк договор, по которому иностранцы четыре месяца ждали так называемого «письма одобрения» от Министерства экономического развития. Как сказал в интервью представитель Энергетического углеродного фонда кампании Алексей Варфоломеев, этот срок перенесён на конец февраля 2006 года, но этот перенос — последний.

Всего энергохолдинг подготовил к международным тендерам более 20 совместных проектов в области повышения эффективности использования энергии, увеличения КПД энергостанций и общего улучшения экологической ситуации. «Однако РАО «ЕЭС России» будет подписывать эти контракты только после того, как начнется реализация «пилотных» проектов с Данией, — сказал директор Фонда в интервью РИА Новости. Было бы некрасиво с нашей стороны иметь десяток контрактов, которые будут подписаны, но будут находиться под угрозой расторжения».

Итак, система национальной инвентаризации, общий регистр выбросов и Порядок, определяющий процедуру одобрения правительством проектов совместного осуществления, — это три основных ингредиента нашей каши из топора. Которые пока, к сожалению, в приготовляемом блюде отсутствуют. А пора бы уже — а то вся вода выкипит…

Наука и жизнь
Должны были начаться комплексные научные исследования на тему антропогенного влияния на климат, сопровождающиеся оценкой рисков для России и возможным предотвращением ущерба. Они так и не начались. На вопрос «Почему?» Георгий Сафонов, директор Центра экономики окружающей среды (он занимается Киотским Протоколом с 1998 года), ответил так: «Дело в том, что на реализацию Комплексного плана не было предусмотрено дополнительных денег. И я уверен, никто не выделил ни копейки на науку».

А между тем, пока чиновники мнутся, а учёные спорят, медики во всю бьют тревогу: традиционно «южные» инфекционные заболевания (малярия, тиф, холера, энцефалиты, тропические лихорадки) перемещаются на север. В России зарегистрированы вспышки лихорадки Западного Нила (Волгоград, 1999 год), в разы выросла заболеваемость клещевым энцефалитом, вибрионы холеры обнаруживаются всё дальше на север и даже зимой. Центр стратегических исследований МЧС провёл свой анализ и определил, что из-за опасности таяния вечной мерзлоты (а соответственно, аварий на трубопроводах, инженерных сетях, дорогах) проблема потепления климата для России приоритетна.

Вывод прост: что-то предпринимать надо уже сейчас, даже если у нас и остаются сомнения в том, как же всё это назвать… «Там, где существует угроза серьезного или непоправимого ущерба, недостаточная научная определённость не должна быть причиной откладывания мер, направленных на предотвращение или сведение к минимуму причин изменения климата и смягчения его отрицательных последствий», — гласит третий принцип Рамочной Конвенции ООН.

… А то создаётся впечатление, что у России вообще нет чёткой позиции по вопросу изменения климата и единой точки зрения, какое именно влияние этот процесс оказывает на Россию. «Научная база по этому поводу просто провалена», — считает Георгий Сафонов.

Все объективные прогнозы показывают, что уровень выбросов в России в 2008-2012 гг. будет на 20-30% ниже уровня базового 1990 года. Поэтому некоторая инерционность действий правительства вполне объяснима — безо всяких дополнительных мер «необходимый минимум» нам обеспечен. Однако помимо не превышения выбросов страны-участницы должны (и это записано в Протоколе) способствовать устойчивому развитию, развивать энергосбережение — вообщем, активно продвигаться к общей цели.

В Киотском соглашении не предусмотрены какие-либо санкции к тем, кто не выполняет свои обязательства, однако, и в этом представители некоммерческих организаций и бизнеса единодушны — деловая репутация страны может сильно пострадать, а это гораздо серьёзнее любых санкций.

Мнение эксперта
«Вообще, все идущие в правительстве процессы крайне непрозрачны», — считает Георгий Сафонов. Никто из наблюдателей не может точно сказать, что там сейчас происходит. Например, результаты очередной национальной инвентаризации можно скачать только с сайта Конвенции, где они выложены уже в окончательном виде. Тогда как в других странах, — например, Канаде, отчёт предварительно проходит публичное обсуждение.

Политика принятия решений тоже оставляет вопросы: исходя из чьих интересов формируется тактика управления фондом сэкономленных единиц выбросов? Это группа бизнесменов, кто-то один? Учитываются ли интересы общества, принимаются ли во внимание не только экономические, но и экологические аспекты реализации механизмов Киото?

Непонятно, как к процессу создания этой системы подходят его авторы: можно ведь ограничиться созданием «рабочей» схемы только на период 2008-2012, заработать денег и «покончить с этим». А можно заложить в неё возможность дальнейшего развития. Например, если сейчас мы выберем приоритетом область ЖКХ и бросим все силы на привлечение «Киотских» инвестиций именно сюда, то после окончания действия Протокола выработанную схему можно будет достаточно легко переориентировать на промышленность, энергетику или транспорт. Всё зависит от целей нашего участия в Киото. С которыми, к сожалению, у нас тоже проблема. Их просто нет.

Вот у Великобритании, предположим, цель такая: снизить к 2050 году выбросы парниковых газов на 60%. А что у нас? Наша основная цель (а заодно, похоже, и национальная идея-фикс) — это, конечно же, удвоение ВВП.

Проблема в том, что эта цель в буквальном смысле не включает в себя качественную составляющую. Надо удвоить — и всё. А какой ценой, какими средствами — не обговаривается. А «по умолчанию» это, как ни печально, — экстенсивное ведение хозяйства.

Бюрократия и жизнь
То, что Россия тянет с документами, ставит под сомнение само наше участие в механизмах Киото. Бюрократия существует не только в России, многоуровневые проверки являются частью работы Секретариата Конвенции, и подготовленным проектам ещё предстоит выдержать серьёзный экзамен на соответствие международным стандартам.

В Протоколе записано, что не позднее, чем за год до начала первого периода выполнения обязательств, страны-участницы обязаны внедрить национальную систему оценки антропогенных выбросов и поглотителей парниковых газов. А между тем, подготовка и согласование одного проекта СО занимает от 8 месяцев до 2 лет. Можем просто не успеть.

По оценкам РАО ЕЭС России, объем сэкономленных выбросов по Проектам совместного осуществления в период с 2008 по 2012 год может составить100 млн. тонн. Если умножить этот показатель на стоимость российской квоты — 10-12 евро за тонну (в европейской торговой системе тонна сэкономленного CO2 эквивалента стоит 30 евро, но российская цена обусловлена отсутствием нормативной базы, а значит, более низким качеством «товара»), получим примерно 1-1,2 млрд. долларов. Такую сумму при оптимальном стечении обстоятельств Россия может заработать благодаря Киото. «Но, как вы понимаете, чем дальше вправо будет сдвигаться срок принятия национальных процедур, тем меньшее количество проектов мы сможем реализовать», — сказал в интервью РИА «Новости» генеральный директор Энергетического углеродного фонда кампании Андрей Горьков.

Киото «надо заниматься»
Все, кто на практике занимается механизмами Киото России, в один голос уверяют, что потенциал нашей страны огромен. Мы способны выработать около 57% всего мирового капитала «свободных» углеродных единиц. Существует реальный интерес к сотрудничеству с Россией со стороны потенциальных партнёров, которые не смогут выполнить свои обязательства без использования механизмов гибкости (получения квот «со стороны»). Это Италия, Ирландия, Дания, Нидерланды, Австрия, Канада и Япония. В правительство России с инициативой подписания двусторонних Меморандумов о сотрудничестве обратились правительства Швейцарии, Дании, Швеции, Нидерландов, а также представители Экспериментального углеродного фонда Всемирного банка. Однако из-за несогласованности позиций заинтересованных министерств ничего так и не подписали.

Так что проблем с внешними участниками нет. Особенных проблем нет и с российской стороной: крупному бизнесу как минимум выгодно «зеленеть» в глазах европейских партнёров, а предприятия поменьше проявляют заинтересованность, понимая выгодность предлагаемой модернизации. На настоящий момент более 40 российских регионов уже вовлечено в процесс подготовки к 2008 году, и половина из них готова к международному сотрудничеству. Всем очень хочется сотрудничать, была бы только политическая воля запустить эти механизмы…

Особенности национального рабочего процесса
Как вы считаете, — спросила я у Георгия Сафонова, — что необходимо сейчас сделать, чтобы механизмы Киотского протокола наконец заработали? Ответ был настолько прост, что можно было и догадаться: «Только один человек должен решить, что мы занимаемся экологией. Это наш президент».

Тогда появились бы и деньги, и цели. Дешёвых решений много, но вот вам парадокс — выгода налицо, но никто почему-то этим не занимается.

Вот пример: утечки с газопроводов. По всей стране в качестве изоляционного материала до сих пор применяют «старинный дедовский способ»: лён с суриком. Российский региональный экологический центр в рамках совместного с Великобританией проекта решил показать, каких успехов можно достичь, применяя современный «гортекс». На сумму в двадцать тысяч долларов для города N закупили материал, после проведения работ замерили утечку — практически «в ноль». В год экономия средств — 100 тыс. долларов. А если прибавить сюда экономию выбросов метана в пересчёте на его «киотскую» стоимость, то все 300 тысяч! … Не считая того, что не надо менять лён с суриком.

И это только один город. В масштабах страны минимальные на сегодняшний день потери газа (10%) — это 50 млрд. кубометров в год, за которые платит непонятно кто (точнее, понятно – конечный потребитель). Это пример для распространения опыта — то, что могут сделать отдельные организации. А настоящие масштабы реализации механизмов Киото зависят сейчас от позиции первого лица. Металлургия, лесная промышленность, энергетика, ЖКХ — везде есть масса возможностей снижать выбросы.

Что делать, видимо, сейчас главная цель всего «аппарата» действительно всего одна — удвоение. Любой ценой. А что в этом процессе может помереть ещё сколько-то там сотен тысяч незащищённых от национальной политики людей, так это уже детали.

Но ведь можно же, прекрасно можно способствовать экономическому росту, одновременно не загоняя в гроб ни экологию, ни «социалку» — прямые экологические инвестиции в рамках Киотского протокола прекрасный тому пример. Но… видно нет у слуг народа стимула заниматься окружающей средой.

Так и живём. А нужна-то всего лишь малость — чтобы глава и гарант с голубого экрана произнёс простые слова: «С сегодняшнего дня экологией мы занимаемся». И всё будет. А без руководящего русла, выходит, мы пока никак. Вы уж извините…