От редакции. Неугомонный мэр Москвы Юрий Лужков в сентябре выступил с заявлением о намерении вернуть памятник Дзержинскому на Лубянскую площадь. Хотя четыре года назад, когда эту же идею выдвигал депутат Госдумы Харитонов, мэр отрезал: “К прошлому возврата нет!”. Лужковская новация с возвратом Феликса не прошла. Пока.

В начале декабря московский мэр вновь ударился в реанимационные мероприятия. Он обратился с письмом к Владимиру Путину, в котором предложил такой проект: построить на реке Обь близ города Ханты-Мансийска водозаборную станцию и прорыть от нее канал длиной 2550 км, глубиной 16 метров и шириной 200 метров. По нему ежегодно 6-7% “общего дебета реки Обь” будет утекать потребителям Челябинской и Курганской областей, а также в Казахстан, Узбекистан и, возможно, Туркменистан. Перепад высот по длине канала составит 110 метров. Понадобится 8 насосных станций, которые будут потреблять ежегодно 10,2 миллиарда кВт/часов электроэнергии. Водой Оби собираются торговать, как нефтью. Заинтересованные в подобном проекте должны объединиться в Международный Евразийский консорциум. В своем письме мэр пишет, что “приемлемые научные и технические решения” были разработаны в 70-80 годы. Имеется в виду знаменитый проект “поворота рек”. В далеком 1986 его закрыли из-за бурных протестов экологической общественности.

По мнению Юрия Лужкова, причиной гибели прежнего проекта стала “слабость и нерешительность власти, которой противостояла сила недобросовестно сформированного псевдопатриотами и псевдоэкологами общественного мнения”. Надо понимать, что нынешняя власть сильна и решительна и со всеми “псевдо” быстро разберется. Например, пошлет их с кайлом на строительство того же канала. Заодно и наследники железного Феликса опыта наберутся. А ветераны-чекисты охотно им поделятся. Бетон Беломорканала, да и канала Москва-Волга на зековских костях замешан. В аппарате Белого дома ведущим российским газетам сообщили, что Путин попросил правительство “проработать” предложения. В Белом доме признались, что предложения их впечатлили.

Действительно, истощение мировых запасов пресной воды уже грозит человечеству колоссальными катаклизмами. Наша страна обладает огромными ресурсами чистой воды. Но вместо того, чтобы прекратить загрязнять Байкал, северные реки и озера, Ладогу и Онегу и сохранить этот стратегический запас влаги, уникальные водосборные бассейны, правительство опять замышляет гигантскую стройку, в которую, как в бездонную пропасть, уйдут колоссальные деньги, сгинет техника, будут сожжены миллионы тонн горючего. Скорее всего, канал никогда не будет достроен до конца. Выяснится, что деньги непонятным образом испарились, обская вода в засушливых районах уходит в почву, зато в других местах рядом с каналом земля заболачивается. И останется в назидание изумленным потомкам очередной недостроенный канал памятником человеческой глупости и корысти. В восьмидесятые годы такой канал уже начинали рыть — с помощью атомных взрывов.

 

 

Атомный котлован
Тридцать один год назад, весной 1971 года, на водоразделе Печоры и Камы, в Чердынском районе Пермской области, была произведена серия атомных взрывов для выброса грунта под строительство будущего канала, планируемого в рамках проекта переброски вод северных рек в Каспий. Сегодня на месте взрывов — огромный заполненный водой котлован, дышащий радиацией. Вокруг котлована обильно растут грибы и ягоды, которые собирают местные жители. О ситуации на месте взрывов, да и о них самих до начала девяностых годов было практически ничего не известно. Если не считать слухов об огромных огненных шарах над тайгой, о том, как тряслась земля под ногами. О том, как эти шары потом выросли в страшные черные грибы, вставшие выше неба.

В 1990 году газета общественного Комитета спасения Печоры “Экологический вестник” впервые в открытой прессе рассказала о взрывах в “мирных” целях, произведенных в Республике Коми и на сопредельных территориях, в том числе, и о чердынских. А поскольку за прошедшие с тех пор десять с лишним лет “гласности и демократии” ни власти, ни тем более ведомства, проводившие взрывы, не предприняли для обнародования ситуации ни одного шага, пришлось нам действовать самим. На Днях Волги осенью 1999 года, когда создавалась Сеть Российских Рек, мы предложили в качестве одного из многих возможных совместных проектов печорских и камских зеленых исследование ситуации на месте чердынского взрыва. Наш проект “Оценка социально-экологических последствий ядерных взрывов в “мирных” целях (водораздел Печора-Кама, 1971 год; верховья реки Лузы, 1984 год)” получил поддержку ИСАР, и летом 2000 года Комитету спасения Печоры удалось осуществить две экспедиции. Мы считаем необходимым рассказать о них читателям.

Ядерная мелиорация
В марте 1971 года в Чердынском районе Пермской области, в полутора-двух километрах на северо-восток от деревни Васюково, в 20 км к северу от поселка Чусовской и в 10 километрах от границы Троицко-Печорского района Республики Коми, было произведено три ядерных взрыва суммарной мощностью 45 кТ под общим названием “Тайга”. Атомные заряды были заложены на глубину 127 м, но в действительности взрывы оказались наземными. На месте взрывов образовалась огромная воронка — котлован, который впоследствии заполнился водой. Так появился искусственный водоем более 600 метров длиной и около 300 метров шириной, вокруг которого образовался песчаный бруствер, источающий радиоактивность…

Из воспоминаний Тимофея Афанасьева, единственного жителя деревни Васюково:
— Это произошло 25 марта 1971 года. Жил я тогда в Чусовском. Нас попросили до 12 часов дня выйти из домов и предупредили: в районе Васюково что-то готовится, и в строениях находиться опасно. Мы уже знали, что там ведутся какие-то большие работы, приехали военные. Что конкретно делается, мы, конечно, не знали. В тот день все послушно вышли на улицу. Ровно в полдень мы увидели на севере, в районе Васюково, а до него было двадцать километров, огромный огненный шар. На него было невозможно смотреть, так резало глаза. День был ясный, солнечный, совершенно безоблачный. Почти в это же время, лишь на мгновение позже, пришла ударная волна. Мы ощутили сильное колебание почвы — как будто по земле прошла волна. Потом этот шар стал вытягиваться в гриб, и черный столб стал подниматься вверх, на очень большую высоту. Затем он как бы надломился внизу и упал в сторону территории Коми. После этого появились вертолеты, самолеты и полетели в сторону взрыва.

Я бывал в этом селе Васюкове, когда начала там работать 35-я экспедиция. Потом уже появились солдаты, было пять или шесть щитовых домов-казарм, много техники. Солдаты протягивали кабели, все ими опутали. В Березовке был оборудован командный пункт, и все “шишки” там сидели. В Березовке же стояли большие металлические вышки, на них были прожектора и всякая аппаратура, наверно, фотографировали. Еще один промежуточный пункт был в двух километрах от Васюково, на болоте. Потом уже, когда все оттуда ушли, прямо в земле я видел свинцовые перегородки. От людей я тогда слышал, что после взрыва яма образовалась глубиной в 75 метров, а один начальник даже говорил, что какой-то УАЗик упал в яму, да так там и остался. А недавно какой-то профессор приезжал, брал пробы, делал замеры и сказал, что глубина водоема — до 18 метров. Я туда сам относил мальков окуней. В яме еще водится лещ, но я туда его мальков не бросал, видно, принесли икру на лапах птицы. Есть и другая рыба. Гусей и уток в некоторые годы бывает видимо-невидимо. А вообще, зеки и поселенцы из Тумского, когда рубили лес на делянках рядом, рыбачили прямо на этом озере. Весь поселок Чусовской рядом с ним грибы каждый год собирает. Больше тут и негде — кругом болота. Единственное сухое высокое место было здесь, на месте взрыва.

Тридцать лет спустя
В 90-е годы на месте взрывов работали экспедиции, в том числе организованные Пермским областным комитетом по экологии, Институтом биологии Коми научного центра Уральского отделения РАН, Коми республиканской федерацией профсоюзов. Но результаты этих экспедиций освещались в прессе довольно скупо. А вот с населением Чердынского и Троицко-Печорского районов никто из участников экспедиций не встречался. Комитет спасения Печоры послал в Институт биологии запрос о радиоэкологической обстановке вокруг места взрывов, но директор института будто воды попил из этого Атомного озера — молчал, как партизан. Выяснить, насколько опасна ситуация, а главное, рассказать об этом людям, живущим в районах проведения взрывов, и стало нашей задачей.

Еще задолго до проведения экспедиции Комитет спасения Печоры наладил контакт с экологическими общественными организациями Пермской области (Партия зеленых Прикамья, Чердынское отделение СоЭС), которые оказывали нам помощь в сборе информации. Предполагалось также, что пермские зеленые помогут нашей экспедиции организовать заброску на полевые работы на место взрыва на водоразделе. В полевых работах на водоразделе Печоры и Камы участвовали привлеченные Комитетом специалисты: топограф-геодезист Николай Назаров, биолог Владимир Балибасов. Научным руководителем работ был Валерий Копейкин, доктор геолого-минералогических наук, профессор Ухтинского государственного технического университета, много лет проводивший исследования в зоне Чернобыльской катастрофы.

Добирались мы до места взрывов долго и трудно. Наш базовый лагерь располагался на месте бывшей деревни Васюково, на берегу реки Березовка, в полутора-двух километрах от объекта исследований. Именно здесь, в Васюково, в течение нескольких лет до производства взрывов располагались военные (инженерная часть), а до них, как нам сообщил Тимофей Афанасьев, 35-я экспедиция Главка (видимо, какая-то экспедиция Министерства среднего машиностроения). Отсюда мы и ходили ежедневно на работу к Атомному озеру. Когда-то эта территория была огорожена забором с колючей проволокой, на которой висели таблички с предупреждающими надписями. Но за тридцать лет столбы упали и сгнили, а с табличек слезла краска.

Со стороны это озеро трудно заметить, оно скрыто насыпью выброшенных при взрыве пород, поросшей густым кустарником и молодым лесом. Кстати, взрывом оказались выброшены на поверхность и глубоко залегающие горные породы — аммониты, брахиопод верхнего девона. В центре Атомного озера есть маленький островок, который образовался, судя по всему, в результате падения грунта, выброшенного при взрыве вертикально вверх. На северо-восточном берегу озера до сих пор лежат куски толстой восьмислойной металлической трубы из ствола скважины, выброшенные силой взрыва. Толщина каждого из восьми слоев этой трубы — 12 мм. Тем не менее, ее разорвало взрывом на куски, словно она была сделана из бумаги.

Рядом с водоемом-воронкой мы нашли еще четыре готовых к зарядке скважины большого диаметра, расположенные на одном профиле, в 175 метрах друг от друга. Известно, что планировалось произвести еще несколько десятков таких взрывов в рамках проекта переброски северных рек. И часть скважин для помещения ядерных зарядов, как мы убедились, была уже подготовлена. В огромном количестве был завезен сюда и щебень, видимо, для бетонирования стволов скважин.

Из рассказа Валерия Копейкина, научного руководителя экспедиции:
— Наши маршруты по замерам радиационного фона начинались от берега озера по определенному азимуту. Маршрут выбирался по возможности перпендикулярно к берегу озера и заканчивался при выходе в зону нормального радиационного фона. Съемка проводилась прибором СРП-68-01, верхний предел измерения которого достигает 3000 мкР/час. Замеры делались через каждые 20 метров. Проводились, как положено, и контрольные измерения другим прибором того же типа (СРП-68-01) и бета-гамма-радиометром “Припять”.

Измерения показали высокое радиационное загрязнение — до 500 мкР/час на площади порядка 100 гектаров вокруг Атомного озера. Мы убедились, что на самых радиоактивных участках очень хорошо растут грибы, тогда как в более удаленных от озера местах с нормальным радиационным фоном, 7-10 мкР/час, грибов значительно меньше.

Чтобы выяснить пути биологической миграции радионуклидов в районе Атомного озера, мы спилили живую березу. Гамма-фон вокруг дерева на почве был 430 мкР/час. Дерево мы ошкурили, а затем высушили. Ствол распилили на отдельные чурбачки, которые были сожжены, и анализировалась лабораторно уже зола, что необходимо для точности анализа. Результаты анализа показали, что радионуклид, содержащийся в древесине березы и вызывающий сегодня повышенную радиоактивность в районе произведенного взрыва, — это цезий-137. Для его практического исчезновения понадобится не менее 300 лет. Если такими чурбачками топить печку, она станет сильнейшим источником радиоактивности.

Результаты, полученные в ходе экспедиции, еще раз убедили нас в том, что эта территория должна быть зоной строгого радиационного контроля и ее свободное посещение должно быть запрещено. Тем более, должен быть запрещен всякий сбор грибов и ягод, а также охота и рыболовство. Само рукотворное Атомное озеро следует нанести на государственные топографические карты.

Этим же летом мы побывали в нескольких деревнях и селах Троицко-Печерского района Республики Коми, расспросили местных жителей, что они знают о взрывах, Атомном озере, об опасности сбора грибов и ягод в этом районе. По словам сельчан, впервые после загадочных взрывов с ними поговорили об этом, впервые спросили, что они по этому поводу думают, впервые рассказали правду.

Игра в молчанку
Летом 2001 года к Атомному озеру вновь пожаловала многочисленная экспедиция Института биологии Коми научного центра Уральского отделения РАН. В ее состав нам удалось включить Владимира Балибасова, который работал с нами у Атомного озера прошлым летом. Он и рассказал, что ученые взяли множество проб грунта в разных точках и на разной глубине, отобрали пробы воды, водорослей, поймали много “атомных” рыб, сделали срезы с многих деревьев. И — опять замолчали. Будто и не были у зловещего Атомного озера. А местное население продолжает вокруг этого котлована собирать “светящиеся” грибочки и ягодки, ловить рыбу из Атомного озера, стрелять птиц. И получает мощные дозы гамма-излучения. Местные власти и пальцем не пошевелили, чтобы оповестить людей о страшных последствиях.

Комитет спасения Печоры этим летом через сотрудников Гринпис передал результаты исследований журналистам НТВ. Журналисты телекомпании вместе с Владимиром Балибасовым побывали на месте взрывов. И обнаружили, что теперь вокруг Атомного озера кроме обычных грибников-ягодников-охотников появились многочисленные предприимчивые люди и развернули “бизнес”: они собирают валяющиеся в громадных количествах вокруг котлована куски кабелей, загрязненных радионуклидами. И сдают в цветмет. Какие дозы гамма-излучения они при этом хватают, их не интересует. Замеряют ли дозиметром в пунктах приемки кабель с Атомного озера, мы не знаем. Если таких замеров нет — значит, радиация расползается очень широко.

Взрывы в Чердынском районе Пермской области — далеко не единственный подобный “эксперимент”. Подземные атомные взрывы в так называемых “мирных” целях в 70-80 годы прогремели и во многих других точках как Республики Коми, так и сопредельных ей территорий. При всей разнице во времени проведения, глубине залегания заряда, мощности и прочих характеристиках, несомненно, общим для всех атомных взрывов было полное игнорирование их авторами и исполнителями местного населения. Игнорирование не только его интересов, мнений, а самого факта проживания людей на этих территориях.

В 2000 году после экспедиции в район Атомного озера Комитет спасения Печоры предпринял еще одну — в верховья реки Луза, где подземный атомный взрыв был произведен в 1984 году. Сегодня эта точка оказалась в центре нефтеносной Лузской площади, где готовятся нефтеразработки. Причем нефтяников, как выяснилось, никто не удосужился предупредить об атомном взрыве двадцатилетней давности, о том, что там теперь располагается могильник ядерных отходов и что с развитием здесь нефтедобычи радионуклиды вполне могут попасть в нефтяной пласт. Мало ядерной напасти — эта территория является еще и районом падения отработавших ступеней ракетоносителей, стартующих с Плесецкого космодрома (РП “Печора”). И если такая ступень грохнется в место проведения атомного взрыва, большие массы земли, загрязненной радионуклидами, выбросит наружу.

Лузский ядерный могильник пока, слава Богу, молчит. А вот люди, живущие рядом с местом другого такого взрыва — на станции Лемью Сосногорского района Республики Коми — уже испытали на себе печальные последствия эксперимента. Подземный ядерный взрыв недалеко от станции Лемью был также произведен в 1971 году (правда, в рамках другой “народнохозяйственной” программы). В 2001 году по заданию Коми территориального Центра государственного мониторинга состояния недр ухтинское предприятие “Геолог-1” провело исследования на месте этого взрыва. Как сообщила республиканская газета “Молодежь Севера”, в результате исследований выяснилось, что “происходит утечка радиации — радионуклидами заражены грунтовые воды. Заражение зафиксировано в радиусе до 5 км от эпицентра взрыва. В грунтовых водах обнаружены альфа- и бета-активность. Максимальное значение общей бета-активности превысило санитарный норматив почти в 4 раза, а альфа-активности — в 22 раза! Этот факт свидетельствует: скважина, в которой был подорван ядерный заряд, оказалась негерметична ближе к поверхности земли” (“Молодежь Севера” №37, 12 сентября 2002 г.).

Строительство котлованов продолжается
В прошлом году по центральному телевидению, в одной из передач цикла “Как это было”, обсуждалась история проекта переброски вод северных рек в Каспий. В частности, было сказано и о том, что проект существовал не только на бумаге, он уже реализовывался, в том числе, были произведены ядерные взрывы в экскавационных целях. На вопрос о том, как же могли производиться такие взрывы, ведь их последствия опасны для местных жителей, один из участников экспериментов ответил просто: “А там никто не живет: места незаселенные”. На этом вопрос об опасности проведенных взрывов был закрыт.

Ну что ж, если те, кто проводит эксперименты с ядерными взрывами, так считают, то остается нам самим искать истину и доводить ее до местного населения. Именно поэтому параллельно с полевыми исследованиями на Лузе и на водоразделе Печора-Кама члены Комитета и наши активисты провели множество встреч с местным населением в ходе анкетирования жителей населенных пунктов, расположенных близко от мест проведения взрывов. Это поселки Трубоседьельск и Каджером в Печорском районе, села Ижма, Брыкаланск, Ласта в Ижемском районе, поселок Якша и деревни Курья, Усть-Унья в Троицко-Печорском районе, а также поселок Чусовской в Чердынском районе Пермской области. Всего было опрошено около 250 человек.

В населенных пунктах, расположенных близ места проведения взрывов на водоразделе Печора-Кама, люди более осведомлены о факте взрывов, чем, скажем, жители Печорского и Ижемского районов о взрыве на Лузе. Это и понятно, если иметь в виду, что взрыв на водоразделе был практически наземным и сотни жителей Верхней Печоры не просто слышали, а лично ощутили толчок и наблюдали “огненный шар”, возникший в момент взрыва и выброса (в архиве Комитета, кроме результатов анкетирования, есть видеозаписи рассказов местных жителей).
Тем, кто проводил и проводит подобные эксперименты над людьми и природой, очевидно, очень важно, чтобы население как можно дольше было в неведении. Ведь только в таком случае можно беспрепятственно и безнаказанно продолжать “строительство” подобных объектов. Как мы убедились в ходе встреч с жителями Верхней Печоры, люди потому и молчат, что не знают ничего конкретного о взрывах и их последствиях. Выходит, такие эксперименты и их “успешное прохождение” таят в себе, кроме экологической, еще одну серьезную опасность. Они подтверждают тезис о бессловесности, безропотности народа, живущего на подобных испытательных полигонах и вокруг них. Проводя эти эксперименты один за другим, власть предержащие становятся все уверенней в своем попрании гражданских прав населения, в своем игнорировании мнения и интересов народа.

Еще одно свидетельство тому — решение Госдумы о разрешении ввоза в страну радиоактивных отходов. Решение, принятое вопреки воле абсолютного большинства избирателей. Вопреки активным действиям двух с половиной миллионов российских граждан, поставивших свои подписи под требованием референдума по этому вопросу. Вопреки даже обращениям региональных “дум”, ведь большинство областных и республиканских законодательных собраний также высказались против этой поправки в Закон.

Вот почему мы считаем важным вернуться к вопросу тридцатилетней давности, “поворошить прошлое”, напомнить нам всем об этом. Отчет Комитета о проведенных исследованиях и о результатах анкетирования населения уже разослан нами по десяткам адресов, в том числе, в сельские и поселковые библиотеки. В Печоре и в этом районе проведены и продолжают проводиться общественные слушания. Комитет спасения Печоры и в дальнейшем (хотя официально проект наш завершен) будет вести информационную, разъяснительную работу с населением. Потому что до тех пор, пока мы будем безучастны, пока мы будем равнодушно взирать на все, что происходит вокруг, пока не поймем, что и мы ответственны за будущее нашей земли, — до тех пор будут появляться и множиться “проекты века”, подобные повороту рек.

И если бы тогда, в семидесятые годы, горстка людей — ученые Республики Коми, российские писатели, поднявшие дискуссию в “Литературной газете”, — не остановила нашумевший проект, вместо сегодняшнего Атомного озера на огромных пространствах Верхнего Припечорья проходил бы Великий Атомный Канал, а десятки сел и деревушек с богатейшей историей, с самобытными традициями и уникальными природными комплексами вокруг ушли бы на его дно.

Такое будущее готовил нам “проект века”. А ведь и он подавался “в блестящей упаковке” и рисовал соблазнительные картины счастливого и безбедного будущего для северян. А оставил только атомные котлованы с расползающейся из них радиоактивной отравой. Строительство таких котлованов в нашей стране продолжается. Будем поддерживать?