Под этим глаголом «закончить» ответственные за строительный проект лица вовсе не имели в виду, что хранилище будет полностью готово к тому, чтобы принять все 50 тонн оружейного плутония, извлеченного из 12 500 демонтированных боеголовок, для хранения которого оно сооружается. Но в разговорах с корреспондентом «Беллоны Веб» они выражали надежду, что большая часть работы будет все-таки сделана, и перед сроком ввода хранилища в эксплуатацию останется только провести проверку систем безопасности, как сказал один из главных инженеров, работающих над проектом с российской стороны, который дал «Беллоне Веб» интервью на условиях анонимности, по телефону из Озерска, где расположен «Маяк».

«Все здесь нормально, все идет по плану, и мы ожидаем, что [стройка] будет закончена в этом году», — сказал этот инженер, субподрядчик крупной американской строительной фирмы «Бехтель», которая является основным подрядчиком программы CTR в проекте строительства хранилища. — «Мы работаем строго по плану».

Россия и США меняют свои позиции на противоположные

Судя по недавним интервью, американские и российские участники проекта поменялись точками зрения относительно предполагаемых сроков выполнения строительных работ по хранилищу.

В прошлом году чиновники из американского правительства были настроены гораздо более оптимистично, а один из старших сотрудников программы CTR даже сказал корреспонденту «Беллона Веб», что хранилище будет закончено к ноябрю 2002 года. Однако сейчас представители американской стороны придерживаются более осторожных оценок. Российская сторона — как, например, пожелавший остаться неизвестным инженер-субподрядчик компании «Бехтель» — предлагает более жизнерадостные прогнозы. По словам одного представителя американской стороны, «русские все могут сказать — даже что проект будет завершен на год раньше назначенного срока».

Хранилище на «Маяке» — первый проект CTR в России

Продолжающееся уже десять лет строительство хранилища стоимостью в 400 миллионов долларов, — которое должно вместить около 40 процентов российских запасов оружейного плутония, в зависимости от того, чьим оценкам верить, — было, по словам еще одного представителя американской администрации, «первоначальным проектом CTR в России, нацеленным на обезвреживание ядерных материалов» в рамках начавшейся в 1991 году программы, также известной под названием «Нанна-Лугара», по именам ее соавторов, сенатора Ричарда Лугара и бывшего сенатора Сэма Нанна.

Однако с самого начала проект на «Маяке» осаждали политические, бюрократические и финансовые проволочки, как с российской, так и с американской стороны, временами казавшиеся непреодолимыми. Поэтому завершение проекта станет настоящей вехой в десятилетнем сотрудничестве России и Соединенных Штатов в деле «буквального» захоронения пережитков «холодной войны».

О том, в чем конкретно, однако, заключались все эти проблемы, никто из представителей американской стороны рассказывать не хочет — на условиях ли анонимности, или открыто. Как говорили корреспонденту «Беллоны Веб» некоторые американские специалисты, «мы, конечно, могли бы рассказать вам об этих проблемах, но у нас из-за этого будут неприятности».

Впрочем, один американский специалист, хорошо осведомленный о ходе выполнения проекта, давший интервью корреспонденту «Беллоны Веб» на условиях анонимности, не проявил особого воодушевления относительно заявленных сроков завершения работ, о которых с таким энтузиазмом говорит российская сторона, — выразив скептицизм даже по поводу того, что в этом контексте может означать слово «завершение».

«’К концу года’ — это тот срок завершения строительства хранилища, на который договорились Россия и Соединенные Штаты», — сказал этот американский источник, — «но я даже не осмелюсь гадать, что здесь подразумевается под «завершением» — даже не могу сказать, какую форму оно примет».

Задержки и возможные проблемы с доступом

Одной из потенциальных причин опоздания с выполнением проекта по строительству хранилища плутония, на которую указывают некоторые высокопоставленные сотрудники администрации США, являются, по их словам, постоянные препятствия к получению доступа на территорию «Маяка», чинимые российскими властями перед американскими инспекторами, выражающими желание посетить уральский комбинат. Соединенные Штаты неоднократно призывали Россию упростить и ускорить процедуры оформления допуска членов инспекционных делегаций к «Маяку», а совсем недавно, в марте этого года, главный аудиторский орган американской администрации, Генеральное бюро финансового контроля (GAO), выпустил доклад, утверждающий, что Россия продолжает запрещать американским экспертам доступ ко многим ядерным комплексам и объектам, несмотря на соглашение о более либеральном подходе к подобным вопросам, достигнутое между Вашингтоном и Москвой в сентябре 2001 года.

Тем не менее, российское Министерство по атомной энергии (Минатом), как и раньше, неохотно идет на сотрудничество, и глава министерства Александр Румянцев в довольно вызывающем тоне ответил на содержавшиеся в докладе GAO рекомендации о предоставлении сотрудникам CTR более свободного доступа на российские ядерные объекты.

«Что касается доступа представителей других государств к тем нашим объектам, на которых находятся ядерные материалы, то мы не намерены показывать все объекты», — сказал недавно Румянцев, согласно репортажу новостного агентства «Ассошиэйтед Пресс».

Румянцев сказал, что тот уровень доступности, который Россия предоставляет американским экспертам и официальным лицам, было бы невозможно даже представить себе в советскую эпоху. В качестве примера, он напомнил о визите, совершенном в марте полномочным послом Соединенных Штатов Александром Вершбоу в город Снежинск и предприятие по переработке на комбинате «Маяк» (РТ-1), где послу США была продемонстрирована усовершенствованная система охраны и другие меры по безопасности предприятия, предпринятые при содействии программы CTR.

Минатом, который, по его утверждениям, предоставлял более или менее стабильный доступ к «Маяку» за последние десять лет, отказался на момент написания этой статьи комментировать по поводу того, изменилась ли позиция министерства относительно доступа к плутониевому хранилищу на «Маяке».

Другим препятствием к тому, чтобы успеть выполнить проект в срок, согласно документам, полученным в распоряжение российского Государственного комитета по защите окружающей среды, — который был упразднен правительством Президента России Владимира Путина, — стал довольно неприятный промах и последовавшая за ним остановка в работе, случившиеся в 1998 году, когда выяснилось, что документация по строительству и методы, применявшиеся в работах по проекту сооружения хранилища расщепляющихся материалов противоречат российскому экологическому законодательству. Инцидент был вскоре исчерпан, но к тому времени успел вызвать целый град нелестных замечаний со стороны российских экологов — раскритиковавших, в основном, «Маяк», но не обошедших своим вниманием и программу CTR.

Еще одним острым моментом в работе над проектом стали, согласно заместителю директора «Маяка» Александру Демидову, — главному ответственному лицу со стороны комбината в проекте по строительству хранилища оружейного плутония, — споры вокруг специфических качеств систем безопасности, которые должны быть установлены на хранилище. Свое недовольство ходом переговоров по этому вопросу Демидов выразил нескольким российским газетам. Как передавали средства массовой информации, согласно Демидову, Пентагон так до сих пор и не одобрил систему мониторинга за уровнем радиации вокруг хранилища расщепляющихся материалов — систему, о которой российская сторона вела с американской переговоры в течение двух лет без какого-либо успеха.

Клем Гейнс из Агентства по сокращению угрозы обороне Соединенных Штатов при Пентагоне — отделения CTR, занимающегося конкретной работой программы на местах, — подтвердил в недавнем интервью по электронной почте, что хранилище расщепляющихся материалов при комбинате «Маяк» будет закончено к концу 2003 года, однако, воздержался от прогнозов того, с какого времени хранилище будет работать на полную мощность — возможно, в силу до сих пор, по-видимому, продолжающихся переговоров по мониторинговой системе радиационной безопасности. Он также отказался отвечать на дальнейшие вопросы, касающиеся задержек в реализации проекта.

Дональд Хьюз, вице-президент филиала компании «Бехтель» в Москве, в чьей ответственности находится надзор за выполнением обязательств по проекту со стороны подрядчика, был, согласно его секретарю, недоступен для комментариев по поводу строительства хранилища, а головной офис компании в Сан-Франциско направил «Беллону Веб» с вопросами о проекте в московский филиал.

Комбинат «Маяк»

Расположенный в закрытом городе Озерске, недалеко от уральского города Челябинска, Химический комбинат «Маяк» был изначально построен в рамках программы СССР по созданию атомной бомбы. Производство оружейного плутония на «Маяке» постепенно прекратилось в конце 1980-х — начале 1990-х годов. Однако печально известный из-за постоянного радиационного загрязнения окружающей среды уральский комплекс до сих пор является наиболее опасным производством в России.

Предприятия «Маяка» практически превратили в свалку радиоактивных отходов Теченский каскад водоемов и озеро Карачай. Каждый весенний паводок может привести к прорыву дамб и вымывание радиоактивности в открытую речную систему. В случае подобной аварии радиоактивный след через реку Обь может достич Арктики.

В декабре прошлого года Госатомнадзор лишил «Маяк» лицензии на переработку именно из-за регулярных выбросов радиоактивных отходов в окружающую среду, после неоднократных и бесплодных обещаний руководства «Маяка» принять меры для прекращения подобной практики. Лицензия была, впрочем, восстановлена в апреле — опять же, в порядке исключения, под очередные обещания разработать и внедрить технологию, которая позволит прекратить выброс радиоактивных отходов в окружающую среду.

На сегодняшний день на территории комплекса «Маяк» находится основное российское предприятие по переработке отработанного ядерного топлива, доставляемого с реакторов АЭС, а также транспортных ядерных энергетических установок. Известный под аббревиатурой РТ-1, этот завод начал свою работу в 1976 году с целью извлечения из отработанного ядерного топлива урана и энергетического плутония. Сейчас он занимается переработкой отработанного топлива АЭС с реакторами типа ВВЭР-440, БН-600, а также ОЯТ транспортных ядерных энергетических установок, куда входят реакторы атомных подводных лодок и ледоколов, и некоторых исследовательских реакторов.