В январе нынешнего года Петер Лешер (Peter Löscher), глава Siemens, направил короткое электронное сообщение Анн Ловержон (Anne Lauvergeon), своему коллеге из Areva, сообщая ей, что крупнейшая промышленная корпорация Европы намерена воспользоваться опционом, и продать французам свои 34% акций этого совместного предприятия. Этот демарш застал врасплох саму г-жу Ловержон, ошеломил политиков в Берлине и Париже и заставил теряться в догадках капитанов европейской энергетики. Почему Siemens, полвека проработавший в атомной промышленности, вдруг решил уйти из этого сектора, оставив в руках бывшего партнера все накопленные за это время знания и навыки?

Поначалу этот конфликт воспринимался как очередной пример волатильности политически мотивированных франко-германских бизнес-проектов в целом ряде отраслей — от авиастроения до фармацевтической промышленности. Они часто страдают от недоразумений, вызванных несовпадением культур, государственным вмешательством и национальным эгоизмом участников.

Но ошеломляющие сюрпризы продолжались. Выйдя из Areva NP, Siemens объявил, что ведет переговоры с ‘Росатомом’ — энергетической корпорацией, принадлежащей российскому государству — о создании нового совместного предприятия в сфере ядерной энергетики. Этот шаг еще больше обострил споры об энергетической безопасности Европы в целом и ее зависимости от России в частности.

В ситуации, когда немалую озабоченность вызывает деятельность контролируемого Кремлем энергетического гиганта ‘Газпром’ на европейском распределительном и сбытовом рынке, — он устанавливает партнерства и скупает активы в Центральной Европе — возможность сотрудничества между крупнейшей промышленной корпорацией Германии и другой российской государственной структурой, да еще в такой ‘чувствительной’ сфере, как атомная энергетика, не могла не вызвать удивления.

Такой исход дела стал результатом взаимных недоразумений и знаменует собой серьезный поворот в стратегии Siemens.

Получив электронное сообщение от Лешера, г-жа Ловержон набрала номер человека, ставшего влиятельной фигурой во Франции благодаря членству в советах директоров многих французских компаний — Герхарда Кромма (Gerhard Cromme), видного германского промышленника, возглавляющего наблюдательный совет Siemens. Явно смущенный, он сказал ей: ‘Мы не хотели, чтобы вы узнали об этом таким образом’.

В Елисейском дворце кипел от негодования президент Николя Саркози. Более неудачного момента для очередного сбоя во франко-германских отношениях подобрать было бы трудно — они и так напряжены до предела в связи с разногласиями относительно совместных мер по борьбе с мировым экономическим кризисом.

Впрочем, Саркози усмотрел в этом вину решительного президента французской компании, — ее прозвали ‘Атомная Анна’ — сопротивлявшейся его попыткам создать в ядерной энергетике страны ‘национального чемпиона’ но основе Areva. Французские чиновники принялись обвинять г-жу Ловержон в уходе Siemens, в результате чего под угрозой оказалось ее положение в компании, которую она возглавляет почти десять лет.

Нелюбимый ‘пасынок’

Нигде проблемы атомной энергетики не обсуждаются столь эмоционально, как в Германии. С конца семидесятых против ‘мирного атома’ проводятся массовые демонстрации протеста, поддержка ядерной энергетики в обществе постоянно слабеет. Антиядерное движение стало питательной средой для ‘зеленых’, сломавших в восьмидесятые традиционную партийно-политическую систему Германии, прорвавшись в бундестаг и земельные парламенты. Еще через десять лет ‘зеленые’ вместе с социал-демократами вошли в коалиционное правительство, а в 2001 г. реализовали свое давнее намерение — законодательно закрепить постепенный отказ от атомной энергии.

Это решение означает, что Германии необходимо найти иные источники энергоснабжение (к концу девяностых на АЭС вырабатывалось до 30% электроэнергии в стране). Речь также шла о кардинальном изменении ситуации для германских промышленников, считавших, что им удалось выйти на передний край развития атомной отрасли. Еще в 1950-х гг. с помощью американских лицензий Siemens и AEG начали создавать собственные ядерные технологии. В 1969 г. они объединили усилия в этой области, создав фирму Kraftwerk Union, построившую 18 из 19 германских АЭС. Кроме того, они активно экспортировали ядерно-энергетические технологии.

К KWU, вошедшей в 2001 г. в состав Areva NP, в Siemens часто относились как к нелюбимому ‘пасынку’. Сотрудники других подразделений концерна были недовольны тем, что эта компания ‘портит его репутацию’.

Сегодня немецкие АЭС постепенно закрываются; последний реактор должен быть выведен из эксплуатации в 2021 г. Представители отрасли все еще надеются, что политический курс властей изменится, если после сентябрьских выборов в составе правительства произойдут перестановки. Но даже в этом случае заручиться необходимой поддержкой развития ядерной энергетики со стороны общественности будет очень трудно.

Впрочем, в истории с уходом Siemens это — не единственная причина, и свою долю вины за сложившуюся ситуацию несут все ее участники — и не в последнюю очередь сам президент Франции. Свою роль здесь сыграло его резкое заявление в беседе с германским канцером Ангелой Меркель. Он заявил, что Франция не потерпит участия Siemens в совместном предприятии, если Берлин не пересмотрит свое решение об отказе от атомной энергии. ‘Немцы и Siemens сочли, что президент Франции лезет не в свое дело’, — отмечает один источник, близкий к Areva.

В ответ г-н Лешер в начале 2008 г. развернул в Берлине лоббистскую деятельность, призывая правительство оказать на французов давление, чтобы те не воспользовались имеющимся у них опционом, вынуждая Siemens продать свою долю в компании. В результате г-жа Меркель сообщила Саркози, что она возражает против любых попыток ‘вытеснить’ германский концерн.

Руководство Siemens старалось избегать поспешных решений. Новая команда менеджеров, которую Лешер привел с собой в 2007 г., анализировала стратегию компании в ядерной энергетике, разработанную после принятого в 2001 г. решения о постепенном отказе от ‘мирного атома’. В отсутствие поддержки со стороны общественности, заказов на отечественном рынке и помощи государства в приобретении экспортных лицензий Siemens в 2001 г. решил передать свои ядерно-энергетические активы в состав совместного предприятия с Areva. ‘Если пекарь не ест собственный хлеб, никто его не купит’, — поясняет один из топ-менеджеров, участвовавший в принятии этого решения.

В то время цели Siemens были ясны: концерн собирался уходить из ядерной энергетики, и с самого начала включил в соглашение ряд опционов, обеспечивавших выход из совместного предприятия. Французской стороне было предоставлено преимущественное право покупки германской доли, которая сегодня оценивается в 2 миллиарда евро.

Однако сегодня, восемь лет спустя, ядерная энергетика переживает ‘второе рождение’. По оценкам, в стадии строительства уже находится 51 АЭС; планируется соорудить еще 171.

В ситуации, когда цены на нефть резко повысились, проблема безопасности энергоснабжения стоит острее, чем десять лет назад, вопросы борьбы с климатическими изменениями заняли более важное место в международной повестке дня, а воспоминания о Чернобыле несколько поблекли, аргументы в пользу развития атомной энергетики звучат более весомо.

В роскошной штаб-квартире Siemens, расположенной на одной из красивейших площадей Мюнхена, ситуация тоже изменилась. Многие члены менеджерской команды, заключавшей соглашение с Areva, покинули компанию после коррупционного скандала в 2006-07 гг. Их преемники во главе с Лешером — прежде он работал в фармацевтической промышленности Европы и США и стал первым ‘посторонним’, возглавившим Siemens — предприняли крупнейшую в стошестидесятилетней истории концерна перестройку его организационной структуры. Они намерены покончить с такими его традиционными изъянами, как медленный процесс принятия решений и отсутствие их обсуждения.

Когда в 2008 г. энергетическое направление в Siemens возглавил Вольфганг Деен (Wolfgang Dehen), ‘выходец’ из автомобильной промышленности, он сразу же дал понять, что никаких стратегических ‘табу’ здесь существовать не должно. Деен и Лешер быстро пришли к выводу, что отказ от контроля над имеющимися у концерна навыками в ядерно-энергетической отрасли был ошибкой. ‘У этого рынка фантастический потенциал, и в долгосрочной перспективе мы намерены этим воспользоваться. Мы приняли такое стратегическое решение, невзирая на мораторий в Германии’, — отметил Деен в интервью Financial Times.

Поначалу он надеялся укрепить позиции Siemens в Areva NP. В то время, по словам одного источника из Siemens, обе стороны еще были твердо намерены продолжать сотрудничество. Французский менеджмент Areva хотел сохранить участие немцев в совместном предприятии — хотя бы для того, чтобы отстоять собственную независимость при любых попытках правительства реструктурировать стратегические отрасли экономики. Немцы также считали, что приносят пользу французам и на других направлениях. ‘Не в интересах Areva было лишиться партнера, открывавшего ей двери в Великобританию и США, где французские компании, мягко говоря, не пользуются большой популярностью’, — поясняет наш инсайдер.

Но, похоже, ситуация на двух берегах Рейна виделась совершенно по-разному. Если немцы четко давали понять, что их позиция изменилась, французы считали, что все будет идти, как и раньше, по крайней мере до всеобщих выборов в Германии этой осенью, рассказывают корреспонденту FT менеджеры обеих сторон.

Однако новая команда Siemens решила ускорить события — к этому ее подстегнул всеобъемлющий пересмотр французским правительством положения дел в отечественной атомной отрасли, касающийся, в частности, и роли самой Areva. Немцы стали добиваться большего влияния в совместном предприятии, что вызвало явно негативную реакцию в Париже.

Французские менеджеры с подозрением воспринимали заявления Деена о намерении руководствоваться исключительно коммерческими соображениями и не ‘играть в политические игры’. По мнению французов, когда речь идет о таком важном с точки зрения стратегии и безопасности секторе, как ядерно-энергетический, подобные утверждения просто абсурдны. Один из бывших менеджеров Siemens полагает, что у новой команды отсутствует политическое чутье. Кроме того, нынешнее руководство концерна не понимает: чтобы добиться чего-нибудь от французов, необходимо множество заседаний и пространные объяснения. ‘С ними нужно запастись терпением’, — объясняет он.

‘Лобовой’ подход нового менеджмента вызвал неприязнь у партнеров. Французские атомщики рассказывают: ‘У нас появились новые собеседники, ничего не понимающие в энергетике, и уж тем более в атомной’. Они имеют в виду г-на Деена. Тот парирует: Siemens говорил с партнерами откровенно и информировал французских политиков о своих намерениях. Когда руководство концерна пришло к выводу, что не получит желаемого, оно решило выйти из совместного предприятия.

Один из советников президента Франции признает: ‘С Siemens французская сторона допустила ошибку. Правительство и Анн Ловержен были уверены, что смогут до бесконечности относиться к Siemens как к младшему партнеру’.

Осознав, что быстрого решения проблемы ожидать не приходится, Siemens в конце прошлого года начал переговоры с русскими. Если они увенчаются успехом, будущее совместное предприятие, в котором российская сторона получит чуть больше 50% акций, обеспечит немецкому концерну доступ к целому ряду ядерных технологий гражданского назначения. ‘Росатом’ в свою очередь надеется извлечь выгоду из этого сотрудничества за счет передовых технических навыков Siemens, его опыта осуществления масштабных и сложных проектов, а также — и не в последнюю очередь — популярного брэнда и высокой репутации немецкой фирмы.

Переговоры между Siemens и ‘Росатомом’ проходят в период растущего спроса на мирные ядерные технологии, особенно в Азии, чем обе стороны и рассчитывают воспользоваться. Но у медали есть и обратная сторона: проект вызывает скепсис и озабоченность, связанные со стандартами безопасности, геополитическими соображениями, и емкостью рынка сбыта.

Общественность и сегодня, через 23 года после аварии на Чернобыльской АЭС, сомневается в безопасности российских атомных технологий. Независимые эксперты не столь категоричны. ‘Новые русские реакторы на легкой воде по безопасности не уступают немецким’, — полагает Иоахим Кнебель (Joachim Knebel), глава рабочей группы по исследованию безопасности атомной энергетики в Технологическом институте Карлсруэ.

Озабоченность вызывает и качество менеджмента в ‘Росатоме’. Эта корпорация возникла в результате повального слияния ряда предприятий, которые пока не интегрированы в единое целое. Менеджеры Areva, руководствуясь собственным опытом, — они пережили трудный процесс слияния фирмы Cogema, специализирующейся на ядерном топливе, с Framatome, занимающейся сооружением самих реакторов — полагают, что на какое-то время главной задачей ‘Росатома’ — и его партнеров — станет интеграция составляющих компании.

Имеются и препятствия геополитического характера. ‘Захотят ли США, Британия, и даже Польша ‘покупать’ российские АЭС? Сильно сомневаюсь’, — замечает бывший топ-менеджер Siemens.

Возникает и вопрос о емкости рынка. Areva сталкивается с жесткой конкуренцией со стороны американцев — Westinghouse и GE, а также японских и южнокорейских компаний. И хотя сегодня перспективы развития атомной энергетики выглядят более многообещающими, чем когда-либо в последние двадцать лет, конкурентная борьба на этом рынке будет весьма острой.

Г-н Деен, однако, полагает, что на рынке хватит места и для ‘новичков’. ‘В мире планируется построить столько АЭС, что действующие игроки просто не справятся с объемом заказов’, — утверждает он. С этим согласен и г-н Кнебель: ‘Компаниям простои надо будет поделить рынки сбыта к взаимной выгоде’.

Несмотря на подобный оптимизм, немало вопросов остается без ответа. Неясно, к примеру, насколько широкий доступ получит Siemens к российским атомным технологиям, и не получится ли так, что немецкий концерн вновь окажется на вторых ролях.

Однако, если учесть, что Siemens, судя по всему, интересует прежде всего участие в производстве компонентов и операционных систем для АЭС, некоторые менеджеры атомно-энергетических компаний высказывают предположение, что немецкий концерн попросту отказался от рискованных в финансовом плане операций в отрасли, и одновременно пытается застолбить за собой заказы на турбины и иное оборудование. Деен, однако, настаивает: цель Siemens — возвращение на рынок ядерных технологий. ‘В долгосрочном плане мы хотим заниматься всей цепочкой производства энергии на АЭС — от поставок топлива до его утилизации’, — утверждает он.

Здесь, правда, возникает трудная задача восстановления потенциала в плане ноу-хау, переданного в совместное предприятие с Areva. ‘Siemens придется начинать с нуля’, — полагает г-жа Ловержен.

Деен парирует: концерн занимает ведущие позиции в производстве турбин, генераторов и операционных систем — все эти технологии используются как на обычных электростанциях, так и на АЭС.

В Эрлангене трения между французским и германским партнерами совершенно не ощущаются. Сотрудники Areva и Siemens обедают в одной столовой и работают в соседних зданиях, расположившихся вдоль улиц с характерными названиями ‘переулок Кюри’ или ‘проезд Эйнштейна’ — и никто не ожидает, что все это изменится. Указывая на свежевырытую канаву возле новой германской штаб-квартиры Areva NP, один служащий шутит: ‘Здесь будет построена стена между Siemens и Areva’. На самом же деле там расположится автостоянка.

Франко-германское сотрудничество: альянс в сердце Европы дает трещину

Объединенная Европа давно уже мечтает о слиянии промышленного потенциала Франции и Германии. Но с тех пор, как в 1950-х гг. две страны договорились о создании единого рынка в угольной и металлургической отраслях, создав тем самым основу для нынешнего Евросоюза, многие попытки дальнейшего сотрудничества сорвались из-за недоразумений, вызванных культурными различиями.

EADS — авиакосмическая и военно-промышленная компания, владеющая фирмами Airbus и Eurocopter — может служить самым наглядным примером франко-германского сотрудничества. Однако ее развитие тормозится взаимной подозрительностью, закрепленной в структуре корпорации: менеджменту постоянно приходится искать баланс между национальными интересами стран-участниц, а не деловыми соображениями.

Несмотря на логику, диктующую двум странам сближение, взаимное недоверие по-прежнему велико. Немцы с обидой вспоминают вмешательство Парижа, обеспечившее французской стороне контроль над совместной фармацевтической компанией Aventis (сегодня она называется Sanofi-Aventis). Французы, в свою очередь, возмущены попытками Siemens ‘сорвать, словно спелый плод’ их ‘чемпиона’ по производству турбин, — фирму Alstom — воспользовавшись ее нынешними затруднениями.

В принципе обе стороны стараются преодолеть различия в своих подходах. Во Франции общепринята протекционистская риторика; в Германии в основе дискурса лежит экономическая политика по принципу свобода действия (laisser faire). На самом деле эти различия меньше, чем кажутся: во Франции государственное вмешательство не так ‘страшно’, как может показаться, а в Германии от вмешательства в экономику воздерживается центральное правительство, но зато этим активно занимаются местные власти. Понимание различий между видимостью и реальностью — и есть ключ к успешному сотрудничеству, сообщает «Нефть России».