Поздно вечером 20 ноября в городе Удомля Тверской области завершился круглый стол, на котором обсуждались материалы обоснования лицензии эксплуатации энергоблока № 2 Калининской АЭС на мощности 104% от номинальной.

«Беллона» представляет текст выступления в ходе круглого стола представителя организации, эксперта Андрея Ожаровского. Подробный репортаж о ходе общественого обсуждения будет опубликован позднее.

Добрый день. Меня зовут Андрей Ожаровский, я представляю организацию «Беллона».

В первую очередь хотелось бы выразить сожаление о том, что избранный регламент не позволяет обсудить именно те вопросы, которые действительно нас интересуют. Почему-то был выбран такой стиль, как диалог глухого с глухим: дают высказаться всем, но по сути вопроса, но по конкретным деталям, к сожалению, ни дискуссии, ни диалога, ни самого обсуждения не возможно. Но что поделать…

Я хочу заявить, что я против предложенного эксперимента по эксплуатации реактора на тепловой мощности, превышающей проектную. У меня есть инженерное образование, я понимаю, что на самом деле обоснованности и уверенности в безопасности предложенного эксперимента не существует, несмотря на представленные здесь рассуждения.

Это не только моё личное мнение. Я должен доложить, что в октябре более сорока общественных экологических организаций России приняли общую Позицию по отношению к использованию атомной энергии, в частности, указав, что мы выступаем против экспериментов по повышению тепловой мощности атомных реакторов. Эту Позицию подписала не только «Беллона», в этом участвовал Социально-Экологический Союз, Гринпис России, «Экозащита!» и много других организаций. Я прошу учесть это мнение общественности. Здесь я один его высказываю, но такое мнение существует.

Итак, мы считаем, что предложенные действия являются опасным экспериментом. Действительно, разработчики реакторной установки заложили резервы, но повышение тепловой мощности неизбежно приведёт к повышению нагрузок, и, значит, к повышению вероятности происшествий и, возможно, аварий.  

В случае аварии что произойдёт? Я думаю, вам понятно, что при определённых условиях [загрязнение] долететь может не только до ближайших районов, но может долететь и до Твери, до Москвы, до Санкт-Петербурга.

Photo: Беллона

Я ещё раз, как и на общественных слушаниях, призываю вас обратить внимание на данные австрийских исследований под названием FlexRISK, которые подтверждают давно известное, что если тяжёлая запроектная авария проходит, то воздействие возможно не только в пределах десятков километров, но и в пределах сотен километров. Отмахиваться от научных данных здесь неправильно, несолидно. А это говорит о том, что надо готовиться к эвакуации, строить те самые дороги, о которых говорил здесь один из моих предшественников.

Существует установленный законодательством Российской Федерации принцип предосторожности, принцип презумпции потенциальной опасности предложенной деятельности.

Я считаю, что не доказана экологическая безопасность, что не доказано отсутствие последствий того, что здесь предлагается.

Озвучены два принципиально различных так называемых «доказательства» приемлемости действий. Но оба они основаны на ложных предположениях.

Первое, что мы здесь слышим, – что можно повышать нагрузки, не снижая при этом безопасность. Этот тезис не доказан. При повышении нагрузок на корпус реактора, на оборудование первого контура, на те же парогенераторы будет, несомненно, возрастать вероятность аварий, вероятность происшествий и даже серьёзных аварий.

Второй тезис, который мы видим, тоже основан на ложном предположении, что если за период опытно-промышленной эксплуатации с 2012 года ничего серьёзного не произошло, значит, ничего не произойдёт и потом. Пожалуйста, вдумайтесь в этот тезис. Он не доказывает ровно ничего. Мы не наивные мальчики. Мы не считаем, что как только вы что-то там сделаете не так с реактором, он немедленно должен взорваться на второй или третьей секунде. Необязательно. Но предложенная деятельность безусловно является опасной. Она, безусловно, может аукнуться. Необязательно на первый, второй или третий год эксплуатации на повышенной мощности, но когда-нибудь в будущем мы можем об этом очень сильно пожалеть. Поэтому ценность и стоимость принятия решений сейчас достаточно велика, с моей точки зрения.

Очевидно, что здесь мы видим конфликт с корпоративными интересами атомщиков. У Госкорпорации «Росатом», безусловно, есть свои корпоративные интересы. Но по вопросу эксплуатации реакторов на непроектной мощности, на мощности, превышающей проектную, корпоративные интересы атомной корпорации расходятся с интересами большинства населения.

Я убеждён, что приоритет, что основной интерес населения, по отношению к атомной отрасли – это безопасность. Я слышу здесь, что приоритет атомщиков – это выработка атомного электричества. Задаю себе вопрос: «Любой ценой? Любой ли ценой мы должны позволить атомному ведомству производить больше электроэнергии?». Я в этом не уверен.

К тому же замечу, что очень не понятна экономическая сторона вопроса. На мой взгляд, не доказана экономическая состоятельность проекта.

Я призываю отказаться от деятельности по продолжению эксплуатации энергоблоков на повышенной мощности.

Я напоминаю, что ранее были планы эксплуатировать реакторы РБМК на мощности, превышающей проектную. И слава богу, концерн «Росэнергоатом» отказался от этого опасного эксперимента. Если это можно было сделать для реакторов РБМК, то это можно сделать и для реакторов ВВЭР.

Спасибо.