В последние годы атомное ведомство России активизировало свою деятельность как в России, так и за рубежом.

В России в 2013 году ГК «Росатом» строил семь стационарных энергоблоков (4-й блок Белоярской АЭС , 3-й и 4-ый блоки Ростовской АЭС, 1-й и 2-й блоки Нововоронежской АЭС-2, 1-й и 2-й блоки Ленинградской АЭС-2), а также плавучую АТЭС. В ноябре 2013 года на Балтийском заводе был заложен атомный ледокол нового поколения с реакторной установкой «Ритм-200». Балтийская АЭС, впрочем, находится в полузамороженном состоянии, поскольку окончательного решения о том, какие блоки здесь будут строить и будут ли вообще, не принято.

Следует отметить, что в 2013 году Росатом значительно подкорректировал свою дорожную карту строительства АЭС в России в сторону сокращения. На сегодняшний день до 2025 года планируется построить 18 блоков, тогда как ранее на дорожной карте их было 32.

За рубежом, по сообщениям главы Росатома Сергея Кириенко, к концу 2013 года ГК «Росатом» имела заказы на строительство и достройку двадцати энергоблоков (Индия – 2, Иран – 1, Китай – 2, Беларусь – 2, Бангладеш – 2, Иордания – 1, Болгария – 1, Вьетнам – 2, Украина – 1, Армения – 1, Турция – 4, Финляндия  – 1) на сумму около 74 млрд долл.

Судя по итоговым отчетам атомного ведомства за 2013 год, такой размах строительства АЭС Росатом расценивает как несомненный успех. Однако для экологов наращивание количества атомных блоков означает наращивание тех проблем, из-за которых они не поддерживают развитие атомной энергетики в мире и строительство новых АЭС.

Прежде всего, это касается наработки радиоактивных отходов (РАО) и отработавшего ядерного топлива (ОЯТ). Количество нарабатываемых РАО и ОЯТ пропорционально количеству атомных блоков и вырабатываемых на них мегаватт.

Зарубежное строительство по схеме ВОО (Build–Own–Operate, или «строительство – владение – эксплуатация») или ВООТ (Build–Own–Operate–Transfer, «строительство – владение – эксплуатация – передача прав собственности») чревато тем, что Россия будет возвращать отработавшее ядерное топливо и связанные с ним проблемы на свою территорию, против чего выступают экологи, расценивая указанные схемы как «экологический демпинг». Детали контрактов ВОО не разглашаются, но практически на 100% можно сказать, что все страны – за исключением, может быть, Индии и Финляндии – считают такую схему привлекательной, поскольку она позволяет им избавиться от проблем, связанных с обращением с ОЯТ на своей территории. Возможно, в этом кроется одна из основных причин столь стремительного продвижения российских атомных технологий за рубеж.

Кроме этого, экологов, как часть активной российской общественности, беспокоит и экономическая сторона таких контрактов, поскольку существенная часть денег на строительство по схеме ВОО будет взята из бюджета (т.е. у налогоплательщиков) на длительный срок, что увеличивает риски, связанные с неопределенностью цен на рынке и другими факторами, включая социальные и политические. Не до конца понятна экономика строительства АЭС в таких странах как Китай, Бангладеш и Индия, где, по данным прессы, оплата за строительство предполагается по товарно-денежной формуле.

Экспорт технологий и риски ядерного распространения

Атомная энергия – это, по сути, трехглавое существо. Она может давать электроэнергию для мирных целей (нарабатывая при этом РАО и ОЯТ), но может и подготовить и произвести атомный взрыв или вызвать техногенную катастрофу мирового масштаба.

Поэтому второй фактор нового строительства АЭС, от которого экологическая и другая общественность не очень счастлива, – это «расползание» по миру ядерных технологий и, соответственно, ядерных материалов.

Здесь следует обратить внимание на то, что атомными технологиями настойчиво стремятся завладеть некоторые малоразвитые страны Юго-Восточной Азии и Ближнего Востока. Из 69 строящихся сейчас в мире реакторов 41 возводится в этих регионах. Овладение технологиями по обогащению урана и переработке ОЯТ с выделением плутония – это путь к военному использованию атомной энергии. Аргументы, что это сложные технологии для богатых стран, и они надежно контролируются режимом нераспространения, не работают. Ведь очень бедная и слаборазвитая Северная Корея способна была создать ядерное оружие. То же самое можно сказать о Пакистане. Иран, участник Договора о нераспространении ядерного оружия, вплотную приблизился к ядерной бомбе, а по некоторым данным уже её создал. ЮАР, также участник Договора о нераспространении ядерного оружия, втайне от МАГАТЭ успешно создала и испытала атомное оружие.

Многие страны Азии, Африки и Латинской Америки с нестабильными внутренними режимами, уязвимые для радикальных идеологий и вовлеченные в конфликты получают от МАГАТЭ содействие в развитии национальной атомной энергетики и делают тем самым шаг к созданию атомного оружия. Поэтому к зарубежным успехам Росатома экологическая общественность относится весьма сдержанно. Особенно когда это касается таких (планируемых в будущем) проектов, как продажа (или передача в лизинг) плавающих АЭС.

Безопасность АЭС

Photo: NISA

Прошедший год, к счастью, не принес новых крупных неприятностей, связанных с атомной отраслью России.    

Вместе с тем, важнейшим аргументом для экологов, выступающих против строительства новых АЭС, остается их потенциальная опасность. Японская Фукусима по-прежнему в центре внимания мировой общественности. До последнего дня 2013 года с Фукусимы поступали неутешительные новости о новых утечках загрязненной радионуклидами воды в океан, и, похоже, что остановить эти утечки в ближайшее время не удастся.

При этом японское и американское качество техники и технологий (на АЭС Фукусима-1 работали шесть реакторов, спроектированных американской General Electric, из которых три были сооружены собственно General Electric, два – компанией Toshiba, и один – Hitachi) всегда было и остается мировым эталоном. Поэтому заверения специалистов Росатома о том, что у нас в атомной отрасли все гораздо лучше и надежней чем у них, воспринимаются в обществе все еще с сомнением.

Эти сомнения усиливают отсутствующие в открытом доступе подробные результаты даже внутренних стресс-тестов российских АЭС, которые были выполнены после событий на Фукусиме, в то время как стресс-тесты всех европейских АЭС опубликованы со всеми подробностями. Следует заметить, что стресс-тесты в Европейском Союзе были выполнены по методике ENSREG (European Nuclear Safety Regulators Group), независимой экспертной группы, объединяющей представителей надзорных организаций по ядерной и радиационной безопасности стран Евросоюза, – т.е. это была внешняя оценка отрасли, тогда как российские АЭС прошли лишь оценку, выполненную специалистами российского же надзорного ведомства.

Не радуют экологов и настойчивые инициативы по продвижению технологий быстрых реакторов. Может быть, для атомного ведомства это долговременное решение проблемы уранового топлива, но для экологической общественности – это новая проблема, связанная с плутонием, новыми технологиями переработки ОЯТ на пристанционных заводах и увеличением опасности от работы АЭС. Общественность находится в тревожных ожиданиях, поскольку плутоний и все технологии, подразумевающие его использование или наработку, будут намного опасней для людей и окружающей среды, чем уран.

Приближаются сроки окончания эксплуатации АЭС первого и второго поколений (Нововоронежская, Ленинградская, Кольская). Росатом старается оттянуть время вывода этих блоков из эксплуатации, продлевая их работу. В настоящее время более половины российских АЭС работают сверх установленного проектного срока эксплуатации. Но, несмотря на эти продления, не за горами время принятия решения, поэтому настала пора обнародовать дорожную карту вывода из эксплуатации и утилизации старых блоков АЭС. Несомненно, что для экологов это значимое событие, поскольку вопросы утилизации будут связаны с образованием новых объемов РАО и, особенно, таких непростых, как графитовая кладка реакторов типа РБМК.

Обращение с радиоактивными отходами и ОЯТ

Среди других событий 2013 года – закрытие программы ВОУ-НОУ. С позиции экологов, с одной стороны, эта программа позволила сократить запасы оружейных ядерных материалов на 500 тонн, но с другой стороны – значительно увеличила транспортировки ядерных материалов, против чего, как правило, выступала общественность.

Росатом также существенно продвинулся вперед по вопросам утилизации атомных кораблей и реабилитации территорий бывших военных баз. Север и Восток России в этом плане находятся практически в равной ситуации. С Дальнего Востока вывезли практически все ОЯТ подводных лодок, но осталось много нерешенных вопросов с реакторными отсеками. На Севере наоборот – практически решили вопросы с реакторными отсеками, но еще предстоит заниматься обращением с ОЯТ в губе Андреева.

Заметный шаг был сделан ГК «Росатом» в минувшем году в решении проблем накопленных ядерных и радиоактивных отходов. Национальный Оператор РАО (НО РАО) начал реализовывать возложенные на него законом «Об обращении с РАО» обязанности. Активность Национального Оператора вызвала среди общественных групп неоднозначную реакцию по разным причинам: объективным, субъективным и формальным. Но шаги, которые делает НО РАО (и другие структуры Росатома) по созданию системы обращения с РАО, сегодня кажутся логичными и неизбежными, хотя и трудными.

Судя по обеспокоенной реакции в регионах на деятельность НО РАО, это будет нелегкая работа. Экологическая общественность, заинтересованная в решении проблемы РАО, должна будет активно и ответственно участвовать в этом процессе, не боясь открытых дискуссий с Росатомом и между собой. Несомненно лишь то, что сегодня мы должны прийти к согласию и найти способ переместить накопленное РАО из более чем 1500 временных хранилищ в пункты захоронения, которые бы соответствовали мировым стандартам и были рассчитаны на тот срок, в течение которого радиоактивные отходы будут оставаться опасными.

Отдельная тема по проблеме обращения с ОЯТ. В 2013 году Росатом начал вывозить ОЯТ реакторов РБМК в сухое хранилище в Железногорске. Это – реальный шаг в сторону уменьшения ядерной нагрузки на регионы, например, на Сосновый Бор, город-спутник Ленинградской АЭС, где работают четыре реактора этого типа. Сухое хранилище, построенное на Горно-химическом комбинате (ГХК), производит хорошее впечатление (довелось дважды побывать). По крайней мере, это хранилище не является «могильником», и технологии, обеспечивающие сухое хранение ОЯТ, лишены тех недостатков, которые имеют бассейны выдержки. Наверное, на сегодняшний день, это пока лучшие технологии по временному хранению ОЯТ, хотя и остается вопрос долговременности их использования.

Продолжается строительство опытно-демонстрационного центра (ОДЦ) по переработке ОЯТ в Железногорске. Для общественности это пока «кот в мешке». Разработчики технологий уверяют, что технологии ОДЦ в корне отличаются от экологически неприемлемых технологий, применяемых на ПО «Маяк», и что при использовании этих технологий жидкие радиоактивные отходы вообще не образуются. Но сколько при этом будет образовываться твердых радиоактивных отходов, и какого состава, пока не ясно. В настоящий момент давать оценки еще рано, но строительство ОДЦ, наряду с продвижением быстрых реакторов, свидетельствует о том, что Россия пока не собирается менять концепцию обращения с ОЯТ и по-прежнему сохраняет курс на переработку ОЯТ и выделение из него материалов, пригодных к повторному использованию – в частности, в быстрых реакторах. В 2013 году в кабинетах Росатома и научных учреждений (ИБРАЭ, например) шли дискуссии о законе «Об обращении с ОЯТ», но на общественный суд этот вопрос еще не вынесен. Скорее всего, закон будет подгоняться под имеющиеся и планируемые технологии, и общественность должна быть готова к обсуждению этого проекта.

Участие общественности

Photo: Фото: Лия Вандышева

Вопрос отношений ГК «Росатом» с гражданским обществом, и прежде всего с экологическими организациями и экспертным сообществом, оставался в прошедшем году, как и прежде, одним из ключевых. Справедливости ради надо сказать, что этот вопрос за последние несколько лет существенно продвинулся вперед, и есть надежда, что Росатом будет и дальше продвигаться в том же направлении. Фактов много: открытость мероприятий (конференции, форумы и т.д.), создание общих рабочих групп, организация совместных семинаров, возросшая возможность контактов с руководством госкорпорации и получения информации из первых рук, активизация работы Общественного совета Росатома, перестройка работы управления по работе с регионами и т.д.

Конечно, остаются еще вопросы. В первую очередь это связано с организацией общественных обсуждений новых проектов, особенно по линии Росэнергоатома. Необходимо уходить от таких «открытых» общественных слушаний, доступ к которым разрешен лишь в пределах конкретного ЗАТО (как это было в Железногорске), а жители окрестных городов оказываются лишены возможности участвовать в обсуждении, от практики собирания на эти слушания только «своих людей». Кстати, в Сосновом Бору на недавних слушаниях по пункту захоронения радиоактивных отходов (ПЗРО) было около 80% противников, и ничего страшного не произошло. Люди получили возможность задать все вопросы, которые у них были, и высказаться. Проблема ограничения информации, особенно в регионах, все еще остается.

В октябре представители экологических организаций России, журналисты, эксперты сформулировали общую позицию по вопросам использования атомной энергии, в которой отметили, что вопросы обращения с радиоактивными и ядерными отходами, а также новые проекты и программы, инициируемые атомным ведомством России, требуют общественного участия и контроля с целью повышения безопасности, защиты человека, общества и окружающей среды.

Таким образом, мы имеем обзор основных событий прошедшего года – того, что делало атомное ведомство в 2013 году и что планирует в будущем. Также мы имеем более всеобъемлющую консолидированную позицию экологической общественности, которая касается всех сторон деятельности этого ведомства. Теперь наша задача – найти, где это возможно, взаимно приемлемые решения в многоликой области использования атомной энергии, понимая при этом, что разногласия будут оставаться до тех пор, пока атомные технологии будут нести потенциальную опасность.