Это седьмая и последняя статья из серии материалов экологического журналиста Григория Пасько, посвященных атомной отрасли Франции. Все статьи серии доступны в данном разделе.

Адвокат Фаро

43-летний адвокат Фаро рассказал историю о том, что случай, подобный сен-пьерскому, уже был предметом судебного разбирательства. Это было в Лиможе. Рассматривалось дело о состоянии бывших урановых шахт вокруг Лиможа. Четыре года работали следователи, эксперты. Обвинялась AREVA (государственная компания, занимающаяся разработкой и производством оборудования для атомной энергетики и производства электроэнергии из альтернативных источников) по таким пунктам: люди были подвергнуты риску заражения, были загрязнены озера, были бесконтрольно оставлены радиоактивные отходы.

Фаро разворачивает на столе карту и показывает места: озера Crouzille и Saint Rardoux. Суд, однако, признал невиновной компанию AREVA  с такой формулировкой: вещества, обнаруженные на озерах, не являются отходами.

По мнению Фаро, в случае с Сен-Пьером есть большие шансы на успех.

Далее мэтр говорит о том, что IRSN (Институт радиационной защиты и ядерной безопасности) манипулирует данными по уровням загрязнения в Сен-Пьере; законодательство Франции в сфере разрешения проблем, связанных с радиоактивными отходами, несовершенно; само понятие радиоактивных отходов (РАО) юридически не классифицировано. Есть, конечно, положительные сдвиги: так, например, норма облучения была снижена с 5 мЗв в год на человека до 1 мЗв.

Юрист Фаро обратил мое внимание на такой факт: когда речь заходит об отравлениях человеческого организма любыми токсичными веществами, обычно медикам и прочим специалистам достаточно знать, что это вещество просто присутствовало: в еде, воде, воздухе… В случае же с РАО обязательно нужно пользоваться цифровыми исчислениями с точностью до сотых единиц. Плюс еще обилие наименований измерений — беккерели, зиверты, бэры, рентгены…

Спрашиваю у Фаро, есть ли результаты исследований воздействия радиации в районах атомных объектов Франции на людей.

– Нет, их практически не проводили. Были исследования профессора Вьеля в 1998 году в Ля-Аге. После них AREVA объявила профессора некомпетентным.

– Известна ли вам сумма, которую тратит AREVA на свои пиар-компании?

— Да, мне попадалась в некоторых источниках цифра в 80 млн евро в год.

(Для сравнения: российская госкорпорация Росатом по неофициальным данным, тратит на эти нужды около 70 млн долларов в год).

Из разговора выяснилось, что адвокат Фаро также представлял в суде гринписовцев, когда они требовали убрать японское судно из Ля-Ага. Суд выиграли. Также мэтр Фаро участвовал в рассмотрении дела о трубе завода Ля-Аг. Суть дела заключалась в том, что труба дала течь, и радиацию разнесло по всему морскому пляжу. (Помните, в исследованиях профессора Вьеля есть указание на то, что дети могли заболеть от того, что их беременные мамы купались на пляже недалеко от Ля-Ага?) Тогда префектура издала документ о запрете купания в том районе и обязала AREVA убрать трубу.

Когда мы уже прощались, мэтр Фаро рассказал такую историю. Как-то он пришел в министерство окружающей среды и природных ресурсов. И туда же пришла глава AREVA Анн Ловержон. Увидев Фаро, она пошла навстречу ему с протянутой рукой и с улыбкой: очевидно, приняла адвоката за министерского чиновника. Но помощник шепнул ей что-то на ухо, и она свернула улыбку и свернула в сторону от Фаро, пройдя мимо.

В конце беседы Фаро сказал, пожалуй, главную фразу: «Я никогда не был противником ядерной энергии. Но чем больше я узнавал о ней, тем больше понимал ее опасность. Все не так однозначно, как нам говорят лоббисты атомной энергетики».

EDF

Электрическая компания Франции – основное предприятие по производству и транспортировке электроэнергии. В основном использует атомные электростанции. Главный акционер – государство (87%). Капитализация 144 млрд евро (июнь 2007).

Один из объектов эксплуатации EDF – атомная электростанция Трикастен (Tricastin) недалеко от Пьерлата

Трикастен

Долина Роны недаром издревле была облюбована людьми для выращивания винограда. Ее так и называют: винная долина, погребок Бахуса. В знаменитом Шатонеф-дю-Пап (Châteauneuf-du-Pape) мы беседовали с продавцом вин Жан-Жаком Берту. Он, разумеется, хвалил свое вино. Он, в частности, рассказал о том, что соседство с атомными электростанциями и авиационной базой не мешает виноделам делать прекрасное вино.

Тем не менее, я помню такую историю. Рядом с Шатонеф-дю-Пап находится апелласьон, который до недавних пор назывался Кото-дю-Трикастен (Coteaux du Tricastin). Ассоциация с атомной станцией не нравилась местным виноделам. В результате, начиная с урожая 2010 года тамошние производители маркируют свои вина как Гриньян-ле-Адемар (Grignan-Les Adhemar).

Если посмотреть на карту атомных электростанций Франции, то мы увидим, что из двух десятков АЭС шесть станций находятся именно в долине Роны.

Трубы градирен ядерного комплекса Трикастен видны издалека. Белый пар валит из их широких кратеров. К станции из завода, что расположен напротив, ведет отличная дорога. (Это по ней в прошлом году ездил с дозиметром Бруно Шарерон и отмечал радиоактивный след от машины, которая везла отработавшее топливо в Ля-Аг).

Прямо перед АЭС – большой, современной архитектуры, комплекс под названием «Информационный центр». Нас встретил сотрудник центра Робер Магни (Robert Magniez). Он показал центр и рассказал о нем. 10 тысяч евро в год выделяет компания EDF на закупку новых материалов для центра. Грубо говоря, только на обновление рекламной продукции подобных центров EDF тратит в год не менее 200 тысяч евро. На деле, думаю, гораздо больше.

Трикастен расположен на территории в 600 га, 5000 сотрудников работают на объекте. Особенность Трикастена в том, что здесь же находятся и другие производства:

• завод по обогащению урана для производства топлива (Eurodif);
• комиссариат по атомной энергетике Пьерлатта (CEA) (Центр военных атомных исследований);
• EDF, которая использует непосредственно атомную станцию (реактор и охлаждающие воды);
• завод по переработке концентрированной урановой руды во фторид урана (Comurhex);
• производство стержневых элементов реактора (FBFC).

В долине Роны есть еще АЭС Крюа (Cruas) и ядерный центр «Маркуль» компании AREVA. На Крюа – 4 атомных реактора мощностью 900 МВт каждый. В январе 1999 на этой станции происходили две эвакуации персонала в связи с выбросом радиоактивных газов. Инцидент был оценен по международной шкале оценок чрезвычайных событий на АЭС как аномалия (1). В 2004 году анализы обнаружили присутствие трития в свободной поверхности грунтовых вод. Согласно докладу Службы по надзору за атомной безопасностью на станции наблюдается ослабление строгости правил эксплуатации.

Заключение

Так почему же атомная промышленность так любима во Франции? Думаю, что не только из-за пиар-вложений в ее пропаганду. Дело еще и в культуре, в уважительном отношении специалистов и обслуживающего персонала к опасной отрасли.

Из различных источников можно узнать, что на французских АЭС отработана четкая система действий в кризисной ситуации, идет постоянное ее усовершенствование, проводятся учения, которые позволяют гарантировать своевременное предотвращение возможной аварийной ситуации или минимизацию воздействия на окружающую среду и население.

АЭС Трикастен в эксплуатации почти тридцать лет. Но я заметил всего несколько факторов, выдающих этот почтенный возраст: лифт в одном из цехов закрылся с третьего раза, и несколько шкафчиков для одежды персонала были уже сломаны. Все остальное – от хранилища отработавшего ядерного топлива и генераторных цехов до пульта управления реактором – было как новое.

А теперь вернемся к вопросу, с которого начиналось наше путешествие по атомной   Франции: почему в туристических справочниках не упоминается соседство с ядерными объектами? Я думаю, потому, что французские специалисты понимают не только относительную опасность, но и недолговечность этой отрасли. Из «Энергетической стратегии Франции», которая в качестве закона была принята Национальным Собранием в 2005 году, видно, что Франция отличается от некоторых других ядерных стран, к примеру, от России, тем, что не зацикливается в своей энергетической безопасности только на ядерной энергетике. В «Энергетической стратегии», в частности, записано: «К моменту исчерпания доступных ресурсов ядерного топлива (урана-235) [а это, как указано в документе – 40-50 лет] во Франции должна быть развернута энергетическая система на базе солнечных электростанций, способных полностью обеспечить энергетические потребности страны». Кроме того, меня удивил и такой вывод: «Переработка отработанного ядерного топлива является с точки зрения экономики неэффективным, а с точки зрения радиационной, ядерной и военной безопасности недопустимым звеном ядерного топливного цикла».

Лирическое послесловие

…Возможно, я когда-нибудь вернусь в Сен-Пьер. И Жорж Аг расскажет мне историю о том, что судебное заседание по иску к компании AREVA было жителями выиграно. А компания AREVA поступила так, как поступили в свое время немцы в районе одной из закрытых урановых шахт: они вложили в реабилитацию территории несколько миллиардов евро и предложили всем специалистам проверить там уровни радиации. Специалисты проверили и ничего не обнаружили. Сейчас в той местности посажены сады и цветники, а территория славится тем, что на ней проводятся фестивали цветов.

Я хочу приехать на фестиваль цветов в Сен-Пьер.

А вы?