Проблема радиоактивных отходов (РАО) – одна из наиболее актуальных экологических, этических, технологических и политических проблем Франции.

В настоящее время во Франции 58 ядерных реакторов обеспечивают около 75% потребляемой электроэнергии. Президент Оланд обещал снижать зависимость страны от АЭС, снизить долю ядерной энергетики до 50% и уже в этом году закрыть самую старую и опасную АЭС Фессенейм (Fessenheim) на границе с Германией. В стадии строительства во Франции с 2007 года находится один энергоблок с экспериментальным реактором EPR электрической мощностью 1659 МВт (аналог российских ВВЭР) на АЭС Фламенвиль (Flamanville). Национальное агентство по обращению с радиоактивными отходами ANDRA ведёт работы по созданию пункта глубинного размещения (репозитория) для высокоактивных и долгоживущих отходов Cigéo в глинах близ деревни Бюр (Bure). Всего по данным Национального регистра радиоактивных отходов на конец 2013 года накоплено 1 460 000 кубометров РАО, и это количество будет расти с каждым годом, поскольку, в отличие от Германии и Бельгии, Франция не намерена полностью отказаться от ядерной энергетики.

О ходе обсуждения путей обращения с радиоактивными отходами во Франции и связанных с этим политических, технических и этических проблемах в эксклюзивном интервью «Беллоне» рассказал Ив Мариньяк (Yves Marignac), директор Парижского отделения Всемирной информационной службы по ядерной энергетике (WISE-Paris).

Атомная промышленность избегала демократических процедур

Во Франции специализированное законодательство в области ядерной энергетики и РАО начало формироваться с 1991 года, когда был принят закон «О научных исследованиях и разработках в области обращения с РАО». До этого все ядерные программы по обращению с РАО осуществлялись без законов и, как следствие, без участия общественности, без обсуждений. Только в 2005-06 гг. был создан законодательный базис для обращения с радиоактивными отходами и создания репозитория для размещения РАО.

Публичные дебаты по ядерным вопросам (Débat public, аналог российских общественных обсуждений), организованные в соответствии с законом Независимой комиссией по общественным обсуждениям, впервые прошли в 2005 году. Это первый случай во Франции, когда демократические принципы были применены к ядерной энергетике. В 2013 обсуждение проходило по-другому – в форме «Гражданской конференции».

Хотя мы и ранее считались демократической страной, до этого атомная промышленность избегала демократических процедур.

Но демократия стала применяться по отношению к вопросу о радиоактивных отходов слишком поздно. К этому времени атомная промышленность и правительство уже приняли решение о выборе метода обращения с РАО – было выбрано глубокое геологическое захоронение. Впоследствии они всегда проталкивали именно это решение и пытались всячески ускорить процесс. Закон 1991 года без всяких обсуждений уже установил правила и подходы, а это не честно, поэтому мы им не доверяем.

Ядерные объекты Франции. Credit: WISE

Трансмутация, или хранение, или захоронение?

По закону, с 1991 года в течение 15 лет должны были проводиться исследования по трём возможным направлениям обращения с радиоактивными отходами: трансмутации, приповерхностному долговременному хранению и геологическому захоронению.

За исследование возможности трансмутации, то есть превращения опасных радионуклидов в менее опасные путём облучения в реакторах, отвечала Комиссия по ядерной энергетике. Они использовали разговоры о трансмутации для поддержки проектов реакторов на быстрых нейтронах, но сейчас в этот метод мало кто верит – исследования не доказали, что это может работать.

За поиск решений по глубокому геологическому захоронению радиоактивных отходов отвечало созданное в 1991 году Национальное агентство по обращению с радиоактивными отходами ANDRA.

Исследования возможности длительного приповерхностного хранения РАО должны были проводить основные производители отходов, то есть собственники АЭС – компании AREVA, EdF (Électricité de France). Но они не хотели этого делать по очень простой причине: по закону РАО находятся в собственности и под ответственностью производителей отходов «до их окончательного захоронения». Поэтому собственники АЭС и лоббировали «окончательное захоронение», при котором ответственность за РАО переходит Национальному агентству ANDRA.

В этом мы видим несправедливость, поскольку закон уже отдавал предпочтение методу «окончательного захоронения» и не обеспечил всестороннее исследование приемлемости метода «длительного хранения» РАО.

Ив Мариньяк (справа), директор Парижского отделения Всемирной информационной службы по ядерной энергетике (WISE-Paris) и автор. Credit: Александр Колотов

Люди предпочитают «временное хранение»

Общественные обсуждения в 2005 году были действительно хорошо проведены. Один из выводов этих обсуждений был в том, что люди пока предпочитают долгосрочное временное хранение РАО – до тех пор, пока технология глубинного захоронения не будет обоснована, или будет найден другой подход. Но атомная индустрия хочет как можно скорее закопать отходы и снять с себя ответственность за них.

Противоречие в том, что они верят в стабильность геологических структур и не верят в способность людей хранить РАО. А мы, общественность, верим в способность общества оставаться стабильным и безопасно хранить отходы и не верим в обоснованность и безопасность захоронения РАО в геологических структурах. В конечном итоге это вопрос доверия или недоверия инженерам или обществу. Следовательно, это вопрос политики. Таково было заключение по общественным дебатам.

Выбор метода глубинного захоронения не основан на итогах общественного обсуждения

Но в 2006 году был принят новый закон о радиоактивных отходах. Его цель – перейти от исследований трёх возможных способов обращения с РАО к конкретному методу. В этом законе отвергается временное приповерхностное хранение и предпочтительным вариантом называется глубинное геологическое захоронение. Это идёт вразрез с итогами общественного обсуждения, это показывает, что атомная промышленность и правительство торопятся.

Решение о выборе метода глубинного геологического захоронения не основано на итогах общественного обсуждения. На дебатах люди сказали: «не торопись». В ответ тут же было принято решение по технологии захоронения, и сделан шаг по переходу от исследований к созданию пункта глубинного захоронения радиоактивных отходов в глинах близ деревеньки Бюр (Bure).

В ответ на недемократическое принятие решения противники проекта активизировались. Некоторые сочли возможным начать акции протеста, акции прямого действия, в том числе на площадке будущего ПЗРО. В 2013 году новые общественные обсуждения (Débat public) фактически были сорваны. При входе в зал полиция проверяла паспорта и отсеивала противников проекта ПЗРО. Это возмутило остальных участников: они шумели и не дали провести дебаты. При этом никто не был против честного обсуждения!

Опасаясь новых скандалов, Комиссия по общественным дебатам решила провести обсуждение в интернете и затем провести «гражданскую конференцию», то есть обсуждение в узком кругу специально отобранных граждан. Это делалось, чтобы хоть как-то спасти процесс.

Ядерная Франция.

Извлекаемость, возвратность – это политический трюк

Итог таких общественных обсуждений был в признании, что, «по-видимому», геологическое захоронение может обеспечивать пассивную безопасность захороненных отходов, но при этом не стоит торопиться с осуществлением захоронения. Для получения доказательств надёжности была введена «пилотная фаза» деятельности ПЗРО, то есть сначала в ПЗРО должны быть размещены не настоящие отходы, а пробные упаковки с имитаторами. Кроме того подтверждалась необходимость соблюдения принципа извлекаемости уже захороненных РАО в течение 100 лет после их размещения в ПЗРО.

При этом принцип извлекаемости в течение 100 лет в определённой степени можно рассматривать как признание необходимости длительного контролируемого хранения отходов. Правительство и ANDRA таким образом пытаются убедить общественность в приемлемости глубинного геологического захоронения. Это, казалось бы, снимает дилемму, во что больше верить, в геологические слои или в развитие общества.

Но основной вопрос в том, как от активной фазы обеспечения безопасности захороненных РАО (контролируемое хранение) перейти к пассивной, то есть не зависящей от общества фазе реального захоронения, когда о ПЗРО можно забыть.

Сейчас на первые 100 лет проект полагается и на геологию, и на общество. Извлекаемость, возвратность – это политический трюк, чтобы обойти логический парадокс и всё же переложить ответственность за безопасность РАО с общества на геологические слои. Это нечестно и безответственно. Я считаю, что оправданным в настоящее время является только контролируемое хранение радиоактивных отходов.

Противоречие этики и техники

Мой совет для России: обратите внимание на противоречие этики и техники! Мы во Франции в этом процессе стали жертвой старой нерешённой проблемы по обращению с высокорадиоактивными отходами атомной промышленности.

По сути это этическая проблема – проблема что есть благо, что есть зло для нынешнего и большого количества будущих поколений. Но этическую проблему доверили решать инженерам, у которых такие вопросы не возникают, и для которых лучшим решением является глубинное геологическое захоронение. Но при этом этическая проблема остаётся не решённой!

Во Франции сейчас пытаются выдать техническое решение за этическое. А это неправильно. Нужно сначала обсудить этику вопроса и оценить этические нормы и подходы, и только потом обсуждать технические варианты обращения с радиоактивными отходами.

По-моему, использовать глубокие геологические формации как свалку наших отходов – это нечестно!

Данная статья подготовлена в рамках проекта «Общественное участие и гражданский контроль при принятии решений касающихся обращения с радиоактивными отходами в ЕС и России». Ранее были опубликованы статьи об опыте Швеции, Финляндии и Германии. Проект реализуется при поддержке Гражданского Форума ЕС-Россия и его доноров. Содержание статьи является ответственностью автора и ЭПЦ «Беллона» и не может отражать точку зрения доноров.

16 января 2017 года Санкт-Петербургская общественная организация Экологический Правозащитный центр «Беллона» внесена Министерством юстиции РФ в реестр «некоммерческих организаций, выполняющих функцию иностранного агента».