Отвечает за могильники специальный отдел лаборатории воинской части. Стоя возле большой дыры в первом ограждении полковник Игорь Мугинов, пресс-секретарь Западного военного округа в кадре был вынужден признать – это непорядок.

Военные отрицали, что на территории между первым заграждением и вторым есть мощное пятно радиоактивной грязи. И обвиняли нашего корреспондента, что это он режет в колючей проволоке дыры, и испачкал радиоактивными отходами елку, которая была показана в кадре. Доказывали с армейским дозиметром в руках – в ней никаких превышений нет! Но кора, взятая с этой ели, содержит бета-активность. 900 бета-частиц в минуту с квадратного сантиметра. Это доказали анализы, сделанные специалистами проектно-изыскательской фирмы «ТехноТерра». Такое же загрязнение специалисты «ТехноТерры» обнаруживали в ветках кустарников на участке на Шкиперском протоке, д. 16, где разрабатывали БРВ.

Прошел год, а дыра так и осталась не заделанной. Лишь на бетонном столбе у нее появились две таблички – знаки «Радиация» и «Опасная зона». Наши запросы с очень жесткими вопросами во всевозможные инстанции привели лишь к тому, что на место выехали представители Выборгской военной прокуратуры. Дыру обнаружили. Радиоактивное загрязнение – нет. И отписались – «Устранение нарушений взято на контроль».

Агент Госдепа

Эта чуть ли не шпионская история началась после того, как коллеги из НТВ прочитали мое расследование про радиоактивный могильник на форте Ино и попросили помочь снять сюжет. Вот мы с экспертом по атомным проектам Экологического правового центра «БЕЛЛОНА» Алексеем Щукиным и поехали, чтобы коллеги убедились – все, что написано в репортаже – правда.

Мы совершенно спокойно прошли на территорию воинской части через огромную – в четыре метра – дыру в ограждении. К ней вела тропа. Колючей проволоки между двумя бетонными столбами просто не было. Она уже давно втоптана в землю многочисленными посетителями этой заманчивой для грибников, ягодников, экскурсантов, геокешеров территории.

Профессиональный дозиметр, который прошел поверку, показал, что кора ели в пятне радиоактивного загрязнения, которое мы со Щукиным нашли, излучает 2 200 альфа-частиц в минуту с квадратного сантиметра. По бета-частицам цифра была не такая пугающая – 450.

Перед тем, как давать спецрепортаж в эфир, продюсер Ирина Федорук послала запрос в МО – объясните, что на этой территории происходит? Почему дыры, почему «грязь». И тут началось… Сначала полковник Игорь Мугинов, пресс-секретарь Западного военного округа говорил ей, что Терёшкин подкупил НТВ! Потом стал утверждать, что «БЕЛЛОНА» использует НТВ втемную. Это же повторял и Катерине Правдиной, корреспонденту НТВ.

Военные в тот день ждали нас у КПП воинской части. Как только машина съемочной группы НТВ остановилась, я вышел, представился, протянул полковнику Мугинову руку.

Он злобно сказал:

– А с вами я здороваться не буду! Мы знаем, чей вы представитель. Госдепа!

В этом был уверен и подполковник Андрей Фомичев, начальник службы вооружений Управления войсками РХБ защиты Западного военного округа. Мне поначалу показалось, что это у них шутки такие. Но потом вгляделся в глаза – да они это на полном серьезе, они – на самом деле в этом уверены.

Подполковник Фомичев все же выдал и полезную информацию:

– Эта территория в соответствии с условиями лицензии, выданной Управлением Росатомнадзора, предназначена для временного хранения радиоактивных отходов. Каких-то жестких временных рамок хранения нет. Этот объект возник в результате выполнения работ под личным руководством Берии, это все идет с сороковых годов.

Виктор Шапошников, начальник лаборатории радиационной, химической и биологической безопасности воинской части доложил четко:

– Наш отдел предназначен для охраны и недопущения данных отходов по территории, грубо говоря, округи. Это место нужно называть «специальный отдел лаборатории». Грубо говоря, мы это локализовали и не даем распространяться всему этому наследию по окружающей территории.

Офицеры твердили, что никаких дыр в ограждении нет, они ведь только что обошли весь периметр. Что мной займутся органы. Что в нашу редакцию уже давно была послана разгромная рецензия главного специалиста отдела контроля окружающей среды «Аварийно-технического центра Минатома России» Сергея Васильева.

Когда мы с военными дошли до первой колючки, в которой зияла дыра, и колючка была просто втоптана в землю, Мугинов в кадре был вынужден признать, что это – их территория, и отсутствие колючки – непорядок. Правда через минут десять и он, и Фомичев стали твердить – да это Терешкин ножницами перерезал колючую проволоку. Потом Виктор Шапошников стал замерять ель военным дозиметром ИД-2.

И доложил:

– 21 микрорентген в час. Норма. По бета – 64 частицы в минуту с квадратного сантиметра. Норма.

Катерина Правдина в кадре спросила:

– А можем мы вашим волшебным прибором замерить альфа-излучение?

– На альфа-излучение у меня нет прибора, – ответил Шапошников, – потому что нет необходимости его замерять. Потому что у меня нет тут радионуклидов, которые обеспечивают альфа-загрязнение или нейтронное излучение.

Как только Катерина рассказала, что на предыдущей съемке профессиональный дозиметрист Алексей Щукин в ходе замеров этой же елки обнаружил уровень в 2 200 альфа-частиц, в ход пошло обвинение – это Терешкин, вынул из армейского дозиметра ДП-5 таблетку с радионуклидом, перевел его в жидкое состояние и обрызгал елку! Как пояснил подполковник Фомичев – я это сделал, чтобы стать великим на телевидении человеком.

Какой радиационный контроль ведут военные на этой территории – вот что было для нас важно. Катерина Правдина задала вопрос:

– Ваши специалисты никогда не исследовали эту территорию на предмет обнаружения альфа-загрязнения?

Виктор Шапошников ответил:

– Была работа в конце 90-ых какого-то НИИ совместно с нашей частью, здесь было все полностью обследовано, до мельчайших подробностей. Составлена карта. Исследовали гидрологическую обстановку, куда уходят воды. И четко было сказано – альфа-активности тут нет.

Подполковник Фомичев добавил:

– Вещества от опытов, о которых мы говорили, хранятся в закрытой зоне. Там бетонные колодцы. Вон сквозь ветки виден забор с бетонными столбами, колючей проволокой, это и есть защита нашего охраняемого объекта. Первый периметр – предупреждающий. Не надо ходить сюда. Основной охраняемый объект вон за тем забором. Он сделан по всем нормам и правилам, с датчиками.

Виктор Шапошников уточнил:

– Ежегодно вокруг этого надежного забора делаются замеры, отбираются пробы, собираются травы-дикоросы, листья кустов, деревьев, ветки кустов, деревьев. Все это идет в наши лаборатории в Гатчине. Вокруг этой зоны мы берем и пробы грунта на глубине одного метра. Керны измеряются на аппаратуре, я составляю отчет, несколько экземпляров идут в наши службы, а один в экологическую службу Выборгского района.

Катерина дотошно выясняла:

– А внешний периметр вы тоже обследуете?

– Если я отобрал пробы в метре от внутреннего забора, и они чистые, то какой смысл брать пробы вдали? – усмехнулся Шапошников. – Если рядом с внутренним забором все чисто, то там – у внешнего периметра мне искать нет смысла. Радиация – это же не заяц, который взял и перебежал.

«Разгромная» рецензия

После нескольких запросов мне удалось встретиться с автором рецензии. (Имеется в распоряжении редакции). Конечно же, никто ее к нам в редакцию не посылал. Мне удалось ее получить на руки после долгих уговоров и переговоров. Сергей Васильев долго объяснял мне, что наш профессиональный дозиметр МКС – 01 СА1М попал не в те руки, и замеры мы со Щукиным вели неправильно, и никакой Щукин не дозиметрист. В рецензии утверждалось, что моя статья на сайте «представляет из себя смесь из фактов, домыслов автора и, к сожалению, дезинформации». Более того: «На территории за пределами огороженной и охраняемой зоны объекта авторы не обнаружили превышения уровней излучений над фоновыми значениями. Полностью подтверждаем этот результат, который свидетельствует о том, что в настоящее время никакой опасности для населения объект не представляет». Сергей Васильев с коллегами нашли и то сломанное дерево, в разломе которого наш дозиметр зафиксировал 1 600 альфа-частиц. И сделали свои замеры. «Измерение плотности потока альфа-частиц проводилось с использованием датчика не регистрирующего гамма- и бета-излучение (БДПА-01). Результат – 0 частиц/см²/мин».

Рецензия, как то и положено, заканчивалась выводами:

«1. Радиационная обстановка вокруг объекта, в настоящее время соответствует фоновым значениям и не представляет никакой опасности для местных жителей и гостей.

2. На территории объекта существуют отдельные пятна радиоактивного загрязнения, обусловленного в основном бета излучением стронция-90, так же не представляющие опасности для нелегальных посетителей. Единственно надо отметить, что брать на дрова или коптить рыбу на древесине с загрязненных участков, все же не стоит. Никаких следов альфа излучающих нуклидов в т.ч. плутония не обнаружено».

Показания дозиметра на той самой ёлке. Credit: Виктор Терешкин

Я поблагодарил автора, вышел и по пути к метро провел замер альфа-частиц на березе. Дозиметр показал, что тут их нет. Вскоре после нашей встречи с Васильевым я снова поехал на форт Ино. Несмотря на то, что с момента выхода спецрепортажа НТВ прошло три месяца, дыру в заборе не залатали. Замер злополучной елки дал 2149 альфа-частиц. Решил замерить трухлявую лесину неподалеку. Дозиметр упорствовал – 1140 альфа-частиц. В пятидесяти метрах от подозрительной елки заметил пластиковый контейнер, в нем еще лежало несколько полусгнивших земляничин. Значит, ходят сюда ягодники, ходят…

Я, конечно же, не дозиметрист, поэтому сломал голову – почему тот же дозиметр МКС – 01 СА1М, с которым мы в феврале 2017 года вместе с тем же Алексеем Щукиным замеряли фонящий ДОТ на Карельском перешейке, показал 30 000 альфа-частиц, а это предел его измерений? Столько излучал светосостав постоянного действия (СПД) на основе солей радия-226. Показал правильно. Уже потом вместе с ученым из Петербургского института ядерной физики Игорем Окуневым мы вели замеры в другом ДОТе с таким же светосоставом. И очень точный прибор физика ядерщика показал, что от СПД идет 60 тысяч альфа-частиц.

Показания дозиметра на трухлявой лесине. Credit: Виктор Терешкин

Кора на ёлке очень «грязная»

В начале января этого года мне позвонил Владимир Решетов, генеральный директор проектно-изыскательской фирмы «ТехноТерра». Именно в ее лабораторию я отдал на анализы кору с елки, растущей в пятне радиоактивной грязи.

– Кора очень грязная. Приезжайте.

– Что показали замеры? – спросил я Решетова в лаборатории.

– Кору можно отнести к грязной, мы замеряли ее тремя разными приборами, и все они показали превышение радиоактивного фона. Приборы показали повышение потока плотности бета-частиц и с одной, и с другой стороны коры. Поэтому есть основание полагать, что загрязнено дерево, оно растет на каких-то загрязненных почвах. Аналогичное загрязнение мы встречали на участке по адресу Шкиперский проток, д. 16, где разрабатывали боевые радиоактивные вещества (БРВ), там кустарники все были загрязнены по бете.

– Но наш дозиметр показывал загрязнение еще и по альфа-частицам.

– Замер коры показал, что альфа-частиц в ней нет.

– Но уже то, что есть загрязнение по бета, говорит о том, что в земле радионуклида, который его излучает, будет больше, – упорствовал я. – Раз в коре до 900 бета-частиц.

– Тут сложно говорить, будет больше или меньше бета-частиц. Точно одно – в земле источник загрязнения есть.

До миграции радионуклидов в угрожающих размерах осталось всего семь лет          

Юрий Щукин много лет возглавлял Комиссию радиационного контроля Ленгороблисполкомов (КРК), сейчас работает в отделе радиационной безопасности Петербургского института ядерной физики в Гатчине. Именно специалисты КРК закрыли город и область от чернобыльской «грязи». Именно они после того, как миновал пик чернобыльской опасности, осознали, какими последствиями может обернуться для города и области программа разработки и испытания боевых радиоактивных веществ – «Направление № 15».

Могильники форта Ино в Комиссии радиационного контроля всегда называли – Приветня. От поселка Приветнинское. В силу ли привычки к секретности или переняв это из лексики флотских – не знаю. Оставлю это слово и я. На самом деле воинская часть с могильниками на ее территории рядом с поселком Песочное.

Юрий Щукин, председатель Комиссии радиационного контроля. Credit: Виктор Терешкин

– По Приветне мы проводили расследование собственными силами, – рассказал Юрий Щукин, – в области об этом знал губернатор Яров, знал Ходырев, как сейчас принято говорить – мэр города, знал узкий круг лиц. Знали люди из Ленинградского военного округа, знали люди из Ленинградской военно-морской базы, из службы ядерной, радиационной и биологической безопасности, они нам помогали, и мы им за это были очень благодарны. Они нам полностью доверяли, открывали все тайники, потому что эти данные уже не являлись секретными, это были данные не по оружию, а по последствиям его разработки. Мы подняли всех специалистов из военно-морских институтов города, но старых спецов практически не нашли. Мы как следователи собирали улики – по косвенным признакам. И публикации в прессе давали с таким прицелом – кто-то прочитает и откликнется. Та информация, которую мы добыли, говорила о том, что Шкиперский проток и Приветня представляют потенциальную угрозу для города и области. Самая главная угроза, конечно, была в опытовом судне «Кит», заполненным радиоактивными отходами. Который военные бросили полузатопленным у острова Кугриссаари архипелага Хейнясеймаа. Если бы судно разломило штормом, все его содержимое хлынуло бы в Ладогу, откуда пятимиллионный город получает воду. Когда «Кит» почистили и вывели на Новую Землю, надо было решать проблемы Шкиперского протока и Приветни.

– Георгий Бронзов, когда пришел в редакцию «Часа пик» в декабре 1991года, принес мне схему загрязнения этой испытательной базы. Доказывал – из-за того, что там долго ничего не чистили, из-за листового разноса, из-за того, что шло расползание из рассасывающих колодцев, радиационный язык уже ползет из зоны. Именно в этом языке мы с нашим экспертом и нашли «грязные» деревья.

– Да, язык ползет.

– А как его можно ликвидировать? Какие там уровни загрязнения?

– Когда в начале 90-ых мы там делали шпуровку, прикидывали, когда будет миграция до угрожающих размеров, до превышений ПДК, мы оценивали – до этого осталось 25-30 лет.

– Получается – 2025 год. Но вот те уровни радионуклидов, которые мы обнаружили в разломе лесины, на коре елки – о чем говорят?

– Если на разломе дерева идет такой уровень, если кора так «светит», это означает, что дерево много лет всасывало в себя радионуклиды. Помнишь, как в 90 годы специалисты нашей Комиссии радиационного контроля с вертолета засекли «светящуюся» яблоню? Приехали к ней, раскопали корни, а под ней был стронций-90. В огромном количестве. Помню, как все это дерево изымали и отправляли на захоронение. Для того чтобы дерево так пропиталось радионуклидами, нужны были годы. Раз вы нашли одно такое дерево, то все остальные деревья, которые растут рядом, точно в таком же состоянии. И это не деревья, это радиоактивные отходы.

Загадки Зоны

Все эти годы, что я веду расследования «Грязная бомба» Ленинграда», по крохам собирал какие-то обрывки информации, рассказы и воспоминания. О Шкиперском протоке, о «Ките» и радиоактивных островах архипелага Хейнясеймаа. Есть в этой копилке и рассказы о Приветне.

Евгений Балашов, писатель, председатель историко-краеведческого объединения «Карелия»:

Евгений Балашов, писатель, историк.

– Было это в 1993 или в 1994 году в районе Уткино (сейчас это Поляны). Я писал на старом финском фундаменте финское название хутора. Идет мимо мужичок лет пятидесяти, выглядел обычно, назвался лесником. Сказал – как зовут, как фамилия, да я не записал, не придал значения. Стал рассказывать, как приехал после войны одним из первых в Инкеле (это Высокое). Стали жить-поживать, но их оттуда выселили из- за космических тем – там движки для «Бурана» испытывали. Выселили в Уткино, стал он искать работу, а с работой тогда было туго. И тут как раз стали набирать вольнонаемных в форт Ино. Он и ухватился за этот шанс. И отработал лет пять, ухаживал за подопытными собаками, кормил их, а когда они умирали после опытов – хоронил. Были там и подопытные кролики. Для того чтобы войти в вольер к собакам нужно было надеть бахилы, халат, после работы все это требовалось сдавать. Кроме него были и еще рабочие – тоже гражданские. Уже тогда, в 1993, когда мы с ним встретились, никого их них в живых уже не осталось. Он – единственный уцелел. Собачки-то и кролики были облученными. Для погибших животных был отдельный могильник. Как и все там – под землей. Третье кольцо – из колючей проволоки на бетонных столбах охраняли солдаты, второе – моряки, третье кольцо охраняли солдаты КГБ. Вход был строго по пропускам. Подписку он давал на 25 лет. Больше я его никогда не видел. А жил он в лесничестве, в Уткино.

Из рассказов офицеров, служивших в той части, которая охраняла могильники: там снарядный каземат, он внутри второй колючки, плоский, снаружи его не заметишь, в нем в темноту уходят рельсы, сверху над ним 18 метров земли и бетона. Радиоактивный хлам из могильника перенесли в этот снарядный погреб. В этом погребе хранился тюк хлопка. Офицер каждый месяц спускался в каземат, сжигал кусок хлопка, и отправлял пепел на анализ. Собирались делать новый периметр с видеонаблюдением, но денег на это не дали.

Есть и такое свидетельство. Очень важное. Газета «Санкт-Петербургские ведомости», 13 июля 1993 года, статья «Где тут плен? Кому сдаваться? Или репортаж с секретного объекта». «Тогда, чтобы выяснить степень опасности «могильника» я решил расспросить о нем бывшего его начальника, капитана II ранга в отставке Владимира Ивановича Руданова… Он поведал нам следующее: с 1948 года там проводились эксперименты по воздействию боевых отравляющих веществ (БОВ) на животных. С 1954 года на животных стали испытывать действие боевых радиоактивных веществ (БРВ), которые получали со Шкиперского протока. В 1957 году испытания БРВ были прекращены из-за очевидной бессмысленности их боевого использования. В те далекие годы в Финском заливе проходили ходовые испытания атомного ледокола «Ленин». По завершению их с ледокола отправили на захоронение в Приветнинское загрязненную радионуклидами ветошь, пластикат, спецодежду и т.п. До открытия в 1971 году специального комбината по захоронению радиоактивных материалов «Радон» возле Соснового Бора сюда, в Приветнинское, свозились радиоактивные отходы в основном научно-исследовательских институтов Ленинграда. Все отходы захоранивались в двух бетонных емкостях объемом по 200 кубических метров. По весне эти емкости переполнялись талыми водами, и радиоактивная грязь выползала наружу». Юрий Хрипунов, главный специалист по связям с общественностью, СМИ, международному сотрудничеству Северо-Европейского округа Госатомнадзора России.

Ведомственный пинг-понг

Если все наши запросы о радиоактивных могильниках форта Ино сложить в одну папку – преизрядный бы вышел том. Запрашивали пять лет назад. Три. В 2016 году запрашивали об этом могильнике Государственную корпорацию «Росатом». Получили ответ от директора Департамента коммуникаций С.Г. Новикова: «Сообщаю, что в районе поселка Песочное Выборгского района Ленинградской области отсутствуют зарегистрированные в системе государственного учета и контроля радиоактивных веществ и радиоактивных отходов пункты хранения радиоактивных отходов, а также территории, загрязненные радионуклидами».

В 2017 году уже после выхода спецрепортажа НТВ «В зоне особой радиации» послали запрос Командующему войсками Западного военного округа, генерал– полковнику Андрею Картаполову. Просили сообщить:

1. Проводили ли сотрудники Западного военного округа замеры радиационного фона данной территории? Какие результаты показали замеры?
2. Какие меры Командование Западного военного округа предпримет для защиты населения?
3. Будет ли Командование Западного военного округа проводить очистку территории от радиационного загрязнения?
4. Какие меры предпримет Командование Западного военного для решения данной проблемы?

Посылали запрос с этими же вопросами министру обороны РФ Сергею Шойгу.

В этом году послали запрос начальнику Управления государственного надзора за ядерной и радиационной безопасности МО РФ с копиями в Главное управление МЧС России по Ленинградской области и департамент Росприроднадзора по Северо-Западному федеральному округу. В нем подробнейшим образом расписали, какие именно статьи федеральных законов нарушаются тем, что на территорию, где есть пятна радиоактивной грязи, проходят и геокешеры, и туристы, и грибники, и ягодники.

В июне этого года послали запрос военному прокурору Западного военного округа Артуру Егиеву с вопросами: будет ли проведено обследование территории воинской части, какие могут быть приняты решения по результатам, в какие сроки будет восстановлено ограждение воинской части, и установлены знаки радиационной опасности по всему ее периметру. Если указанные выше меры не будут приняты, то как может быть объяснен беспрепятственный доступ населения на территорию не только радиационно опасного объекта, но и на территорию воинской части? Какова причина непринятия указанных выше мер в течение почти года после выхода спецрепортажа НТВ?

Был послан запрос Заместителю Генерального прокурора РФ Главному военному прокурору Валерию Петрову.

Нам в этом году поступили ответы. От администрации Выборгского района мы узнали, что собственником территории, строений и сооружений является АО «Главное управление обустройства войск» МО. Очень интересный ответ редакция получила от начальника Управления государственного надзора за ядерной и радиационной безопасности МО РФ А. Тормышева. Он сообщил, что деятельность войсковой части, расположенной в Выборгском районе Ленинградской области не входит в компетенцию Управления. Сведений о разработке и испытаниях боевых радиоактивных веществ Управление не располагает.

Генеральная прокуратура переправила наш запрос Военному прокурору Западного военного округа генерал-лейтенанту Артуру Егиеву. Оттуда он попал Военному прокурору Выборгского гарнизона подполковнику юстиции П.А. Южакову. И в начале августа этого года редакция получила от него ответ: «Прокурорской проверкой с участием специалистов фактов, свидетельствующих о распространении загрязнения за пределы охраняемой территории, в том числе в сторону Финского залива и населенных пунктов, не установлено. В связи с выявленными нарушениями технического состояния внешнего ограждения объекта осуществляется прокурорское реагирование. Устранение нарушения взято на контроль».

21 августа я вновь был у ограждения. По всему периметру забора с колючей проволокой появились таблички – знаки «Радиация» и «Опасная зона». Дыра в заборе все также не была затянута колючей проволокой. 30-го августа позвонил сотруднику военной прокуратуры Виталию Пагееву:

– Военные дыру затягивать не собираются. Как будете реагировать?

– Так еще месяц не прошел с момента, когда мы были с проверкой. Вот как пройдет месяц, они должны нам ответить. Звоните, все вам сообщим.

Контейнер для ягодок у пятна радиоактивной грязи. Credit: Виктор Терешкин

P.S. И почему мне, грубо говоря, кажется, что пройдет еще не один месяц и не два, а дыру военные так и не залатают? В целях недопущения, чтобы некоторые штатские сильно много о себе не воображали. А уж когда в 2025 году грянет гром… И грибки с ягодками «засветятся» уже за пределами колючки, на склоне горы, обрывающейся к Финскому заливу. Вот тогда с дружным криком – «Ура, спасай Россию!» доблестные войска МЧС начнут бульдозерами сметать сотни кубов «грязной» земли и увозить ее в могильник аж в Сосновый Бор. Вот тогда и зазвучит волшебное слово «распил». А с дыры – чего распилишь?

Комментарий юриста ЭЦП «БЕЛЛОНА» Ксении Михайловой

Объект на территории этой воинской части – это радиационный объект, как он определен в Приказе Ростехнадзора от 21.07.2015 № 280. И это не зависит от результатов измерений альфа- и бета-излучения от коры растений, расположенных на территории воинской части.

В отношении объекта в любом случае должны быть приняты меры, обеспечивающие радиационную безопасность населения. Недопустима ситуация, когда на территорию объекта и защищенной зоны осуществляется несанкционированный доступ третьих лиц не через КПП. Как бы должностные лица ни оспаривали достоверность произведенных замеров, они не могут это отрицать.

Кроме того, по результатам не только полевых замеров, но и лабораторных исследований образцов коры деревьев, расположенных на указанной территории, доза радиоактивного излучения от коры деревьев превышает фоновые показатели в несколько раз. Учитывая, что имеет место загрязнение отобранных образцов бета-активными нуклидами, данные факторы могут свидетельствовать о несанкционированном сбросе радиоактивных отходов на почву на территории, доступ населения на которую фактически не ограничивается.

Согласно действующему законодательству запрещается сброс радиоактивных отходов в поверхностные и подземные водные объекты, на водосборные площади, в недра и на почву.

Данные обстоятельства требуют проведения не журналистского, а, по меньшей мере, внутриведомственного расследования. Возможно, могут быть выявлены признаки преступления, предусмотренного ст. 220 УК РФ. При этом из ответов различных ведомств мы видим, что такое расследование, по сути, не проводится, либо его результаты скрываются.

Военный прокурор Выборгского военного гарнизона даже не счел возможным сообщить о том, какие именно меры прокурорского реагирования были приняты, какие установлены сроки для выполнения соответствующего предписания.

С учетом очевидного бездействия со стороны воинской части уже сейчас могут иметься основания для  принятия как дисциплинарных мер в отношении командира этой воинской части, так и для привлечения соответствующих должностных лиц к административной ответственности по ч. 2 ст. 9.6 КоАП РФ за необеспечение контроля за соблюдением порядка хранения радиоактивных веществ (в качестве наказания может повлечь за собой дисквалификацию должностного лица), ст. 17.7 КоаП РФ за неисполнение требований прокурора.