Миллениум встретил нас новым возможностями в области высоких технологий. Впервые человек получил практически неограниченный доступ к информации и массу площадок для высказывания своей позиции. Какую цену за это заплатят природа и общество? Говоря откровенно, данная проблема несколько шире вопросов охраны окружающей среды. Она касается судьбы и успешности социального активизма вообще.

Столкновение государства и общества происходило во все времена, но способы выражения общественного недовольства претерпевали изменения. Понятно, что ни властям, ни рядовым гражданам не хочется доводить любую ситуацию до крайности. И те, и другие, будут стремиться ритуализировать процесс в том случае, когда это возможно. В конце концов, цивилизацию создал тот, кто впервые использовал слово вместо камня. Согласование митингов – тот же ритуал, хотя он, безусловно, ограничивает свободу тех, кто хочет донести свое мнение до «верхов». Как ни удивительно, но разнообразие способов обозначить протест – во многом вопрос моды.

В 90-е годы прошлого столетия процесс выражения недовольства был менее ритуализирован в обществе. Популярным инструментом были голодовки – публичный отказ от пищи, а иногда и от воды. Этот инструмент, видимо, охотнее применялся, когда претензии имелись к непосредственному начальству, нежели к представителям государственного аппарата. Вспоминается мальчик из «Ералаша», который голодал, требуя тройки по русскому.

Как это работало, теперь уже и не вспомнишь. Современные люди ценят личный комфорт превыше всех благ, и сейчас голодовки – редкость. Да и на нынешнее руководство всех уровней подобные акции производят слабое впечатление. «Каждый человек имеет право на труд, отдых и голодовку», – объяснял мальчику директор школы.

Зато в первой половине нынешнего десятилетия появилась новая мода – создавать электронные петиции.

На первый взгляд, это удобный инструмент не только для общества, но и для властей. Действительно, по тому, сколько раз люди нажали на кнопку, можно понять, насколько сильно нужен населению тот или иной национальный парк или незастроенная прибрежная полоса. А значит – насколько высок риск, что появятся живые «партизаны», и ситуация выйдет из-под контроля.

Но у полюбившегося всеми способа высказываться есть обратная сторона. Каждый «клик» мышки снижает личную ответственность человека за проблему. Да, подписывать петиции не запрещено, это быстро и надёжно. Нет риска получить дубинкой по голове или быть заткнутым за пояс во время публичных дебатов. А также потерять работу и уважение в семье. У подписавших петицию создаётся иллюзия социальной активности, которой, то есть активности, на самом деле нет. Оппоненты в лице властей и «ресурсного» бизнеса этот факт прекрасно осознают и умело используют. Любая широкая кампания на Change.org – это, помимо положительных сторон, удар по глубине общественной позиции, влияющий на развитие гражданского общества.

«Петиция! Петиция!» – скандировали люди, как болельщики на стадионе, когда я писала ВКонтакте об острых моментах, связанных с уничтожением ООПТ. Из чего можно сделать печальный вывод, что поставив электронную подпись, человек считает, что свой гражданский долг он выполнил. При этом на общественных слушаниях по тем же самым ООПТ (заказникам, заповедникам, нацпаркам и др.) часто присутствуют единицы.

Граждане не готовы потратить свой законный выходной на то, чтобы дойти до местной администрации – если, конечно, нефтепровод не планируется проложить непосредственно под их забором. Вникать в суть проблем также никто не хочет. Одна картинка с милым животным, которому грозит беда, соберёт больше подписей, чем научно-обоснованное заключение. Впрочем, экологический пиар – отдельная тема, в современном мире без него далеко не уплывешь. Но реальность такова, что количество электронных подписей не соотносится с масштабами каждой ситуации.

Помнится, однажды в одном из заливов Ладоги хотели построить гравийный порт. Тогда буддисты из местного ретритного центра создали онлайн-петицию против строительства, которую за несколько дней подписало 19 тысяч человек. Места действительно имели биологическую ценность и нуждались в защите. Но если бы не религиозная общность, петиция могла бы не получить столь большую поддержку.

Другой изъян Интернет-петиций – линейность восприятия проблемы подписантами. Требование зачастую выдвигается на уровне «запретить-разрешить», тогда как многие проблемы требуют сложного многоуровнего подхода. Не так давно народ просил выпустить косаток и белух из нашумевшей «китовой тюрьмы», желательно, как можно скорее. Но очевидно, что особи разного возраста и состояния организма требовали принятия отдельных решений в плане выпуска; в лучшем случае, длительной программы реабилитации.

Ещё один вид Интернет-кричалок, не менее популярный, чем петиции, – репосты в соцсетях. Без иронии, действие невероятно полезное. Но оно опять-таки позволяет спрятаться за спиной автора поста и за экраном монитора компьютера или смартфона.

Что характерно, многим даже не приходит на ум выяснить, «что там было после». Подписал, репостнул – значит, всё будет хорошо. А «после» бывают вырубленные леса, срытые бульдозером памятники природы и погибшие звери и птицы. Когда я просила репоста о трагедии, которая уже необратимо случилась, народ недоумевал, зачем это нужно (хотя, надо отдать должное – новостью делился). Действительно, неприятное открытие – ты, вроде, сделал всё, что было в твоих виртуальных силах, а тут вышла неудача. Да ещё и перспектива увидеть на фото страшные подробности.

Вывод этой статьи не в том, что не нужно создавать петиции или распространять информацию в соцсетях. Очень даже нужно – просто этого мало. Мы пока ещё живём не в виртуальном мире. Необходимо живое человеческое участие в решении социально-экологических и иных проблем – в виде отправки оригинальных писем, участия в деятельности инициативных групп, устных выступлений. Когда требует ситуация, то и судебных исков. Стоит почаще отлипать от мониторов и посещать общественные мероприятия, предусмотренные законодательством. Если те, по чьей вине создается накал страстей, ощутят на себе сотни пристальных взглядов, они уже не смогут чувствовать себя полноценными хозяевами положения.