Пуск без лицензии, но со ссылкой на МАГАТЭ

История строительства БелАЭС похожа на эксперимент, но не только технический, касающиеся нового проекта АЭС-2006 (в мире работают только две такие АЭС: Нововоронежская-2 и ЛАЭС-2), а и социально-политический (станция строится вопреки пожеланиям граждан Беларуси и соседней Литвы) и даже законодательный.

Последнее относится к изменениям в нормативной базе Беларуси, одно из которых произошло буквально за неделю до физического пуска первого энергоблока и состояло в том, что энергоблок разрешили запустить в отсутствие лицензии на эксплуатацию и до завершения целевой проверки безопасности.

Стоит отметить, что белорусское законодательство в области ядерного регулирования и безопасности во многом повторяет российское. Видимо, это отчасти объясняется тем, что первую АЭС там строит Россия, как и союзническими отношениями двух стран. Однако с физическим пуском первого энергоблока БелАЭС оно приобрело одно существенное отличие.

Действовавшими до 30 июля в Беларуси нормами безопасности физический пуск реактора атомной электростанции разрешался, как и в российском законодательстве, только после выдачи лицензии на эксплуатацию и проверки безопасности.

30 июля эти Нормы и правила были изменены – из пункта 150 убрали требование о завершении окончательного отчета о безопасности АЭС в предварительной редакции до завоза ядерного топлива на блок АЭС, а из пункта 151 удалили требование получения лицензии на эксплуатацию перед первым завозом ядерного топлива на площадку и физическим пуском. Вместо этого теперь достаточно соответствующей проверки готовности и разрешения Госатомнадзора (ГАН).

Как прокомментировали в Госатомнадзоре Общественному объединению «Экодом», законодательство поменяли с тем, чтобы «проверить отдельно каждый этап, а не выдавать «авансом» лицензию на эксплуатацию атомной электростанции». Но прежняя белорусская нормативная база (в частности, ТКП170, который уже не действует, и ТКП171), как и ее российский прототип, и раньше требовала проверок и разрешений для каждого из этапов физического пуска. Ранее эти проверки и разрешения вписывались в определенную логику, поскольку выдавались после получения оператором лицензии на эксплуатацию. Теперь последовательность разрешительных процедур изменена, и получение лицензии на эксплуатацию просто отодвинуто на более поздний срок – на период после завершения стадии энергетического пуска.

Но, как же быть с физическим пуском реактора – наиболее опасной процедурой в работе атомной электростанции, на которой запускается управляемая цепная реакция? Он регламентируется отдельными разрешениями, вряд ли рассматривающими такой же широкий круг вопросов, как и в процессе выдачи лицензии на эксплуатацию. Какие это вопросы – опять же не ясно.

Государственная инспекция по атомной безопасности Литвы VATESI уже потребовала разъяснений от ГАН по этому поводу, а также посоветовала белорусскому регулятору приостановить физический пуск реактора первого энергоблока до тех пор, пока все вопросы безопасности БелАЭС, в том числе, выданные EC во время стресс-тестов, не будут разрешены.

Белорусский регулятор также утверждает, что это изменение законодательства соответствует рекомендациям МАГАТЭ из доклада «Лицензирование первой атомной электростанции» (INSAG-26). Но текст доклада не содержит прямого указания на то, что выдача лицензии на эксплуатацию должна производиться только после завершения физического пуска атомного реактора, а в лишь общих чертах описывает логику разрешительных процедур.

Пуск АЭС готовили к выборам и 7 ноября, а получилось – к революции

Физический пуск реактора первого энергоблока БелАЭС готовили к очередным президентским выборам в Беларуси вместе с победой традиционного кандидата. Однако элегантной победы не получилось, и у пуска АЭС возникло осложнение в виде политического кризиса.

Отметим, что это это не единственная проблема при сдаче этой российской атомной электростанции в Беларуси. С начала лета этого года персонала станции коснулась эпидемия COVID-19. Вспышку коронавируса белорусские чиновники поначалу отрицали, хотя о 100 инфицированных на станции заявил глава «Росатома».

На эти обстоятельства обращала внимание Белорусская антиядерная кампания, куда входят НПО «Экодом» и Белорусская партия «Зеленые», сначала призывая приостановить пусковые работы на время эпидемии, затем – не привязывать их к выборам, а после – отложить до окончания политического кризиса.

Белорусские экологи мотивировали свои эпидемиологические требования соображениями безопасности и человеческим фактором. Так, для пуска атомной электростанции требуются квалифицированные кадры, заменить которые во время вспышки коронавируса будет непросто. Дефицит же персонала с необходимыми навыками создает дополнительные риски во время пуска реактора.

Когда дело дошло до загрузки топлива, экологи обратили внимание и на недопустимость политически мотивированных решений о пуске БелАЭС, особенно, в отсутствие лицензии и до завершения проверки безопасности.

Развитие событий в поствыборной Беларуси только подтвердило опасения активистов, и тогда они вновь предупредили, что атомные станции не запускают во время революций и политических кризисов. Одно из объяснений этого состоит в том, что для должного реагирования на чрезвычайную ситуацию может просто не хватить ресурсов, которые будут задействованы в местах протестов. И тогда, по словам экологов, «некому будет предупреждать граждан об аварии и смягчать ее последствия», если она случится во время пуска.

Далеко ли от пуска до пуска Островецкой АЭС?

АЭС под белорусским Островцом обещали запустить как минимум семь раз.

Сейчас, несмотря на переносы сроков, случавшиеся, в том числе и по причине инцидентов с корпусами реакторов, первый энергоблок БелАЭС все же запускают. Однако понять, на какой конкретно стадии находится пуск и почему, – непростая задача, в первую очередь из-за закрытости строительства для общественности и сторонних наблюдателей. На этот факт в своей недавней резолюции по пуску БелАЭС обратил внимание и Сейм Литвы.

Известно, что белорусская нормативная база выделяет пять подэтапов пуска энергоблока: (1) первая загрузка ядерного топлива в активную зону реактора, (2) подкритические испытания, (3) физические эксперименты на минимально контролируемом уровне, (4) энергетический пуск и (5) пробная эксплуатация.

Известно, что 7 августа – за два дня до президентских выборов началась загрузка топлива в активную зону реактора первого энергоблока. В начале сентября начались испытания, включая гидравлические, на подкритическом реакторе. Предполагалось, что далее ГАН выдаст разрешение на очередной этап – вывод реактора на минимально критический уровень. Об этом говорится в ответе белорусского регулятора литовскому коллеге.

Однако эта информация несколько противоречит комментарию главы «Росатома» Алексея Лихачева, который 14 сентября в интервью «Эху Москвы» заявил: «Мы прошли этап физпуска и загрузки топлива еще 8 августа. Дальше по этапам абсолютно в регламенте, выходим на минимально контролируемый уровень мощности и начинаем набор мощности с дальнейшим подключением к сети».

Отметим, 25 сентября ГАН утверждал, что физпуск еще не завершен, поскольку «в настоящее время осуществляется целевая проверка готовности Белоруской АЭС к достижению критического состояния реакторной установки №1 и выполнению физических экспериментов на минимальном контролируемом уровне мощности».

Так когда же был пройден физпуск, и был ли пройден? В информации о его успешном завершении все же есть сомнения. Их добавляют сведения о ЧП, якобы произошедшем на станции во время пусковых испытаний на подкритическом реакторе, попавшие к экологам «Экодома», о чем они уже официально запросили ГАН, но пока не получили ответа.

Энергетический пуск первого энергоблока Белорусской АЭС Александру Лукашенко пообещали провести 7 ноября, в символическую советскую дату, и он даже успел пригласить на него гостей. Но по заявлениям белорусского министра энергетики Виктора Каранкевича в Вене, на конференции МАГАТЭ, это событие состоится только в первом квартале 2021 года.

Белорусы опасаются и… протестуют

Нельзя сказать, что белорусы с нетерпением ждут пуска БелАЭС – с самого начала ее строительство сопровождалось протестами. Граждане и эксперты выражали сомнения в ее безопасности, нужности, требовали информации и учета их мнения. Эти запросы не были удовлетворены, вместо этого начали преследовать критиков. Об этом, в частности, свидетельствовали органы Орхусской Конвенции ЕЭК ООН.
Несмотря на близость пуска Белорусской АЭС протесты, как и преследования, продолжаются.

Активистка Белорусской антиядерной кампании Ирина Сухий (справа) Credit: greenbelarus.info

В начале сентября неизвестные в балаклавах вломились в квартиру к одной из активисток Белорусской антиядерной кампании Ирине Сухий, которую позднее арестовали на пять суток, а в ее квартире провели обыск, изъяв технику. Эта мера явно не соответствует тяжести нарушения – ей вменили участие в несанкционированном уличном мероприятии. Содержание уличного протеста Ирины многое объясняет – это был анекдотичный плакат «#Ябатька гэтую АЭС разам з #ябацькай!», на который, видимо из-за эпатажной непонятности слогана, обратили внимание российские СМИ и широко его растиражировали.

Мем #Ябатька – результат креатива российских пиарщиков – широко используется протестующими в Беларуси как в качестве существительного, обозначающего сторонников Лукашенко, так и в качестве глагола, созвучного с обсценным.

На факт ареста антиядерной активистки уже отреагировали Комитет по соблюдению Орхусской конвенции, и Сейм Литвы. Белорусские власти не замедлили назвать резолюцию Сейма «спекуляцией и вмешательством во внутренние дела», а в ответе Комитету сообщили, что арест Ирины не связан темой строительства АЭС.

Так это или не нет, но Белорусский проект, как витрина, выглядит пока не слишком привлекательно для зарубежных заказчиков.