Деятельность ФЭО будет нацелена преимущественно на опасные отходы, образующиеся на промышленных предприятиях, но и простых граждан нашей страны эта деятельность, так или иначе, тоже коснется. Как сейчас устроен сбор опасных отходов от населения в разных регионах России и что изменится через два года, когда ФЭО окончательно вступит в свои права? Разбираемся вместе с экспертами и активистами.

Очень опасные отходы

В соответствии с классификацией Росприроднадзора к отходам I и II классов опасности относится 444 вида отходов, среди которых кислоты, щелочи, ртутьсодержащие отходы и многие другие особо токсичные вещества. Отходы I класса при попадании в окружающую среду наносят ей непоправимый ущерб, отходы II класса – серьезный урон, на восстановление после которого требуется как минимум тридцать лет.

Как рассказал в интервью «Ведомостям» заместитель генерального директора ФГУП «РосРАО» Максим Корольков (с июня 2021 года больше не занимает эту должность – прим ред.), образовываются такие отходы буквально везде: в школах, детских садах, больницах, на автомойках, предприятиях и крупных заводах. Присутствуют они и в твердых коммунальных отходах, собираемых в домохозяйствах, – это батарейки, люминесцентные и энергосберегающие лампы, бытовая техника, лакокрасочные материалы и т.д. Однако подавляющее большинство объемов опасных отходов приходится на обрабатывающие предприятия.

Общий объем отходов I и II классов опасности Федеральный экологический оператор оценивал в 300 000-350 000 тонн, из которых на переработку, по информации ФЭО, на данный момент отправляется только 1,5%, а судьба остальных опасных отходов неизвестна. Точных данных о том, сколько таких отходов производят домохозяйства, и вовсе нет – их можно оценить только по косвенным показателям.

Советское наследие

В советское время к устранению экологического ущерба от опасных отходов и их переработки, по мнению многих экспертов, также относились без должного внимания. Огромные объемы токсичных веществ и материалов зачастую просто хранились на территории предприятий или на специальных полигонах и в хвостохранилищах, значительная часть которых дожила до наших дней. Действующих полигонов, законно принимающих отходы I и II классов опасности, в стране почти не осталось.

По данным на конец 2020 года, в перечень объектов накопленного экологического вреда, составляемый Минприроды, входит более 260 территорий и акваторий, которые нуждаются в обезвреживании и рекультивации. Подавляющее большинство из них – несанкционированные свалки коммунальных отходов, однако есть и гораздо более опасные объекты – такие, например, как знаменитый полигон токсичных промышленных отходов «Красный Бор» неподалеку от Петербурга.

Введенный в эксплуатацию в 1969 году и рассчитанный на работу в течение трех лет, полигон «Красный Бор» продолжал функционировать вплоть до 2014 года. Именно сюда поступали промышленные токсичные отходы из Петербурга, Ленинградской области и других регионов, а до 1991 года – и из Прибалтийских республик СССР.

Как отмечают эксперты в докладе «Беллоны» «Объект накопленного экологического вреда», за полвека работы полигона «Красный Бор» в его картах накопилось около двух миллионов кубометров отходов высоких классов опасности в жидком, твердом и пастообразном состоянии. Российские и зарубежные экологи и активисты долгое время добивались закрытия этого чрезвычайно опасного объекта. Рекультивировать полигон планируют к 2024 году, однако удастся ли это сделать – большой вопрос, так как состав отходов в действовавших в последние годы картах никому не известен – опасные отходы могли складировать в смешанном виде.

С возникновением рыночных отношений в современной России многие предприятия – образователи опасных отходов и хвостохранилища оказались заброшенными. Одновременно в стране стали появляться производства по переработке опасных отходов в востребованные на рынке фракции, но достаточно ли этих мощностей для того, чтобы справиться со всеми образующимися отходами, сказать невозможно, поскольку точных данных по количеству этих отходов не существует.

Сейчас такие данные формируются на основании документов, которые сами предприятия – образователи отходов подают в Минприроды в уведомительном порядке, отчитываясь об образовании и дальнейшей судьбе отходов I и II классов. Однако объективность этой информации остается под большим вопросом. Так, например, по данным «Коммерсанта», из 444 видов отходов I и II классов опасности более половины позиций просто отсутствуют в итоговой отчетности предприятий, хотя фактически многие из них образуются.

Кормить кукушонка

Наладить взаимоотношения в отрасли и сделать систему прозрачной призван Федеральный экологический оператор, который начал свою деятельность в 2019 году. За прозрачность и сбор информации будет отвечать Государственная информационная система учета и контроля за обращением с отходами I-II классов (ГИС ОПВК), которая должна заработать в IV квартале 2021 года. В соответствии с планами ФЭО система будет:

– актуализировать данные о массе образующихся отходов на основе информации, поступающей с постов весового контроля;
– проверять оптимальность и непротиворечивость федеральной схемы обращения с опасными отходами;
– вести договорную работу со всеми участниками и формировать начисления;
– проверять достоверность оценки затрат и расчета тарифов;
– актуализировать схемы потоков отходов на основе подсистемы моделирования;
– выявлять недостатки и формировать рекомендации по улучшению федеральной схемы обращения с опасными отходами;
– контролировать соблюдение схемы потоков отходов в целях избегания образования несанкционированных свалок;
– оперативно контролировать процесс вывоза отходов транспортировщиками, фиксировать нарушения, поступающие из системы ГЛОНАСС;
– анализировать целевые показатели в области обращения с опасными отходами.

Панорама полигона «Красный Бор» Credit: ФГКУ «Дирекция по обеспечению безопасности гидротехнических сооружений полигона «Красный Бор»

Масштабные планы ФЭО выглядят современными и технологичными, однако некоторые эксперты, опрошенные корреспондентом журнала «Экология и право», скептически настроены по отношению к перспективам выстраивания открытой системы надзора в области обращения с отходами I и II классов опасности. В частности, глава петербургского экологического движения «РазДельный сбор» Татьяна Нагорская говорит, что «Росатом» – это организация, которая никогда никому ничего открыто не показывала, организация, не приученная быть прозрачной».

С другой стороны, руководитель Комиссии по экологии Общественного совета Госкорпорации «Росатом», генеральный директор «Беллоны» Александр Никитин отмечает, что ФЭО – это новое образование, призванное заниматься вещами, которыми «Росатом» никогда раньше не занимался, в его состав вошли новые люди из науки и промышленности. «Это люди с другим отношением к открытости и общественным структурам, – объясняет Александр Никитин, – поэтому говорить, что ФЭО будет вести себя точно так же, как тридцать пять лет назад вел себя Минатом, когда была чернобыльская катастрофа, неправильно».

Тем не менее жители населенных пунктов, по соседству с которыми или прямо в которых будут располагаться создаваемые ФЭО заводы по обезвреживанию опасных отходов, относятся к этой инициативе с подозрением. После подписания премьер-министром РФ (на тот момент) Дмитрием Медведевым постановления о перепрофилировании бывших военных химических объектов в заводы по утилизации опасных отходов – по Удмуртии, Кировской, Курганской и Саратовской областям прокатилась волна митингов.

Заводы, подлежащие перепрофилированию в предприятия по утилизации отходов I и II классов опасности, – это «Мирный» в Кировской области, «Щучье» в Курганской области, «Михайловский» в Саратовской области и «Камбарка» в Республике Удмуртия. Помимо переоборудования этих заводов, которые должны заработать уже в 2023 году, ФЭО планирует построить еще три экотехнопарка с аналогичным оборудованием и задачами в других регионах страны.

«Существует опасность, что людей наверху будут заботить только деньги, потому что отходы равно деньги, – полагает Татьяна Нагорская. – И когда есть возможность заработать или украсть какие-то крупные суммы, завод по утилизации опасных отходов может восприниматься просто как крупный инвестиционный объект. То есть просто история, которая позволяет каждый год кормить кукушонка, и вот этим кукушонком они и хотят стать. Экология совершенно тут ни при чем».

«Когда говорят, что это будут такие же опасные заводы, как заводы по уничтожению химического оружия, то я не очень с этим согласен, – объясняет Александр Никитин. – Здесь будут другие технологии и другой уровень опасности. Сравнивать очень сложно. Но я понимаю тех людей, которые там живут и работают. Люди вправе рассчитывать на какие-то преференции из-за того, что они живут рядом с такими объектами. Это вопрос, с которым, конечно, надо работать дальше, начиная с предприятий и заканчивая властями, депутатами».

Завод не для людей

Одна из самых горячих точек на карте будущих заводов – это Камбарка, небольшой город в ста десяти километрах от Ижевска, где еще в 40-е годы прошлого века построили склады для хранения химического оружия. На протяжении десятилетий на объекте находилось более 6000 тонн (около 15% от общих запасов) люизита – боевого отравляющего вещества кожно-нарывного действия, представляющего собой темно-коричневую ядовитую жидкость.

После подписания Россией Конвенции о запрещении и уничтожении химического оружия в Камбарке построили завод по уничтожению люизита, который завершил процесс обезвреживания боевого отравляющего вещества в 2009 году. После этого на заводе утилизировали и обезвреживали твердые и жидкие отходы, а также реакционные массы, образовавшиеся в ходе деятельности объекта.

А в 2019 году было принято решение о перепрофилировании предприятия в завод по утилизации отходов I и II классов опасности. Эта новость вызвала в Камбарке народные волнения, привела к возникновению экологического фронта и массового протеста, поддержанного оппозиционными политическими силами.

«Планы перепрофилировать предприятие выглядят вполне естественно, но реальность такова, что действующий завод по УХО был не самым классным, – говорит активист удмуртского экологического движения «Зеленый паровоз» Владимир Любимов. – Было много верифицированных случаев открытого сжигания люизита, было очень много залповых выбросов, которые никто не фиксировал, или жителям не верили, что такое происходит. Экологические нормы военными очень часто нарушались и замалчивались. И жители, конечно же, это знают, жители опасаются повторения такой ситуации».

Ключевой проблемой, вызвавшей массовые протесты, Владимир Любимов считает чудовищное недоверие жителей Камбарки к властям и отсутствие понятных и прозрачных механизмов принятия решений. По словам экоактивиста, ФЭО обещает создать сотни рабочих мест и улучшить городскую среду, однако такие же обещания камбаряки слышали двадцать лет назад, когда военные строили в городе завод по уничтожению химоружия. Многие из этих обещаний выполнены не были, а теперь, чтобы выехать из Камбарки на Большую землю, жители города до сих пор вынуждены пользоваться платными мостами через Каму и Буй, а общественного транспорта в городе по-прежнему нет.

«По итогам презентации техзадания и ОВОС можно сказать следующее: на предприятии планируется переработка практически всех видов опасных отходов, это более 400 номеров отходов, – говорит Владимир Любимов. – Здесь надо понимать, что 80% всех номеров образуются от промышленности, то есть бытовых отходов I-II классов как таковых не очень много. И это людей тоже очень задевает, что предприятие строится как будто бы не для людей. А таких предприятий ведь очень не хватает, и есть основания полагать, что если такой завод появится, то все промышленные предприятия Приволжского федерального округа и не только с большим удовольствием будут отправлять туда все свои отходы».

Однако сама перспектива появления в ближайшие два года такого завода с тремя суперсовременными технологическими линиями вызывает у экоактивиста большие сомнения. Он отмечает, что некоторые технологии, которые должны быть применены в Камбарке, никогда не использовались. Остаются непрозрачными и принципы формирования поставок на предприятие опасных отходов (оно должно перерабатывать до 50 тысяч тонн опасных отходов в год), объемы которых на данный момент невозможно оценить.

«Региональная территориальная схема обращения с опасными отходами, которая должна появиться и в которой должно быть прописано, где и сколько появляется отходов, описаны ключевые отходообразователи с классами опасности, с номерами, до сих пор не представлена, – отмечает Владимир Любимов. – То есть никто не знает, в каком количестве отходы туда повезут. И это тоже очень серьезная проблема, которая встает перед создателями и перед критиками заводов, потому что прежде чем строить какую-то технологию или какой-то завод, нужно понимать, что ты будешь перерабатывать и в каком количестве. А этих данных нет абсолютно нигде».

Тем не менее, по словам Александра Никитина, загрузить заводы не составит особого труда, поскольку на них планируют перерабатывать те самые 98,5% опасных отходов, которые не утилизируются должным образом, накапливаясь на предприятиях и несанкционированных свалках. Причина такого положения, считает эксперт, в отсутствии технологий и достаточных ресурсов для обезвреживания огромных объемов образующихся и накопленных опасных отходов.

«Многие предприятия банкротятся, все это бросают, и потом эта проблема ложится на плечи местных властей, – объясняет Александр Никитин. – Но теперь на вопрос: «а что делать?» будет ответ: отдайте эти отходы I-II классов Федеральному экологическому оператору, а он определит, какой завод их примет и переработает. То есть решается самый главный вопрос – куда это все девать и кто это сможет переработать».

Сервис за три копейки

По мнению Владимира Любимова, политические протесты против завода в Камбарке вряд ли принесут свои плоды, более полезным был бы конструктивный диалог всех сторон, но сама активность граждан, обеспокоенных проблемой опасных отходов, – безусловно позитивная история.

«Мне кажется, что на самом деле все зависит только от жителей, все зависит от людей. Чем больше и качественней они будут привлекать к этому внимание, чем больше будут идти на диалог, разбираться и изучать экологические нормативы, открыто говорить «Росатому» и Федеральному экологическому оператору, что мы будем интересоваться, мы будем ходить на завод, мы будем требовать соблюдения нормативов, мы хотим отчеты, мы хотим посмотреть работу технологий, – тем более открытой станет система. Такие действия гарантированно приводят к хорошим результатам», – уверен экоактивист.

Уверенность Любимова – не пустой звук. Именно он вместе с коллегами по экологическому движению «Зеленый паровоз» стал пионером сбора опасных отходов от населения в родном Ижевске. Этой проблемой эколог заинтересовался еще в 2014 году, когда проектов по сбору батареек от населения не было почти нигде. На тот момент в Удмуртии, как и в большинстве регионов России, батарейки, люминесцентные лампы и другие отходы первых двух классов опасности вместе с твердыми коммунальными отходами попадали на свалку.

Контейнер для сбора опасных отходов у населения в Ижевске, 2014 год Credit: Анастасия Малинина / vk.com/zelenyiparovoz

При этом, например, в Ижевске жители все равно оплачивали вывоз опасных отходов из домовладений из расчета три копейки за один квадратный метр. Эти деньги попадали в управляющие компании, которые, теоретически, должны были организовать соответствующий сервис, однако на практике этого не происходило – опасные отходы просто оказывались в придомовом контейнере, а затем – на мусорном полигоне.

«Мы стали приходить к жителям и говорить: ребята, вы платите деньги, за которые вам сейчас вообще никакой сервис не предоставляют, а мы за эти деньги, которые мы условно отберем у управляющей организации, можем предоставить вам удобный сервис, – объясняет Владимир Любимов. – Вы в этом случае вообще ничего не теряете, зато, когда у вас появится батарейка, вы будете знать, куда ее отнести. У вас будет свой контейнер, и это клево, потому что вы за него платите».

Разъяснительную работу с жителями Ижевска «Зеленый паровоз» проводил на различных экологических акциях, после которых граждане сами обращались в управляющие компании с просьбой организовать сбор опасных отходов и заключить договор с компанией, созданной инвестором проекта, вложившимся в изготовление специализированных контейнеров.

Опираясь на опыт других стран и регионов, экологи разработали антивандальные контейнеры, позволяющие принимать четыре вида опасных отходов: батарейки и аккумуляторы, люминесцентные лампы, энергосберегающие лампы, ртутные градусники и термометры. Собранные батарейки отправляли на челябинский завод «Мегаполисресурс», лидер рынка переработки аккумуляторов, а договор об обезвреживании ламп и градусников заключили с местным предприятием «Удмуртвторресурс».

Характерно, что местные власти, по словам Владимира Любимова, поддержали их инициативу только на словах. А региональный оператор по обращению с ТКО вообще остался в стороне от процесса, так как заключил договор на работу с отходами только IV-V классов опасности.

Люди не дураки

Подход активистов к сбору у населения опасных отходов доказал свою эффективность. Социально ориентированный бизнес продолжает масштабироваться и приносит прибыль. На данный момент только в Ижевске установлено 112 контейнеров для сбора батареек, ламп и градусников, еще 24 контейнера работают в городах и поселках, расположенных вокруг столицы региона.

Каждый контейнер обслуживается раз в четыре недели. Инкассатор компании забирает все собранные отходы, пересчитывает лампы и градусники, а батарейки и элементы питания – взвешивает. Результаты замеров ежемесячно направляются управляющей компании, а каждые 11 месяцев она получает документы об утилизации. В прошлом году удалось собрать 55 тысяч единиц ртутных отходов (ламп и градусников) и около десяти тонн одних только батареек и аккумуляторов, которые отправились на утилизацию в Челябинск. По оценке Владимира Любимова, это примерно половина от всех элементов питания, купленных частными лицами за год.

«Наша практика показала, что самое большое количество отходов всегда копится в новых контейнерах в течение первых трех месяцев, – отмечает эколог. – То есть когда мы ставим контейнер, в первый месяц нам приходится обслуживать его два или даже три раза, потому что когда людям предоставляют сервис, люди начинают им пользоваться, сдают накопленное, потому что люди не дураки. Люди не идиоты! Никто не хочет намеренно загрязнять среду своего обитания! Затем, с третьего месяца, количество либо стабилизируется, либо плавно снижается, но чтобы в контейнере не было за целый месяц ничего, такого не бывает».

Образец для всей России

О том, что хорошо работающая система сбора опасных отходов вполне может вдруг стать неудобной и не слишком эффективной, не понаслышке знают в Петербурге, где батарейки и лампы от населения собирают уже десять лет, а когда-то охотно принимали даже шины и лакокрасочные материалы.

Изначально за сбор опасных отходов, образующихся в домохозяйствах, в Северной столице отвечал Комитет по природопользованию, охране окружающей среды и обеспечению экологической безопасности Правительства Санкт-Петербурга, а конкурсы семь лет подряд выигрывала компания «Экострой», у которой в городе практически не было конкурентов. При этом «Экострой» работал в тесном сотрудничестве с экологами и активистами, внедряя наиболее современные и удобные форматы сбора отходов.

К 2017 году – последнему для «Экостроя» в качестве подрядчика Комитета по природопользованию – в Петербурге работало восемь стационарных пунктов приема опасных отходов, аналогичных recycle-центрам, распространенным в Европе и США. Они располагались в удобных локациях около станций метро и были оборудованы для сбора максимально широкой номенклатуры «неудобных отходов» – от батареек, ламп и просроченных лекарств до покрышек, оргтехники и лакокрасочных материалов. Кроме того, в офисах, госучреждениях и супермаркетах были расставлены сотни картонных коробок для сбора батареек.

«Люди знали, что вагончики находятся по привычным адресам, что в них есть человек, который бережно примет эти отходы, – это было доверие и удобство, никому не надо было искать в Интернете расписание экомобиля, – говорит Татьяна Нагорская. – Расширенный список фракций тоже был максимально удобен и, конечно, батарейки, которые собирали по финскому методу в картонные коробки. Они могли находиться в помещениях, приобщая к этому делу детей в школах и так далее».

Несмотря на то, что появившаяся в Петербурге система была, по словам Татьяны Нагорской, «образцом для всей России», ее разрушили в одночасье с наступлением 2018 года, когда полномочия по сбору опасных отходов перешли от Комитета по природопользованию к Комитету по благоустройству. Формально следуя букве закона, чиновники Комитета по благоустройству исключили из списка принимаемых отходов лекарства (их отнесли к медицинским отходам), лаки и краски (строительные), а также бытовую технику и покрышки, которые вообще никак не классифицировали.

Новый конкурс выиграла компания «Экологический сервис СПб», на тот момент никому не известный участник рынка. В качестве альтернативы полюбившимся жителям вагончикам они запустили экомобили, курсирующие по городу в соответствии со сложным расписанием, и установили сотни экобоксов, которые вызвали у жителей и экологов самое большое негодование. Металлические ящики часто вскрывали вандалы, и выпавшие оттуда разбитые лампы и градусники оказывались прямо на контейнерных площадках.

Движение началось

За два года, прошедших с момента передачи полномочий по сбору опасных отходов Комитету по благоустройству Санкт-Петербурга, часть проблем удалось решить. Список принимаемых отходов расширился (но все еще не до такой степени, как раньше), а экобоксы стали более антивандальными. Правда, теперь сдавать в них можно только батарейки и маленькие энергосберегающие лампы, для всего остального предусмотрен экомобиль, подряд на который выиграла компания «Релайтер». Она же с 2021 года устанавливает и обслуживает экобоксы.

Такие улучшения, как и появление системы сбора опасных отходов в Ижевске и других городах, – во многом результат активности экологов и неравнодушных граждан, которые всеми силами пытаются воздействовать на власти, создают низовые инициативы и добиваются максимальной прозрачности процессов принятия решений в сфере оборота опасных отходов, ущерб от которых напрямую сказывается на уровне жизни и здоровье населения.

И если всего десять лет назад о том, что батарейки не стоит выбрасывать в контейнер для ТКО, знали единицы особо сведущих в экологии граждан, то сейчас эта повестка захватывает все большее количество людей, которые прежде не задумывались о проблеме отходов.

«Я должен сказать, что внимание к опасным отходам I-II классов, которое появилось в 2018 году, очень сильно поменяло рынок, ситуацию и отношение, – отмечает Владимир Любимов. – До 2018 года про батарейки, лампочки вообще никто не разговаривал, про опасные отходы никто ничего не понимал. А как только возникла эта тема с Камбаркой, появился Федеральный экологический оператор – об этом хотя бы начали говорить. Очень многие люди стали задавать вопросы: а куда вообще это все идет? Как это должно быть? А как в других местах? Так или иначе, движение началось, и этот запущенный тренд уже, конечно, не остановить».

Статья подготовлена специально для 81 номера издаваемого «Беллоной» журнала «Экология и право»