При этом население области сократилось с 1990 года на 16,13% и достигло 894,1 тысячи человек. Большинство жителей Приамурья влачат нищенское существование, но, несмотря на это, в Кремль поступают победные реляции о росте экономики региона. Может быть, одно не связано с другим? Возможно. Но как долго коррумпированная верхушка государства сможет качать природные богатства из крайнего приграничного региона, где люди обречены быть заложниками власти и вечными изгнанниками? Ведь именно факт постоянного присутствия в регионе N-го количества граждан России и является гарантией сохранения Приамурья в составе Российской Федерации. И если, несмотря на столь обширные богатства этого края, условия существования для его населения становятся поистине невыносимыми, то вопрос этот далеко не праздный. Хищническое разворовывание национального наследия подразумевает пренебрежение современными экологическими нормами. Таким образом, мы наблюдаем и масштабные изменения окружающей среды, что, несомненно, и является одним из факторов, ведущих к ухудшению условий жизни местных жителей и отсюда к увеличению смертности среди них. Самой варварской здесь по отношению к природе и к людям является золотодобывающая промышленность в том виде, в котором она существует.

Золото! Как много в этом слове…
«Золото — удивительная вещь! Кто обладает им, тот господин всего, чего он захочет. Золото может даже душам открыть дорогу в рай,» — писал Колумб, пребывая на Ямайке в 1503 году.

Золото, по утверждению Маркса, является первым открытым человеком металлом. Желтый блестящий самородок приковывал внимание первобытного дикаря. Современные двуногие дикари также ни перед чем не останавливаются в погоне за презренным металлом. Как отстреливали амурские казаки и «хунхузы» (бандиты) столетие назад «фазанов» (китайские старатели, тайно моющие песок на российской территории) на таежных тропах приграничья, так и ныне охотники-промысловики нет-нет, да и продырявят пулей из карабина голову северокорейского старателя на выходе из глухомани. Нет-нет, да и промелькнет в местной прессе в разделе криминальной хроники сообщение о том, что, дескать, изъята партия приискового золота при попытке ее реализации.

История золотопромышленного дела пришлого русского населения в Амурской области насчитывает полторы сотни лет. Но золотая лихорадка с годами не угасает, а, наоборот, охватывает все большее количество народа. Как сказал один местный абориген: «Такое впечатление, что съехались к нам мужики в тайгу со всего Советского Союза на спартакиаду. Спартакиада давно завершилась, а народ так и не собирается обратно по домам. Здесь чеченцы, дагестанцы, армяне, казахи, русские, украинцы, белорусы, корейцы, китайцы… Ведут себя как оккупанты, как варвары — хапают золото, плевали они на тайгу, на ручьи. После хоть трава не расти — в буквальном смысле. Добрались до становиков, у нас уже драги работают буквально за околицей села. Куда власть смотрит? Мы не давали согласия на этот беспредел, и наше социальное и экономическое положение с каждым годом ухудшается все больше и больше».

Первые прииски в этих краях открывались в конце 50-х гг. XIX века на так называемых «государственных пустопорожних землях», на которых кочевали тунгусы. Те времена были более справедливыми. Так, по свидетельству хроник, староста рода Афанасий Якомин уступил земли золотопромышленникам, получив за каждый прииск (Спасский и Вознесенский) по 25 рублей серебром единовременно, и в последующие время получал столько же, каждый год, когда велась добыча. В последующем, когда Россия закрепилась на Дальнем Востоке, земли у аборигенов были аннексированы. Теперь, когда поисково-разведочная партия находила россыпь, стоящую разработки, то подавала об этом объявление в земский суд и просила об отводе площади. Приезжал чиновник, проверял поданное объявление и делал отвод площади, простирающейся до 250 000 квадратных саженей (сажень — 2,13 м). Затем выдавал план отведенной местности и акт на владение, и россыпь принадлежала на вечные времена золотопромышленнику, если он исполнял требуемые законом условия. После прихода советской власти прииски были национализированы, а аборигены подверглись сомнительному эксперименту, имя которому — коллективизация.

Эксплуатация недр в старину, по свидетельствам современников, велась хищнически: «Цельные россыпи работают без всякой правильности ямами, золотоносные места заваливаются отвалами, которые иногда снова снимаются, откидные пески перемешиваются с пустой породой, что составляет уже крайнее отступление от всякого доброго порядка». Не буду описывать старые и современные технологии добычи «презренного» метала. Суть их в том, что для того, чтобы получить несколько граммов золотого песка, необходимо «переработать и просеять» около тонны золотоносной породы. Так как в основном золотоносные жилы проходят по небольшим таежным рекам и ручьям, то после многокилометровой проходки в данных водоемах русло полностью нарушено, почвенно-растительный слой в днище долин уничтожен. Береговая растительность уничтожена вместе с почвенным слоем, корневая порода, на которой ничего не будет расти, выворочена наверх, а когда-то кристально чистая вода загрязнена так, что уже ни одна рыба в ней не выживет.

Безусловно, что всегда в породе после переработки остается золото. Но прогресс не стоит на месте, проходит время, и не успевают раны, нанесенные Дикой природе, затянуться, как возвращаются на прежние места вооруженные новыми, более совершенными технологиями, «золотари», и процесс возобновляется снова. И так на протяжении уже второго столетия Амурская область все переживает бум золотой лихорадки! И люди, живущие здесь, и Дикая природа уже не в состоянии выносить этот бесконечный пресс безумцев, обуянных жаждой наживы. Труд чернорабочих на этом производстве бесконечно тяжелый, и не от хорошей жизни люди соглашаются на него. Ведь никто не гарантирует того, что вам вообще в итоге заплатят. Дисциплина на приисках жесточайшая, традиции Гулага здесь чтят не понаслышке. Еще не так давно за золото платили жизнями умирающих от непосильного труда заключенных.

От золотой лихорадки к экологической катастрофе
Оценивая в целом экологические последствия первого этапа золотодобычи из россыпей на севере Амурской области (т.е. за период с 1870-х до 1940-х годов), специалисты делают следующие выводы:

1. При отработках мускульным способом нарушениям в первую очередь подвергались ограниченные по площади участки речных долин с наиболее богатым содержанием золота.

2. На отвалах «торфов» с неперемытым гумусом через 30-50 лет восстанавливается первичный лес (лиственница, береза) с примесью (10–30 %) пионерных видов (тополь, осина, ольха). Однако травяно-кустарниково-ягодный покров не восстанавливается даже через 100 лет.

3. При применявшейся на первом этапе технологии амальгамации (извлечение золота из руды при помощи металлической ртути) соотношение золота и ртути достигало 1/1. Только в бассейн р. Селемджа при объеме добытого золота 50 тонн ориентировочно такое же количество ртути попало в окружающую среду.

4. Локальные очаги загрязнения ртутью характерны для мест дислокации приисковых поселков, функционирующих и в настоящее время. Теперь здесь размещены детские сады, школы, больницы, жилые дома, бурятся водозаборные скважины.

Второй этап россыпной золотодобычи длился с 50-х гг. ХХ века и до 1990 г. Он характеризовался широким применением средств механизации, дражного и гидравлического способов добычи, а также интенсивным использованием металлической ртути непосредственно на добычных полигонах. Расходы ртути к объему добытого золота составляли пропорцию 1/2. Дражная отработка, учитывая низкую степень извлечения золота (не более 50 %) на одной и той же площади, проводилась неоднократно, а в результате снятый почвенный слой за десятилетия оказывался размытым. В повторную добычу нередко вовлекались участки концентрации зартученных отходов переработки шлиховых концентратов, и, таким образом, очаг заражения расширялся на километры вниз по течению.

Третий этап россыпной золотодобычи (1990-2000 гг.) характерен официальным запретом применения ртути при золотодобыче. Вместе с тем это начало периода массового внедрения технологии выщелачивания золота цианистым натрием. Говорить о ядовитых свойствах данного вещества не нужно. Но обеззараживание отработанной в ходе выщелачивания породы осуществляется с применением хлора, что вызывает не меньшую тревогу, так как уже известны последствия случаев утечки жидкого хлора из «надежного и герметичного» хранилища: погибает все живое в зоне заражения. Так сказать, химическое оружие на службе народного хозяйства! Немцы в Первую мировую войну травили хлором своих противников. Теперь золотопромышленники, переняв боевой опыт, практикуются, но уже в уничтожении своих сограждан и «родной» матери-природы.

Экологи «в законе» на службе отечества
Забавно при всем при этом выглядят материалы «Оценка воздействия на окружающую природную среду» (ОВОС), которые под дальнейшее уничтожение природы и местного населения стряпают для «золотарей» коммерциализировавшиеся спецы-экологи из «природоохранных учреждений». Они выказывают озабоченность, торгуются келейно с заказчиком, но, в конце концов, берут «иудины серебренники» и дают зеленый свет все новым и новым проектам. При этом наблюдается тенденция, когда и «псевдозеленая общественность» активно включается в сей феерический процесс, обеспечивая своим присутствием легитимность общественных слушаний по материалам ОВОС.

Так, в мае 2004 года, в городе Тында Амурской области прошли «успешные» слушания по поводу строительства рудника на Березитовом золоторудном месторождении. Производство проектировщики обещают сделать максимально экологически чистым. Обещать —это непременное условие. Но заниматься рекультивацией огромных площадей запоганенных столетиями золотодобычи территорий никто до сих пор не спешит. Производительность предприятия при этом составит 1,5 млн. тонн руды, уровень добычи золота —не менее 3 тонн в год. Представляете! Перелопатить и в итоге уничтожить такую массу плодородной почвы вместе с растительностью, свести на нет практически всю биоту и заявлять при этом во весь голос об экологичности производства! Иностранный инвестор — канадская фирма «High River Gold Mines», по сути, стала заложником нечистоплотных российских чиновников, которые в проекте не обозначили компенсаций для местного населения. Платежи за уничтожение флоры и фауны на общей площади 720,61 га отвода земель для строительства и эксплуатации объекта составят по заключению официальных природоохранников 10 599 860 рублей. Читай: за то, что будет уничтожен участок тайги с населяющими его зверюшками, а местные жители лишатся на несколько десятилетий охотничьих угодий, мест рыбной ловли и сбора дикоросов, чиновники в итоге сочли приемлемым оценить всю биоту в 10,5 миллиона деревянных! Но еще деталь — даже эти деньги пойдут в фонды государственных учреждений, а там уже будут распределяться на текущие и далекие от природоохраны нужды чиновников.

Набившие уже оскомину заявления о биомониторинге, который якобы будет вестись на нарушенных золотодобычей территориях, ничего кроме усмешки у лесников и охотоведов не вызывают. Средства на эти мероприятия никогда не выделялись, и рассчитывать на них не приходится.

Заявления амурских чиновников об экономических перспективах для области в результате разработки Березитового месторождения весьма сомнительны. Ведь ОАО «Бурятзолото», которое будет эксплуатировать месторождение, зарегистрировано в Улан-Удэ, и все налоговые отчисления пойдут в федеральный и республиканский (Бурятия) бюджеты. Фальсификацией в связи с этим выглядит анализ нулевого варианта, т.е. отказ от разработки месторождения в пользу альтернативной хозяйственной деятельности, который, по мнению разработчиков ОВОС, нецелесообразен по экономическим соображениям. Отказ от освоения Березитового месторождения, по их мнению, «не даст возможности значительно укрепить экономику не только Тындинского района, но и Амурской области»! И никаких экономических расчетов при этом не приводится.

Читаем далее: «Лесохозяйственная деятельность здесь нерентабельна. Объем деловой древесины невелик. Вывоз дровяной древесины с площадки месторождения нереален из-за отсутствия пригодных дорог и высоких транспортных расходов…» И далее: «Нулевой вариант лишает район дополнительной улучшенной дороги, которая может использоваться лесной службой для нужд лесников, охотников и т.д.» Ну на кой ляд лесникам или охотникам ваши дороги, если Вы сами пишите, что там им делать нечего? «На площадке проектируемого предприятия и в его окрестностях отсутствуют рекреационные объекты. Ландшафтные условия месторождения довольно заурядные для региона, поэтому не могут рассматриваться в качестве объекта для развития туризма». То-то все больше и больше народу едет в эти места для сплавов по таежным рекам! «Отсутствие дорожной сети и мостов через Хайкту и Бол.Ольдой не позволяют развивать здесь и деятельность, связанную со сбором дикоросов. Поскольку видовой состав охотничьих животных рассматриваемых районов по сравнению с южной частью Приамурья значительно обеднен, то прибыль одного охотника, получаемая от использования территории, в которую входит площадка проектируемого рудника, в качестве охот.угодья не идет ни в какое сравнение с экономической выгодой, которую могут получить Тындинский и Сковородинский районы в целом от реализации намечаемой деятельности… Кроме того, рудник готов трудоустроить охотника на планируемое производство, где он будет получать регулярный и существенно больший доход, нежели занимаясь охотой». Ну а дочку охотника, если следовать логике проектировщиков, можно трудоустроить в публичный дом, там тоже доход больше, нечего ей по тайге слоняться без дела! Все равно когда золотари обкатают все ручьи и уйдут, то охотнику долго после этого придется лапу сосать, ведь зверя там не останется.

Амурская тайга слывет пушным Эльдорадо, но, видимо, пришло время ее полного и тотального уничтожения ввиду новых приоритетов в поиске натурального, золотого Эльдорадо. Чиновники в этот процесс вносят свою посильную лепту. Так, в ОВОС указано, что «волк, как вредный хищник, подлежит истреблению. О численности медведя, который является лицензионным видом, сведений не имеется, поскольку учет этого хищника не ведется. Охотничьих животных, занесенных в Красную Книгу, как на землях, отведенных ОАО «Бурятзолото», так и в рассматриваемой части района также не имеется». Если бы экологи «в законе» оставили свои теплые городские кабинеты и приехали непосредственно на место событий, то обнаружили бы из числа краснокнижных животных дикушу, беркута, черного аиста, мандаринку… вполне возможно, что и амурского тигра, по словам эвенкийских охотников из Усть-Уркимы, периодически пересекающими на путике его следы.

Не менее характерны и следующие строки: «Лиственничники и сосняки района проектируемой отработки месторождения достаточно типичны для подзоны южной тайги, относительно бедны по видовому составу и сравнительно слабо нарушены. По мнению специалистов, они являются коренными лесами восточно-сибирского типа и представляют интерес из-за относительно слабой нарушенности ценозов. По данным Ботанического сада Амурского научного центра, в рассматриваемом районе специальных ботанических исследований не проводилось. Среди растений, произрастающих в районах строительства, встречаются занесенные в Красную Книгу Амурской области, такие как: рододендрон даурский, башмачок настоящий, лилия даурская…».

Какой вывод из всего вышеизложенного следует? Чиновники идут на сделку с законом и росчерком пера отдают на уничтожение еще чудом сохранившиеся уникальные по международным меркам участки Дикой природы. Ни дать, ни взять — золотая лихорадка! Скажете — вот нашел о чем плакать, о цветочках! Так, дорогой читатель, вопрос в другом. Почему область, являющая собой богатейшую природную кладовую, до сих пор называется дотационной? Что, народ, проживающий здесь, глупее других или мало работает? А может, дело в непрофессионализме его руководителей, которые заботятся всецело о собственном благополучии? Непрофессионализме всех «полковников» во власти, которые увлеченно играют в игры под названием «замочить всех в сортире» и в итоге «замоченными» оказываются не только дети в Беслане, а и дети всего нищего российского населения?