— Мы не будем просто так терпеть и пойдем на любые меры ради компенсации, — грозит лидер инициативной группы жителей Горного Валерий Внуков. — Понадобится — будем пикетировать Госдуму.

К митингу за остановку завода, если не восстановят льготы, присоединился другой — за ввоз химотходов: «Мы хотим работать в Горном!» — скандировали сотрудники завода по УХО. В народ вышел губернатор Павел Ипатов, пообещал жителям добиться восстановления льгот к началу сентября и сохранить рабочие места.

Скандал вокруг первого в России завода по УХО начался с новости о том, что он переходит ко второму этапу уничтожения химоружия — переработке химических отходов (реакционных масс), которые образовались после первого этапа, нейтрализации самого химоружия — отравляющих веществ кожно-нарывного действия: иприта, люизита и ипритно-люизитных смесей. Это обязаны сделать по Международной конвенции о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и об его уничтожении. Чтобы продлить работу, военные предложили привезти в Горный еще 24 тыс. тонн реакционных масс люизита из Камбарки (Удмуртия). За это области обещают выделить 1,6 млн. рублей из федерального бюджета.

Губернатор на ввоз согласился — будет на что «реставрировать» инфраструктуру поселка. У местных жителей снова появилась последняя надежда. Им «реставрацию» обещали уже несколько лет назад, когда собирались строить завод. Но не сделали и половины.

Контора пишет
— С бумажкой подходили чуть ли не к каждому, спрашивали, что нужно, лишь бы мы согласились на открытие завода, — жалуется пенсионерка Ольга Васильевна. — Военные с красивыми погонами и губернатор Аяцков на капоте автомобиля заверили этот список. До сих пор его найти не могут.

На соцструктуру планировали потратить 10% от стоимости завода. Озеленение, дворец культуры, новые дороги, спортивный центр. Основные объекты так и остались недоделанными. Трубы нового водопровода проложили, но к домам не подвели. Мощностей старого хватает только на первые этажи. В новостройках стоят души, но умываться приходится под колонкой на улице.

— Сырую воду не то что пить, ею огород поливать запрещают, — говорит продавец Наталья Ивановна. — Темная и вонючая. Я покупаю воду. Так делают и иностранные наблюдатели. А большинство привыкли кипятить. Иногда на стенках стакана остается склизкий налет, а вода покрывается блестящей пленкой.

На качестве воды сказались подземные «богатства» поселка. Запасы иприта и люизита были зарыты в местных «могильниках» со времен войны. Прогнившие бочки стояли под землей рядами. С грунтовыми водами все стекало в речку. Говорят, на «могильники» натыкаются и сегодня.

До некоторых объектов руки вообще не дошли. Обещали построить мост через Иргиз. Пока единственная асфальтированная дорога к Горному идет через дамбу. Весной ее смывает на несколько месяцев, и завод по УХО становится почти недосягаемым. По объездной грунтовке — только на вездеходе.

Дорога — не единственная проблема. Если на заводе случится авария, вывозить горновцев будет не на чем. На весь поселок — три автобуса. Противогазы не выдали и половине жителей. Должны были построить четыре убежища — пока ни одного.

— Есть у нас большой подвал, мы его убежищем называем, так он затоплен всегда, — говорит пенсионер Петр Иванович.

Раковые шейки
— Наши болячки скрывают, — плачет бывший медработник Нина Ивановна. — Главный врач «Скорой помощи» говорит, что ее ругают, если жалоб слишком много. Поэтому за полгода 900 вызовов просто вычеркнули из отчетности. Хороших докторов не хотят держать, боятся, что они найдут рак.

Чтобы обследоваться, жители Горного ездят в больницу города Пугачева. Для проверки рабочих завода медиков специально привозят из Шихан (там в Саратовской области полигон испытания химоружия). Но результатов анализов не сообщают. Официально из 6500 людей в поселке 250 больны раком. Жители утверждают, что цифры занижены. В Горном есть улица, где умерших от этой болезни можно считать по количеству домов. Пик онкологических заболеваний пришелся как раз на начало работы завода по УХО.

Лечить от тех болезней, которые находят и признают, скоро будет негде. Зданию новой больницы осталось недолго. Воду из ее подвала несколько раз в год откачивают в ближайший овраг.

— Канализацию врезали выше уровня подвала, — делится знаниями инженер-энергетик Василий. — Хорошо, у меня проводка со щитами высоко закреплена. А то бы все закоротило.

Старому корпусу госпиталя повезло еще меньше. В его подвал стекает канализация сразу из нескольких зданий. Потом фекалии попадают в речку Сакминка. Ее прозвали «вонючкой».

Здоровых детей в поселке почти нет. Больше чем у половины проблемы с пищеварением, увеличена щитовидная железа. У многих болезни мочевыделительной системы, почечные патологии. Специалисты-нефрологи определили: в моче повышено содержание кадмия, мышьяка, сурьмы, хрома и фтора. Все это — последствия плохой экологической обстановки.

В Горный — на экскурсию
Как только экологи в очередной раз заикнулись о вредности УХО для человека, на завод зачастил начальник федерального управления по безопасному хранению и уничтожению химоружия генерал-лейтенант Валерий Капашин. Журналистов автобусами начали возить туда на экскурсии. Работники уверенно рапортовали, что их здоровью позавидует любой саратовец. Впечатление испортил цех по переработке твердых химотходов: с непривычки там можно было задохнуться.

— Ну и что, — удивляются сменщики, — мы же не падаем замертво. Это не ядом пахнет, а реагентами, которые его нейтрализуют.

Не побрезговал приглашением на завод и губернатор Ипатов. После экскурсии он пошел в народ убеждать своим примером, что жить можно. Зашел в чей-то огород, выкопал пару кустов картошки, прилюдно съел помидор с грядки и лично погладил (не в перчатке) кошку, указав на то, что она совсем не лысая, потому что здоровая. Советник президента по вопросам военно-технической политики и развития оборонно-промышленного комплекса Александр Бурутин, недавно посетивший завод, заявил, что «с безопасностью даже перестарались».

Правда, у коров, например, регулярно находят лейкоз. Оптовики, если слышат, что мясо или молоко из Горного, — отворачиваются. «Ядовитые» мослы берут только «черные» перекупщики.

Зато мы первые
Отстоять свои права на жизнь и льготы «за вредность» жители поселка пытались не раз.

— Нас не зря партизанами-то зовут, — хвастается пенсионерка Раиса Николаевна. — Потому что мы сидим в подполье и молчим. А как закопошились, бывший глава администрации Тимофеев быдлом нас назвал.

Несколько лет назад, когда собирали первый митинг, — требовали выполнить все, что обещали. Тогда милиционеры избивали старух. Журналистов с камерами сажали в машину, собирались арестовывать. Когда толпа попыталась перевернуть автомобиль, корреспондентов отпустили. Зато забрали в прокуратуру инвалида второй группы. Он слишком резко критиковал власть по телевизору.

И все равно ничего не добились. Горный даже в закрытое административное территориальное образование не включили. Формально — поскольку поселок является районным центром и ограничивать к нему доступ простых смертных, что подразумевает статус ЗАТО, нельзя. На самом деле горновцам просто не хотели компенсировать переселение в другой город, если их деятельность не будет связана с заводом. У жителей ЗАТО такие привилегии есть.

Поселок вошел только в «санитарную зону». Но и положенных при этом 50-процентных льгот на «коммуналку» — не дали, а последним законом о монетизации — вообще отменили.

Парадокс, но по документам больница и диагностический центр Горного в ЗАТО входят. Объяснить, как это получилось, никто не может.

Самое благоустроенное место в Горном — «поселок врачей и учителей». Квартиры в новых домах этого поселка бесплатно раздали работникам соцсферы. На радостях от такого подарка судьбы улицу и площадь назвали в селении именем генерал-лейтенанта Валерия Капашина. Глава района Геннадий Кузнецов согласился на это с умыслом: «Если прорвет на улице Капашина водопровод, я позвоню ему и скажу — на твоей улице авария, чтобы денег дал, а то мне бюджета на ремонт не хватает». Капашин приказал таблички с улицы его имени скрутить.

Когда строили завод, рядом возводили еще два новых поселка для военных, охраняющих объект, и будущих работников — Октябрьский и Михайловский. Их в ЗАТО включили, чтобы привлечь кадры. Построили новые дороги, несколько 4-этажных домов. Но все — на скорую руку. Жилье уже начинает разваливаться.

— Я даже ремонт делать не хочу, — говорит житель одного из домов. — В стенах трещины. Зимой ветер задувает, а у меня ребенок маленький. Водопровод не работает. Центральной канализации нет. Есть сливные ямы. Поймаешь КамАЗ с цистерной за бутылку самогона — откачают, не поймаешь — тони в дерьме.

Криминально, но чинно
В конце «экскурсии» по ЗАТО к нам нерешительно подходит смуглый мужчина лет пятидесяти.

— Вы журналисты? Кому тут про криминал рассказать? Я раньше работал на заводе.

Акционерное общество РОКБА, где работал Виталий, два года уничтожает отходы химоружия в одном из корпусов завода. Как выяснилось после недавней проверки Федеральной службы по эконадзору — без лицензии. Корпус, в котором это происходит, не зарегистрирован в госреестре. Есть еще более 20 нарушений, с которыми функционирует объект по УХО.

— Когда мы строили печи сжигания и дожига реакционных масс, — рассказывает бывший работник Евгений, — нам военные так и говорили: если почувствуете резкий запах чеснока — бегите куда хотите. Противогазы не выдали, хотя все видели, что бочки на складе протекали. Там на многое внимания не обращали. Когда срабатывали счетчики, которые на загазованность реагируют, их просто выключали. Поэтому некоторые солдаты сбегали из стройбата со словами: мы готовы служить в Чечне, только не там.

По словам бывшей сотрудницы спецлаборатории, перед тем, как принять на работу, взяли расписку — если через несколько лет у нее появится рак груди, претензий не будет.

P.S.
Если губернатор Ипатов не исполнит сентябрьское обещание, горновцы грозят встать живой стеной у завода по УХО, чтобы не пустить к нему рабочих. Пикетировать будут до тех пор, пока не получат нормальных условий для жизни в самом «химическом» поселке саратовской степи — Горный.

Из рассылки ENWL-info