Рекультивация полигона «Красный Бор» – одна из самых сложных задач, стоящих при реализации национального проекта «Экология». Решать ее будет госкорпорация «Росатом».

Что собой представляет полигон «Красный Бор», какие технологии предпочтительно использовать при реализации проекта по ликвидации полигона, какие предложения и мнения есть у профильных специалистов, экологов, депутатов, общественных активистов и местных жителей – на эти вопросы получила ответ эксперт «Беллоны» Виктория Маркова.

Кембрийские глины

Именно уникальными фильтрационными свойствами кембрийских глин объяснялся выбор места для размещения полигона «Красный Бор» в 60-х годах прошлого века. Комитет по природопользованию Санкт-Петербурга, в чьем ведении ранее находился полигон, десятилетиями успокаивал: кембрийские глины – надежный водоупор, и карты-котлованы полигона изолированы. Но ни один их собеседников эксперта «Беллоны» – от профильных специалистов до местных жителей – не согласился с тем, что сейчас кембрийские глины обеспечивают герметичность карт полигона.

«Кембрийские глины – водоупор только при определенных обстоятельствах, – пояснил бывший инженер полигона, кандидат технических наук Сергей Раевский. – В 64 карту глубиной 24 метра принимали массивную твердую тару – трансформаторы, железо, крупные реакторы. Даже чисто механически произошло продавливание и нарушение того слоя глины, тем более – в агрессивной среде».

Действительно, срок эксплуатации карт-котлованов полигона многократно превышен. По нормам и правилам карты должны были эксплуатироваться не более двух лет, а существуют более двадцати.

Полигон «Красный Бор» в 70-75 гг. Credit: ФГКУ «Дирекция по обеспечению безопасности гидротехнических сооружений полигона «Красный Бор»

«Когда я пришел работать на полигон, там была очень хорошая библиотека исследований советских ученых, которые учитывались при размещении объекта, – рассказывает Александр Филиппов, ранее работавший на полигоне в качестве главного эколога. Первое, что было сделано – исследования о проницаемости кембрийских глин. Была научная работа, выполненная по заказу комитета и полигона – отчет Рыцаревой¹. В нем утверждалось, что если не принять меры по рекультивации, то из действующих карт-котлованов токсичные отходы выйдут за границу полигона. Рыцарева доказала, что через 40 лет эксплуатации отходы в котлованах еще на 10 метров уйдут под землю. Какова сейчас реальная глубина залегания отходов в карте 64, никто не знает».

Не менее критичные выводы звучали и в работах других ученых, которые проводили исследования на полигоне. В 2001-2005 гг работами, выполненными ГПП «Севзапгеология» (группа под руководством Бориса Дверницкого), был доказан систематический вынос подземными водами промотходов, захороненных в картах. Уровень загрязнения окружающей среды оказался экстремально высоким по нескольким компонентам – аммиаку, БПК, марганцу, железу общему, сере сульфидной, и высоким по фенолу².

Справка «Беллоны»: Биохимическое потребление кислорода (БПК) – количество кислорода, израсходованное на аэробное биохимическое окисление под действием микроорганизмов и разложение нестойких органических соединений. БПК является одним из важнейших критериев уровня загрязнения водоема органическими веществами, оно определяет количество легкоокисляющихся органических загрязняющих веществ в воде.

Руководство полигона и Комитета по природопользованию пытались оспорить выводы ученых, но проиграли в суде. «Мы доказали тогда в судебном заседании, что происходит загрязнение ниже водоупора кембрийских глин. Одну из экспертиз нам тогда проводили датчане, бурили скважины», – вспоминает Сергей Грибалев, руководитель рабочей группы «Отходы» Общественного совета Минприроды РФ.

В 2014 год по настоянию Росприроднадзора по СЗФО у карты-котлована № 64 были пробурены дополнительные наблюдательные скважины глубиной 43 и 46 метров. Бурение выполняло ГГУП «СФ «Минерал». По данным из отчета «Минерала», в скважинах зафиксированы превышения предельно допустимой концентрации (ПДК) по фенолу (160-430 раз), взвешенным веществам (468-2892 раз), ХПК (83-367 раз), БПК₅ (78-367)³. Позже Росприроднадзором из этих скважин были взяты пробы.

Анализ проб подземных вод, выполненный Центром лабораторного анализа и технических измерений по Северо-Западному федеральному округу (ЦЛАТИ), показал превышение концентрации в контрольной скважине по сравнению с фоновой по фенолу в 11111 раз, азоту аммонийному – в 2229 раз, азоту нитратному – в 2948 раз, формальдегиду – в 139 раз, БПК – в 151 раз⁴.

Справка «Беллоны»: Химическое потребление кислорода (ХПК) – количество кислорода, потребляемое при химическом окислении содержащихся в воде органических и неорганических веществ под действием различных окислителей.
БПК₅ – БПК за 5 суток инкубации.

Карта-котлован № 64 до укрытия понтонами в конце 2016 года. Credit: ФГКУ «Дирекция по обеспечению безопасности гидротехнических сооружений полигона «Красный Бор»

Члены научно-технического совета при комитете по природопользованию Санкт-Петербурга кандидат геолого-минералогических наук Николай Натальин и Борис Дверницкий, ранее руководивший группой, проводившей исследования на полигоне «Красный Бор» от Севзапгеологии, настаивали на необходимости проведения дополнительного изучения гидрологии карт, однако не получили поддержки в профильном комитете. На вопрос эксперта «Беллоны», почему такие исследования не проведены до сих пор, специалисты, ранее работавшие на полигоне, ответили, что комитет, в ведении которого находился полигон, не ставил такую задачу – нужно было принимать отходы, продолжать работу и зарабатывать средства.

Наконец, в 2019 году по заказу ООО «НефтеГазИнвест-Интари» для проекта профильтрационной завесы вокруг полигона «Красный Бор» были выполнены геологические исследования по периметру полигона компанией ЗАО «ЛенТИСИЗ»⁵. В рамках данной работы по периметру полигона были пробурены скважины глубиной от 15 до 20 метров, взяты пробы грунта, определен коэффициент фильтрации кембрийских глин, а также их состояние.

Результаты лабораторных исследования показали, что прежняя информация о фильтрационных характеристиках грунтов – по архивным источникам 10^-8-10^-9 м/сут. – не является достоверной, и реальные фильтрационные характеристики грунтов значительно ниже. В отчете указано, что «фильтрационные характеристики кембрийских глин, определённые в лабораторных условиях составляют 10-5-10-7 м/сут., а в зонах трещиноватости кембрийских глин коэффициент фильтрации составляет 10^-1-10^-2 м/сут»⁶.

Это подтверждает не только очень высокую вероятность выноса промотходов из глубоких карт-котлованов полигона, но и вероятность деформации и увеличения объема котлованов за счет продавливания основания. Без дополнительного обследования гидрологии карт-котлованов и их состояния невозможно будет определить фактические объемы отходов в картах, следовательно – определить объемы прогнозного финансирования на выполнение работ по рекультивации объекта. Это отметили все собеседники эксперта «Беллоны».

Не верят в непроницаемость кембрийских глин и гидроизоляцию котлованов полигона и местные жители. Сомнения в этом выразили депутаты красноборского городского поселения Юрий Шмелев и Ольга Рогозенко, депутат г. Колпино Роман Волга.

Ворота полигона «Красный Бор». Февраль 2016 года. Credit: Виктор Терешкин

Рекультивация или консервация

Законсервировать или рекультивировать полигон – у собеседников «Беллоны» не оказалось единого мнения на этот счет.

«Я считаю, что этот объект должны сначала временно законсервировать – считает Сергей Грибалев. – Моя позиция – сначала надо защитить пятимиллионный город, сделав этот объект более безопасным, а потом заниматься обезвреживанием, делайте технопарк, приглашайте мировых ученых и т.д. Необходимо законсервировать полностью, сделав огромный кубик бетона, который будет безопасен для окружающей среды. Есть такие технологии, когда бетонируют на больших глубинах основание, делают дренаж, лабораторию и наблюдательные посты. Помимо полимерного бетона, который идет саркофагом вокруг химически опасного объекта, можно выполнить усиление методом литификации. Агрессивную жидкость перевести в камень методом литификации. Это способ для удаления химически опасных растворов – приведение их в связанное состояние, чтобы они стали инертны для окружающей среды».

Однако предложение законсервировать «Красный Бор» в «кубик бетона» вызвало сомнение у многих собеседников «Беллоны», в том числе у тех, кто ранее работал на полигоне.

«Нет вечных материалов, – объясняет Александр Филиппов. – Литификация? Допустим, мы загоним все условно говоря в «стекло», а что будет потом, не ясно. Я занимался гальваникой, очистными сооружениями, в том числе очисткой от тяжелых металлов. Для обезвреживания использовался такой метод – осаждения железом. Железо хватает тяжелые металлы и переводит их в осадок. И вот для обезвреживания этого осадка использовали метод связывания. Но есть мнение, что со временем идет реверсия, то есть в природе эти полученные в результате связывания вещества лежат какое-то время, а потом реверсируют обратно в растворимое состояние. И запретили потом этот метод осаждения железом».

Александр Филиппов опасается, что аналогично реверсия может произойти и с литифицированным материалом: «Я борюсь за то, чтобы здесь было чисто, и был лес. И чтобы жить здесь было можно, плотность населения уже растет, здесь же дома когда-нибудь будут строить. Я за то, чтобы полностью рекультивировать этот участок».

C сомнением отнесся к идее консервации полигона в «кубик бетона» и Андрей Кузнецов, ранее работавший на полигоне в качестве главного технолога: «Не будет монолитности в земле на такой площади в 72 гектара – будет возникать постоянное движение, и эта бетонная масса станет разрушаться и выноситься на поверхность. Даже с Отечественной войны, которая прошла всего 75 лет назад, все, что можно, земля отторгла – выдавила наружу. Не говоря уже о том, какие нужны большие деньги на такую работу».

Правительство Санкт-Петербурга предлагало свою концепцию консервации, которая заключалась в том, чтобы обезвредить очень незначительный объем накопленных обводненных отходов в пяти открытых котлованах полигона, а отходы в семидесяти закрытых котлованах, которые занимают основную территорию полигона, законсервировать на месте путем создания вертикальных и горизонтальных экранов, укрытых геомембраной и присыпанных сверху почвенным покровом. Экологи Сергей Грибалев и Игорь Агафонов эту концепцию не поддержали.

Специалисты, ранее работавшие на полигоне «Красный Бор», напомнили, что предложенный правительством Санкт-Петербурга метод уже внедрялся на полигоне. С 2003 года по данному методу⁷ проводилась опытная рекультивация двух ранее рекультивированных карт: № 39 и № 70.

«Результат рекультивации 39 и 70 карты оказался не удовлетворительный, – считает Сергей Раевский. – Никакие пленки не помогли – отходы все равно выносились на поверхность. Под тяжестью грунтов происходило выдавливание отходов из ранее рекультивированных карт. Даже несмотря на то, что был сделан дренаж на 39-ой карте, отходы попали в дренажные канавы, а оттуда вышли в магистральный канал».

Андрей Кузнецов уточнил, что результат был даже отрицательным: «при рекультивации 70-ой карты были забиты шпунты, которые фактически нарушили герметичность саркофага, и рядом в обводный канал стали просачиваться отходы, появились масляные пятна».

«Какой толк от такой консервации? Кто качественно сейчас делает эту пленку, тем более ее срок жизни ну максимум 20 лет? И неизвестно куда делась жидкая фракция отходов при консервации 39-ой карты», – выразил свое отношение к данному методу Александр Филиппов.

Без энтузиазма к идее консервации полигона с укрытием геомембраной без обезвреживания отходов в закрытых картах относятся и местные жители.

«Оставлять отходы в нынешнем состоянии нельзя, по факту это «химическая мина» заложенная под город Санкт-Петербург и его окрестности», – считает Красноборский муниципальный депутат Юрий Шмелев. Его поддерживает в этом коллега по совету депутатов Ольга Рогозенко. Депутаты г. Колпино Надежда Коковина и Роман Волга также считают, что отходы нужно обезвредить. «Оставлять содержимое закрытых карт в нынешнем виде чревато проблемами в будущем из-за угрозы их просачивания», – резюмирует Роман Волга.

Поверхность 64 карты. 26 мая 2016 года. Credit: youtu.be/jbvB_jI2Hgg

Контейнеры с отходами 1-го класса опасности

Концепция консервации полигона правительства Санкт-Петербурга с укрытием геомембраной предполагала обезвреживание только очень небольшой части отходов – жидкой фракции отходов в картах 64 и 68. Именно с переполнением этих карт-котлованов полигона обычно связывают опасность объекта. Однако жидкая фракция в картах 64 и 68 – это всего лишь загрязненные дождевые стоки, ранее поступавшие в карты, но не те отходы, которые принимал полигон за полвека своего существования.

Нецелесообразно сводить рекультивацию полигона только к обезвреживанию загрязненных дождевых стоков, поступивших в несколько открытых котлованов, поскольку кроме них в пяти открытых картах содержатся другие отходы, которые туда принимались (например, 64-ая карта предназначалась для загрязненной тары). Также есть еще около семидесяти так называемых закрытых карт, занимающих основную территорию полигона.

«Я считаю, что отходы целесообразно разделить условно на три группы, – говорит Александр Филиппов. – Первое – контейнеры с отходами 1-го класса опасности. Второе – содержимое ранее рекультивированных карт. Третье – жидкие отходы в открытых картах. Первое, что необходимо сделать – это вывезти около 3000 контейнеров с отходами 1-го класса опасности».

Сергей Раевский также считает, что оставлять в земле контейнеры с отходами 1-го класса опасности нельзя – они корродируют.

Согласна с ним и Ольга Русакова, ранее работавшая на полигоне химиком-технологом и руководителем коммерческого отдела: «1 класс – это стальной контейнер (сталь максимум 8-10 мм), плюс в нем есть бетонная подушка. Отвод заливается, заваривается, проверяется на герметичность. Но в агрессивной среде металл корродирует, а бетон разрушается. Сколько десятилетий это лежит? Это очень опасно».

Андрей Кузнецов тоже уверен, что контейнеры нужно изъять, чтобы ответственно перезахоронить: «Находясь в загрязненном грунте, в агрессивной среде, сталь корродирует. Некоторые из контейнеров были с подтеками («плакали»), когда долгое время стояли на полигоне еще незакопанными. При приеме отходов нам приходил «Акт на герметичность», и мы просто по факту смотрели, как контейнеры выглядят. Но проверить герметичность не было возможности, хотя, например, мог быть негерметично проваренный шов».

Александр Филиппов вспоминает, что во время его работы на полигоне были документы, в которых было указано точное место захоронения контейнеров: «Журнал захоронения контейнеров, по виду амбарная книга. Я оставил это все под роспись. Там папка и подписанные акты. Когда мы последние контейнеры захоранивали, то даже со спутника координаты писали. Тогда на полигоне хранилось около 50 штук контейнеров, и было предписание Росприроднадзора захоронить их. Теперь контейнеры уже лежат в земле очень долго, могли прокорродировать – сталь 6 мм., но бетон еще держит какое-то время. А вот когда бетон начнет рассыпаться… А какие там воздействия в земле, давление? Из земли контейнеры достать можно. Сделать специальный бокс герметичный, поместить туда. И перезахоронить в другом месте. Другого пути я не вижу. Я думал, как их обезвредить, но очень сложно. Каждый третий контейнер, скорее всего – это ртуть. Куб металлический. Раскладываются банки с ядами и ртутью и заливаются все бетоном – такая методика. Завариваются сверху крышкой. Как извлечь отходы оттуда? Если взять дробилку, то получится еще больше отходов, и с ними еще сложнее будет работать».

«Первое, что нужно сделать, это определить, где контейнеры закопаны, сколько их, и какие отходы в них находятся, – считает Ольга Еремина, ранее работавшая на полигоне в качестве инженера-технолога. – Конечно, при извлечении контейнеров необходимо будет обеспечить безопасность работ. Есть новые безопасные технологии – например, замораживают в среде жидкого азота, чтобы вредные вещества ни в воздух не летели, ни в почву».

Депутаты местных муниципальных советов и жители приграничных к полигону территорий тоже считают, что отходы 1-го класса опасности в контейнерах должны быть изъяты: либо вывезены, либо обезврежены.

Определение уровня образования газовых эмиссий на одной из закрытых карт полигона. Credit: ФГКУ «Дирекция по обеспечению безопасности гидротехнических сооружений полигона «Красный Бор»

Закрытые карты полигона. Вторично загрязненные грунты

На полигоне около 70 старых карт-котлованов. При их закрытии были нарушены технологические регламенты⁸: вместо послойного укрытия в жидкие карты сбрасывались твердые отходы и присыпались сверху грунтом. По вопросу, что необходимо сделать с отходами в закрытых картах-котлованах, мнения специалистов, экологов и общественных активистов разделились.

«На мой взгляд, там вообще ничего трогать нельзя, – говорит Сергей Грибалев. – Мы когда-то отбирали пробы и смотрели, что за черная биомасса выпирает на поверхность из недр уже закрытых карт. Эта черная жижа выходила на поверхность по всему полигону и выдавливалась во внутренний канал. Причем, это была не нефтянка какая-то, а вязкая биомасса. Я финским коллегам показывал ее в лаборатории. Биомасса с бактериями, которые не подвержены никакому воздействию – ничем не растворяется и не сжигается. Мы не знаем, что с чем среагировало из органической химии. И неизвестно, как это все сейчас будет реагировать с кислородом. Я бы вообще закатал эту территорию в саркофаг».

Александр Филиппов, напротив, считает, что грязный грунт нельзя оставлять и необходимо вывезти: «Я бы стал сразу определять класс опасности. Потихоньку, последовательно брал бы одну площадку за другой. Нужно убирать грязный грунт и засыпать чистым. Если где-то грунт 3-го класса, его можно даже возить на полигон для просыпки между ТКО, а если более опасный – нужно решать, куда вывозить. А рекультивация для этого делается? Также как ГИПХ рекультивировали: на 6-10 метров сняли грязный грунт. Там есть проблема – пестициды. У открытой 64-ой карты с жидкими отходами был «полуостров» – она была частично просыпана твердыми отходами. Там было зарыто, наверное, тонн 400 пестицидов. Еще очень много там было литиевых батареек – они взрывоопасны. В последние годы при новом руководстве всю эту площадку разрыли, и куда они дели эти отходы, неясно – видимо, разнесли пестициды по большой территории из этой площадки 64-ой карты. Помимо пестицидов там было много совтола, неразрушающейся органики. Поэтому надо все грунты собирать и перевозить куда-то. Я не вижу другого выхода».

Действительно, загрязненные грунты полигона – это не только отходы в старых картах-котлованах. Нарушение технологических регламентов при эксплуатации полигона повлекло за собой вторичное загрязнение грунтов. Из учета того, что наличие одного процента пестицидов в грунте делает его отходом 1-го класса опасности, объем вторично загрязненных грунтов 1-го класса на полигоне может оказаться очень значительным.

В отличие от Александра Филиппова Андрей Кузнецов отрицательно относится к идее полного вывоза загрязненного грунта в другое место: «Все 72 гектара вывозить не нужно. Сделать еще одну помойку федерального значения? Перевезти можно только контейнеры с отходами 1-го класса опасности. А остальное лучше делать по месту. 72 гектара надо разбить на части. И последовательно делать, разбить по годам, грамотно подобрать технологии. Можно для грунтов применить ту же литификацию. Не будет большой нагрузки на атмосферу, если работать с учетом розы ветров, не торопясь – чтобы не дуло ни на Никольское, ни на Мишкино, ни на Красный Бор».

В то же время Кузнецов уверен, что отходы в старых картах оставлять нельзя: «На 70-ой карте, на 72-ой были провалы земли. Химическая реакция идет, газовая подушка образуется. Старые карты требуют вмешательства».

Панорама полигона. Credit: ФГКУ «Дирекция по обеспечению безопасности гидротехнических сооружений полигона «Красный Бор»

Отходы в открытых картах полигона

На протяжении многих лет на полигоне проходили испытания пилотных установок по обезвреживанию жидкой фракции отходов открытых карт полигона.

Сергей Раевский, работавший c 2002-го по 2015 год инженером по контрольно-измерительным приборам и автоматике и по роду своей деятельности непосредственно «соприкасавшийся» с этими работами, рассказал «Беллоне» о том, что результаты многочисленных испытаний лишь отчасти можно считать положительными: «По отдельным ингредиентам удавалось снизить загрязнение. Например, только по гальванике или только по нефтянке. Но так, чтобы какую-то пилотную установку можно было поставить у карты и сказать: вот, мы сработали отходы из карты 64 до уровня предельно допустимых показателей – такого не было. Я участвовал в последних испытаниях ЗАО «Эрг», начинали они работу совместно с датчанами. В результате ХПК они хорошо снизили – почти до нормы, а растворимую органику – спирты и галогены – не удалось почистить до ПДК. К сожалению, завершены эти испытания не были.

Привлечением специалистов из-за рубежа занимался директор по инвестициям. К нам поступило предложение использовать плазменную установку из США. Это было промышленное внедрение – у них был цех, в котором стояли восемь плазменных установок. Они прислали нам отчет с цифрами по затратам на электроэнергию, какие газы собираются и прочее. Я делал сравнительный анализ с другими методами. Предложение было перспективным.

Считаю, что на полигоне стоит попробовать плазменную технологию обезвреживания отходов. Но только это должна быть высокотемпературная плазма, потому что температуры даже 1300-1400 градусов не позволят сжечь наши опасные смешанные отходы до конца – появятся диоксины, и никакие очистные фильтры не помогут. Позднее главный эколог полигона Филиппов ездил в Томск, где проводил испытания плазменной установки в Томском университете. Они брали модельную смесь, но сюда свою установку не привозили».

Очистные сооружения полигона «Красный Бор». Credit: Администрация Санкт-Петербурга

«В Томск нам не привезти было отходы, – вспоминает Александр Филиппов. – Поэтому мы решили сделать модельную смесь, но максимально приближенную по составу, Я приехал туда, мы сделали испытания и получили нормальный результат. Я – сторонник плазмы. В последние годы работы на полигоне я много отдал изучению этого процесса».

Андрей Кузнецов считает, что для обезвреживания отходов полигона нельзя применять сжигание, но стоит рассмотреть пиролизно-плазменную переработку органической составляющей в синтез-газ: «Первое – происходит разложение без доступа кислорода на органику, а дальше она идет на высокотемпературную плазму, в результате на выходе нет золообразования, а есть остеклованный материал. А синтез-газ обратно идет в генерацию тепла».

Однако экологи Сергей Грибалев и Игорь Агафонов не очень верят в безопасность плазменного метода.

Что касается низкотемпературного сжигания отходов, то все собеседники «Беллоны» достаточно скептически отнеслись к возможности применения этого метода на полигоне «Красный Бор». Метод термической обработки отходов (сжигание) лежал в основе двух проектов заводов, которые хотели построить на полигоне (проекты ГИПХа и ООО «Пеуру Рус»). Общественное обсуждение проекта «Пеуру Рус» обернулось стихийным массовым митингов и в итоге было отменено. Депутаты местных муниципальных советов Надежда Коковина, Роман Волга, Юрий Кваша, Ольга Еремина, Юрий Шмелев и Ольга Рогозенко в беседе с «Беллоной» также высказались против низкотемпературного сжигания отходов на полигоне.

Ольга Еремина считает, что единой технологии для срабатывания всех отходов полигона не существует: «Поскольку опасные отходы полигона многокомпонентного состава, технологическая линия должна состоять из блоков, и для каждого вида отхода нужно искать оптимальную технологию».

Для очистки верхнего слоя обводненных отходов в картах 64 и 68, а также загрязненных стоков каналов полигона компанией ООО «Полихим» спроектированы очистные сооружения, которые показали хорошие результаты. Проект прошел государственную экологическую экспертизу.

Депутат Тельмановского сельского поселения и член экологического Совета при губернаторе Ленинградской области Юрий Кваша полагает, что к исследованиям и проектированию необходимо привлечь научные кадры РАН (химиков, физиков, геологов, гидрогеологов и др.) и частные компании, имеющие соответствующий опыт работ или же владеющие уникальными технологиями обезвреживания опасных отходов, в том числе – воспользоваться зарубежным опытом решения аналогичных задач, исключив технологии термического обезвреживания отходов.

Визит представителей «Росатома» на полигон «Красный Бор». 6 сентября 2019 года. Слева-направо: Максим Корольков, заместитель генерального директора по развитию ФГУП «РосРАО»; Алексей Трутнев, директор полигона «Красный Бор»; Денис Беляев, председатель Комитета по природопользованию, охране окружающей среды и обеспечению экологической безопасности Санкт-Петербурга. Credit: ФГКУ «Дирекция по обеспечению безопасности гидротехнических сооружений полигона «Красный Бор»

Мнения относительно общественного участия

Все собеседники «Беллоны» положительно отнеслись к передаче полигона в федеральное ведение. Экологи, члены общественного совета в Минприроды России Игорь Агафонов и Сергей Грибалев, ссылаясь на свой опыт работы в совете, уверили: «Именно «Росатом» сейчас является структурой, наиболее открытой для взаимодействия с общественными организациями».

При этом Игорь Агафонов считает, что необходимо создать общественный наблюдательный совет за ходом работ по рекультивации полигона: «По каждой проблематике – по территориальной или отраслевой – нужен свой наблюдательный совет, потому что в каждом вопросе есть своя специфика, тонкости и нюансы. Это диктует свой состав экспертов и общественных активистов, обязательно связанных с территорией. Естественно, там должны быть представлены местные жители».

«Хорошо бы с населением близлежащих населённых пунктов обсудить варианты технологий, которые можно было бы применить на полигоне, чтобы люди чувствовали свою сопричастность и ответственность», – предложил Роман Волга.

Юрий Кваша считает, что на общественное обсуждение должны быть вынесены как техническое задание на исследование тела полигона и прилегающих территорий, так и техническое задание на проектирование, а также сам проект после его разработки исполнителем: «Общественное участие необходимо на всех стадиях: исследования объекта, проектирования, выполнения работ по выводу объекта из эксплуатации и его рекультивации».

На вопрос, что бы хотели видеть на месте полигона после его рекультивации, собеседники «Беллоны» ответили по-разному. Пожалуй, наиболее полно созвучен чаяниям глубинного народа ответ муниципального Красноборского депутата Ольги Рогозенко: «Кедровый лес».

Рассвет на полигоне. Credit: ФГКУ «Дирекция по обеспечению безопасности гидротехнических сооружений полигона «Красный Бор»

Примечания

1. ПГО «Севзапгеология». Рыцарева З.В. Отчет о работах по изучению влияния захороненных промхимотходов на территорию, прилегающую к опытному полигону «Красный Бор», 1973 г.

2. Технический отчет о результатах работ по договору № 39.28/05/03.0034 по объекту «Мониторинг эндогенных геологических процессов на объектах высокого геоэкологического риска ЛО, включая полигон «Красный Бор», по дополнительному соглашению № 3 от 28.03.2002 шг.

3. Отчет ГГУП «СФ «Минерал» по Договору № Г-02-07/2014 от 08.07.201

4. Экспертное заключение ФБУ «ЦЛАТИ по СЗФО» № 008-Э-15 от 13 марта 2015 г

5. Т. 1.3 «Инженерно-геологические изыскания» Технического отчета по результатам комплексных инженерных изысканий по объекту «Строительство противофильтрационной завесы для исключения негативного влияния промышленных отходов на водозаборные сооружения ГУП «Водоканал Санкт-Петербурга» в случае возникновения внештатных (аварийных) ситуаций».

6. Т. 1.3 «Инженерно-геологические изыскания» Технического отчета по результатам комплексных инженерных изысканий по объекту «Строительство противофильтрационной завесы для исключения негативного влияния промышленных отходов на водозаборные сооружения ГУП «Водоканал Санкт-Петербурга» в случае возникновения внештатных (аварийных) ситуаций»)

7. Сводный технический Отчет по договору № НТО.-143/1 «Разработка генеральной схемы рекультивации полигона «Красный Бор»

8. Нарушение СНиП 2.02.28 «Полигоны по обезвреживанию и захоронению токсичных отходов. Основные положения по проектированию».