Статья подготовлена специально для 59 номера издаваемого «Беллоной» журнала «Экология и право».

Юг раздора

Строительство домов, торговых комплексов, новых дорог и транспортных развязок нередко неразрывно связано с угрозой разрушения природных зон. Экологи предупреждают о необходимости их сохранения и защиты, жители предъявляют претензии застройщикам, обвиняя их в том, что те не жалеют ни парков, ни водных объектов, застройщики держат оборону.

Так, горячей точкой на карте Петербурга до сих пор является существующий пока лишь на бумаге город-спутник «Южный» – один из крупнейших инвестиционных проектов жилищного строительства в России. Его история началась в 2009 году, когда компания «СТАРТ Девелопмент» купила земельный участок под строительство «Южного» в Пушкинском районе Петербурга. В ноябре 2013 года губернатор Георгий Полтавченко подписал Закон Санкт-Петербурга «О внесении дополнений и изменений в Закон «О Генеральном плане Санкт-Петербурга», позволяющий начать строительство города-спутника «Южный» в Пушкинском районе. Однако до сих пор «Южный» больше похож на миф, чем на реальный проект. А критика в отношении плана несуществующего города-сада все не утихает.

Первая же информация о строительстве «Южного» вызвала тревогу у экологов: на карту застройки попадали водные объекты гидросистемы Пушкинского района и зеленые зоны. Кроме того, эксперты предположили, что «Южный» создаст транспортный коллапс: из 130 тысяч жителей будущего города большинство, скорее всего, будет ездить на работу в Петербург. Соответственно – основные магистрали погрязнут в пробках, а количество выхлопных газов, выбрасываемых в атмосферу, значительно возрастет.

«С нашей точки зрения, город-спутник будет представлять собой страшно удаленный спальный район. Его 130-тысячное население преимущественно будет работать в Петербурге, наматывая безумные километры и увеличивая выбросы. К сожалению, расчетов дополнительного экологического воздействия, связанного с транспортом, мы сделать не можем», – прокомментировал ситуацию журналу «Экология и право» директор Центра экологических экспертиз «ЭКОМ» Санкт-Петербургского общества естествоиспытателей Александр Карпов.

Но главным яблоком раздора между девелоперами и общественностью стало Кондакопшинское болото, территория которого отдана генпланом под размещение городской магистрали, а также под жилую и общественно-деловую застройку. «Кондакопшинское болото – это низина, куда тысячелетиями стекала вода, формировала массы торфа, и откуда потом вытекают речки Кузьминка и Поповка. Они питают гидросистемы Александровского, Баболовского и Павловского парков», – объясняет Александр Карпов. Получается, что уничтожение болота приведет к разрушению целой экосистемы и нарушит природные территории.

Спасение Кондакопшинского болота оказалось непростым делом. По словам Карпова, ни одно болото на территории Петербурга не внесено в государственный водный реестр. Нет болот и в распоряжении городского Комитета по природопользованию, охране окружающей среды и обеспечению экологической безопасности, где определяется перечень водных объектов, подлежащих региональному экологическому контролю. Туда, кстати, не попала примерно половина мелких водных объектов – ручьев, прудов, – находящихся на территории Петербурга. Карпов считает, что это сделано для того, чтобы их можно было засыпать. Верховный суд, до которого активисты дошли в 2014 году, в реестре водных объектов болото не увидел, поэтому признать его отказался.

Застройщик обещает не трогать болото

Совсем противоположной позиции придерживаются представители компании «СТАРТ Девелопмент». Директор по связям с общественностью Евгения Стрельцова сказала в комментариях журналу «Экология и право», что наличие Кондакопшинского болота еще никем не доказано.

«Есть топкие места на территории Кондакопшино, причем территория, из-за которой начался весь сыр-бор, занимает не больше 6% от площади Южного. Это ничтожно мало. Мы сами сейчас, устав от бесконечных нападок, заказали в «РосГидро» [Государственном гидрологическом институте] исследование по определению границ топких территорий из этих 6%. Думаю, до конца лета «РосГидро» проведет необходимые работы», – поясняет Евгения Стрельцова. Также, по ее словам, если существование Кондакопшинского болота будет доказано, его передадут государству. Строить на болоте никто не собирается – это экономически нерентабельно.

Оспаривает Евгения Стрельцова и утверждение Александра Карпова о том, что из Кондакопшинского болота берет начало река Кузьминка. По ее словам, болото как раз является естественным аккумулятором, и, наоборот, из Кузьминки оттягивает воду. Представитель «СТАРТ Девелопмента» рассказала журналу, что компания заказала «обширное исследование, которым руководил ученый, занимающийся математическим моделированием водных объектов, Сергей Кондратьев». По словам Стрельцовой, Кондратьев считает, что болото вообще необходимо засыпать, чтобы Кузьминка стала полноводнее, так как трясина только оттягивает у реки воду.

Евгения Стрельцова также говорит о том, что «СТАРТ Девелопмент» сможет восстановить систему водоснабжения царскосельских парков – части находящегося в Пушкинском районе архитектурного и садово-паркового музея-заповедника «Царское Село». Искусственные пруды Екатерининского и Александровского парков в течение многих десятилетий находятся в критическом состоянии. Таицкий водовод, питавший когда-то пруды, уже более сотни лет не функционирует. Из-за этого уровень воды в прудах снижается, и они зарастают. По словам Стрельцовой, Сергей Кондратьев предложил вариант спасения пушкинских водоемов: воду в каналы и пруды подавать из накопительных емкостей очистных сооружений для ливневых стоков, которые будут построены в Южном. В таком случае стоки будут достаточно чисты и помогут в водоснабжении парков.

Бунт градозащитников Евгения Стрельцова объясняет «исключительно самопиаром» и предполагает, что проект Южного может не нравиться общественникам в том числе из-за поддержки его государством и правительством Петербурга. Она подчеркивает, что Южный – «единственный на сегодняшний день [проект] в России, который хоть как-то приближается к тому, о чем может мечтать любой мегаполис». «Мы не будем строить очередной спальный район – «удавку» города, а будем создавать самодостаточные отдельные агломерации с рабочими местами, невысокой застройкой, с заранее продуманной инфраструктурой, велосипедными дорожками. Сейчас мы заключили договор с IBM о развитии «умного города», чего в России нет больше нигде. Они изначально будут продумывать систему, по которой транспорт будет приходить вовремя, как в Европе», – рассказывает Евгения Стрельцова.

То, что Южный располагает такими огромными территориями, позволяет девелоперу совершить их полноценное комплексное освоение. «Обычно девелоперам продают небольшой кусочек земли, и компания «выжимает» из него все, что можно: строит в высоту, создает минимальную инфраструктуру с детской площадкой и в лучшем случае садиком и школой. Мы же будем продумывать все от и до, и первый проект, который у нас будет запущен, – проект Иннограда науки и технологий», – обещает Стрельцова, говоря о проекте научного городка с научно-технологическими центрами, лабораториями и учебными зданиями. Соглашение по нему было подписано в июне 2015 года между застройщиком, правительством Петербурга, Санкт-Петербургским национальным исследовательским университетом информационных технологий, механики и оптики и госкорпорацией «Роснано». «Сначала будет создаваться около трех тысяч рабочих мест, а потом уже начнет строиться жилье», – говорит Евгения Стрельцова.

Однако после решения Верховного суда противники застройки в Южном сдаваться не собирались, и сейчас, по словам Александра Карпова, выполнены исследования Кондакопшинского болота для внесения его в государственный водный реестр. «Если этого не произойдет, мы снова будем оспаривать решение. Застроить территорию, которая имеет природную ценность, мы не дадим», – говорит директор «ЭКОМ».

Так, существующий пока что только на бумаге «город-мечта» уже переживает первую войну, «зажигательной смесью» для которой служат еще окончательно не утвержденные проектные документы. И сложно понять, где градозащитники, возможно, перегибают палку, а где девелопер, возможно, приукрашает будущее города-спутника.

Нам любые дóроги дорóги?

Еще один стратегический и скандальный инвестиционный проект города – строительство Западного скоростного диаметра (ЗСД). Его главной целью было создание кратчайшей связи между южными, центральными и северными районами Петербурга, разгрузка исторического центра и улучшение экологической ситуации в городе. С последним пунктом возникли нестыковки.

С самого начала строительства экологи начали говорить о том, что трасса ЗСД выбрана неудачно, а против реализации проекта было собрано более 40 тысяч подписей петербуржцев. Санкт-Петербургское общество естествоиспытателей в 2006 году провело общественную экологическую экспертизу третьей очереди проекта, которая выявила целую серию нарушений.

Оценка воздействия на окружающую среду, как следует из выводов общественной экспертизы, была недоработана. В частности, согласно этим выводам не было данных о «расположенных на трассе строительства и в буферной зоне ценных природных объектах – переходном и верховом болотах, торфяной залежи, сосновых древостоях, редких видах растений». А расчет концентраций загрязняющих веществ в атмосфере на период до 2025 года, говорится в выводах общественной экспертизы, проводился «исходя из недоказанного предположения, что все автомобили к этому времени будут удовлетворять в части выхлопов и качества используемого топлива» европейскому стандарту по автомобильным выбросам «Евро 4».

Уже в 2009 году на смену стандарту «Евро 4», принятому в Европейском союзе в 2005 году, пришел обновленный экологический стандарт для легковых машин «Евро 5», а в текущем году планируется ввести еще более жесткие нормы, регулирующие содержание вредных веществ в автомобильных выбросах, – «Евро 6». При этом в мае 2015 года, по данным исследования аналитического агентства «АВТОСТАТ», средний возраст автомобиля в Петербурге составлял 10,5 лет (в целом по России – 12,4 года).

Впрочем, как сообщало петербургское интернет-издание «Фонтанка.ру» в 2012 году, ссылаясь на Федеральную службу по надзору в сфере природопользования (Росприроднадзор), никакой экологической проверки проекта строительства ЗСД не проводилось, закон позволял ограничиться только Оценкой воздействия на окружающую среду. И даже тот участок, который проходит в непосредственной близости от буферной зоны Юнтоловского заказника, писала «Фонтанка.ру», дополнительно не обследовался.

С критикой проекта ЗСД выступали и специалисты, которые изучают природные комплексы. Они обратили особое внимание на Северный участок трассы, который проходит через жилые зоны, зоны отдыха и особо охраняемые природные территории.

«Северный участок ЗСД рассекает пополам Марково болото, при этом нарушается его гидрология. Болото – такая система, которую разрезать без необходимости не нужно. Там мы хотели сделать [особо охраняемую природную территорию], но сейчас это уже трудноосуществимо, потому что территория рассечена пополам. Теперь с одной стороны земля переувлажняется, а с другой стороны становится более сухо», – пояснил журналу «Экология и право» кандидат географических наук, старший преподаватель кафедры физической географии и ландшафтного планирования Санкт-Петербургского государственного университета Владимир Резников.

Восковник переехал, строительство продолжилось

Специалист в свое время предлагал сделать ЗСД немного восточнее и не рассекать болото, а также построить часть дороги на эстакаде, чтобы меньше травмировать природу. Но эстакада, сетует Резников, – это дорого. Другой момент, который выделяет ученый, касается мест передвижения крупных животных – лосей, кабанов, – пути миграции которых пересекает скоростной диаметр.

«Это вообще проблема наших дорог, что [Кольцевой автомобильной дороги], что ЗСД. Есть нормативы, предписывающие делать переходы для животных по путям их миграции, «скотопрогоны» у нас это называется. Эти пути должен давать Комитет по природопользованию, который их не дает. Это проблема и в области, и в городе», – говорит Резников.

Еще одним важным пунктом, который не учли проектировщики ЗСД, стала угроза уничтожения восковника болотного – растения-краснокнижника, по зарослям которого должна была пройти северная часть магистрали. Но как только компания узнала об этом, строительство трассы остановили; ее расположение менять не стали, а вот сам восковник «переехал» на безопасную территорию Ботанического института.

Сейчас идет завершение строительства Центрального участка ЗСД, который планируется сдать в эксплуатацию в середине 2016 года. Еще в 2007 году жители Морской набережной, окна которых выходят на масштабную стройку, высказывали опасения по поводу строительства скоростного диаметра. Их волновало, на каком расстоянии от домов проложат трассу и будут ли соблюдены нормативы санитарной зоны. Но компания поспешила успокоить жителей обещанием бесплатно заменить в домах стеклопакеты с абсолютной шумоизоляцией, а на протяжении самого ЗСД выставить шумозаграждающие щиты и экраны.

Так или иначе, в случае строительства ЗСД громкий проект пережил все протесты общественности, и, как и задумывалось, выполняет свою задачу – разгружает дороги и связывает между собой городские районы.

Город глобального абсурда

И все же, в то время как в мире развивается дружелюбный к природе подход в планировании городов, Петербург задыхается от бесконечных автомагистралей и сотрясается от очередной войны местных жителей и градозащитников с застройщиками.

«Еще вчера Петербург мог дышать воздухом благодаря паркам, которые сейчас собираются застраивать. Скоро это все будет покрыто асфальтом и бетонной плиткой», – считает доктор архитектуры, профессор кафедры урбанистики и дизайна городской среды Санкт-Петербургского государственного архитектурно-строительного университета (СПбГАСУ) Валерий Нефедов. Он вспоминает об Удельном парке, через который планируют протянуть скоростную магистраль, и о парке Малиновка, на территории которого хотят возвести очередной храм.

В беседе с журналом «Экология и право» профессор объяснил, что в сознании наших проектировщиков отсутствует общемировое понятие «природная инфраструктура». Границы участка рассматриваются застройщиками как обязательный контур заполнения этой территории преимущественно или только зданиями. Хотя примерно 40% от территории должно, по словам Нефедова, оставаться зеленой зоной.

«Если мы говорим, что человек все-таки должен жить в городе, а не спать, парковаться и где-то еще работать между делом, значит надо научиться проектировать экологически сбалансированную природную инфраструктуру. А она должна выводить человека к местам его регулярной рекреации, – объясняет эксперт. – Пока что в России как инопланетный тезис звучит то, что в каждом квартале должен быть мини-парк. Тогда его пешеходная доступность гарантирует, что те возрастные группы населения, которые не могут позволить себе сесть на машину и уехать в [Центральный парк культуры и отдыха], должны пешком, во все сезоны, с коляской или без коляски, маломобильные, доходить до этих зеленых территорий в структуре жилой застройки».

По словам ученого, стратегия развития современного города такова: чем ближе к периферии, тем больше должно быть природы, чтобы человек не ощущал себя в тесноте городской застройки вокруг промышленного пояса: «То, что строит Европа сегодня, пока еще до нас не доходило. Они подошли к созданию – это пример того же Гренобля (Франция) – «пешеходно-велосипедного трамвайно-зеленого коридора». Это означает, что там никогда не будет индивидуальных машин. Это пространство, где люди передвигаются пешком, на велосипеде или общественном транспорте, но утопая в природе. По «зеленым коридорам» человек, дыша свежим воздухом, должен из жилья перемещаться в другие части города или к центрам обслуживания, не пересекаясь с путями следования автомобилей».

Эксперт называет Петербург «городом глобального абсурда», а стиль его жизни – противоречащим жизни остального мира. В той же Европе люди живут в городах, а отдыхать ездят на курорты, поясняет Нефедов, в то время как у нас город «выдавливает» всех на дачи за глотком свежего воздуха: «Дача – чисто русское изобретение, это роспись в беспомощности планировать города так, чтобы человек в городе после работы выходил из дома и отдыхал в парке, а не мечтал заветной пятницей вечером через пробки доехать до своей дачи и уж там-то подышать до вечера воскресенья. Получается, сначала город тратит землю на абсурдную застройку – тотальное гетто, выдавливает из своих границ природу, а затем продолжает вытеснять ее в радиусе до 100 километров».

Последний шанс выжить

Нефедов говорит о том, что Петербургу необходимо преобразовывать территории промышленного пояса в 19 тыс. гектаров и депрессивные районы. В Европе, по словам эксперта, есть масса примеров, когда закрывшийся промышленный объект превращается в рекреационную зону для горожан: когда из Парижа «ушел» сборочный цех автомобилей «Ситроен», на его месте был построен названный по имени основателя компании Парк Андре Ситроен, вместо сборочного комплекса завода «Рено» в районе Булонь-Бийанкур на острове Сеген создается экологический парк.

В Петербурге же, говорит Нефедов, любую свободную территорию стараются застроить жильем или офисами: «То, что делается сейчас в районе [станции метро «Электросила»] – это беспредельный разгул застройщиков: вдоль Московского проспекта, начиная от Обводного канала, потянулись новые жилые комплексы. Это категорически противоречит здравому смыслу. В той части промышленного пояса позарез нужен был линейный парк как спасение тех, кто живет в этих комплексах. Это пример того, как город истребляет свое будущее».

Линейный парк – это зеленая зона на узкой, но протяженной территории, удобной для пешеходных прогулок и пробежек, велосипедных маршрутов. Такой парк можно возвести на городском участке бывшей промышленной застройки – а в Московском районе города таких участков как раз довольно много – на месте, например, заброшенных железнодорожных путей или вдоль неблагоустроенных берегов реки.

Валерий Нефедов считает, что в Петербурге сейчас нет сплоченных экологов, которые могут защитить город от абсурдной застройки. Катастрофой он называет и то, что люди, именующие себя ландшафтниками, чаще всего таковыми не являются. «Это цветоводы-любители, которые тешат себя тем, что какие-то пятачки они законопатили цветами-однолетниками. Они не занимаются ландшафтом города, они просто подменяют свою профессию оформителями городских улиц и площадей. Город становится столицей антиэкологии, или отрицания природы, потому что ландшафтники заняты цветочками», – говорит профессор.

И все-таки шанс хоть немного исправить сложившуюся в Петербурге ситуацию есть, считает Валерий Нефедов. Для начала необходимо добиваться компромисса с застройщиками и настаивать на том, чтобы половина территории, отданной под застройку, оставалась зеленой. Кроме того, новые районы можно строить по принципу «жилье в парке». Подобный проект, по словам эксперта, реализуется, к примеру, в Барселоне, в Парке де Диагональ-Мар. Там внутри парка были построены многоэтажные точечные здания, где предлагалось купить квартиру, в цену которой входила стоимость нескольких квадратных метров парка.

«Эта модель – последний шанс для Петербурга не иметь хотя бы на периферии такого тотального гетто или такого коллапса, к которому город на высокой космической скорости уже идет. Научиться создавать вместе жилье и парк или в каждом квартале по мини-парку – это последний шанс этому городу выжить или дожить до следующего века. Потому что истребляя природу, город уничтожает свое будущее», – заключает Валерий Нефедов.