10 августа 1985 года на территории 30-го судоремонтного завода (СРЗ, войсковая часть 63971) ВМФ произошла ядерно-радиационная авария на АПЛ К-431. При перезарядке активной зоны ядерного реактора атомной подводной лодки (АПЛ) вследствие нарушения требований ядерной безопасности и технологии подъема крышки реактора произошел тепловой взрыв, в результате которого десять человек погибли.

В ликвидации последствий аварии кроме военных моряков принимали участие и гражданский персонал завода. Именно социальная защита гражданских специалистов не осуществлялась и не осуществляется до сих пор. Гриф секретности, наложенный с самого начала на сам факт аварии, не позволяет внести эту категорию людей в число тех, кому положены льготы. Таких людей – 2209 человек. С 1985 года, то есть, уже больше 20 лет, государство отмахивается от своих граждан, выдумывая все новые и новые отписки.

Что положено в виде льгот и компенсаций участникам ликвидации последствий аварии? 50-процентная скидка при оплате коммунальных услуг (ну, какие там услуги в вымирающем поселке, где жителей – меньше 10 тысяч человек?); выход на пенсию на 10 лет раньше установленного законом срока (в отсутствие работы там и так почти все неработающие); надбавка к пенсии (сами знаете, какие у нас надбавки); увеличение ежегодного оплачиваемого отпуска на 14 дней (если учесть, что большинство бывших ликвидаторов ныне пенсионеры, то эта льгота теряет смысл), бесплатный проезд по железной дороге; медицинское обслуживание (в том же поселке Дунай).

При заоблачных ценах на нефть и стабилизационном фонде в 250 млрд. долларов, сумма затрат на людей, нуждающихся в заслуженной помощи государства, разумеется, могла бы и должна была бы быть затрачена. Но, видно, не в нашем государстве.

Война бумаг длится, судя по документам, с 1993 года. Второй виток – с 2000 года. Именно тогда была создана инициативная группа, возглавил которую Владимир Пещеркин. Сотни документов показал мне Владимир Филиппович. Один из последних – письмо на имя президента России. В нем, в частности, отмечается, что во время аварии в окружающую среду было выброшено около 6 млн. Кюри радиоактивных веществ. При этом сформировавшийся радиоактивный след накрыл не только территорию завода, но и весь поселок Дунай и вышел на акваторию Уссурийского залива. Уровень радиоактивного загрязнения территории в/ч 63971 в 10 тысяч раз превысил предельно допустимые концентрации, средняя мощность дозы излучения по состоянию на август 1985 года составила 200 мР/час. Согласно критериям радиационной обстановки этот уровень характеризуется как чрезвычайно опасный. Между тем весь гражданский персонал завода был задействован на работах по ликвидации последствий аварии. При этом с работников завода были взяты расписки о неразглашении сведений, составляющих государственную тайну, запретили писать письма и отправлять телеграммы.

(Говорят, что нагрянувшее высокое начальство приказало последствия аварии «ликвидировать к понедельнику». Чекисты пустили слух, что ничего страшного на заводе не произошло: был, всего-навсего, «взрыв аккумуляторной батареи»).

Подробности аварии содержатся в приказах Минобороны, не рассекреченных, вопреки требованиям Закона о государственной тайне, и до сих пор. До сих пор не ликвидированы и все последствия ядерно-радиационной аварии на АПЛ.

Photo: www.submarina.ru

Мне трудно сказать, почему гражданские специалисты завода молчали о своих проблемах 15 лет. Видимо, сильна привычка советских людей «стойко и мужественно переносить тяготы и лишения службы». Видимо, считали, что в бурное время перемен наличие рабочего места в Богом забытой дыре – поселке Дунай Приморского края, — уже само по себе неплохо. Видимо, слух о скором закрытии самого завода активизировал размышления на тему: а что же дальше?

Начали, как водится в военных и полувоенных коллективах, с поисков приказа по в/ч 63971 об объявлении всей территории завода зоной строгого режима после ядерно-радиационной аварии. Такой приказ многие видели и многие слышали о нем. Однако в 2004 году на запрос членов инициативной группы пришел ответ врио командира в/ч 63971 Г.Слугина о том, что приказ такой уничтожен.

Этап за этапом удалось выяснить, что:

— была группа гражданских служащих, включенных в списки ликвидаторов;

— индивидуальные дозиметры гражданским служащим, не вошедшим в эти списки, но, тем не менее, принимавшим участие в ликвидации последствий аварии, не выдавались;

— журнал учета полученных этой категорией гражданских служащих доз не велся;

— не велся журнал учета рабочего времени в зоне строгого режима на всех работников в/ч 63971.

Удалось также выяснить, что все документы, напрямую подтверждающие действия работников во время аварии (планы работы цехов, заказ-наряды, рабочие листки на выполнение конкретных работ, приказы и прочее) были уничтожены. (Некоторые совсем недавно, несколько лет тому назад).

Шесть лет переписки с различными инстанциями, хождения по кабинетам, сидения в заведомо проигрышных для простых граждан холуйских судах ни к чему, по сути, не привели. Письмо-ответ, направленное в суд вице-адмиралом Н.Карачуном (начальник главного технического управления ВМФ РФ) резюмировало позицию государства ко всему этому делу. В нем, в частности, сказано: «Войсковая часть 63971 в Перечень объектов ВМФ, на которых имели место ядерно-радиационные аварии… не может быть отнесена в силу того обстоятельства, что в своем составе ядерных энергетических установок… не имеет».

Лукаво-иезуитский пассаж. Это все равно, что написать: зрителям спектакля «Норд-Ост» отказать в требованиях на компенсации на основании того, что боевики-террористы не входили в состав труппы театра. А в Беслане боевики не были членами педколлектива школы… А высотки в Нью-Йорке не имели в своем штате самолетов гражданской авиации…

Карачун словно забыл, что сама авария его ведомством не была включена в число таковых на протяжении целых 8 лет после самого события. Не было ее в документах. Не было и людей в этих документах, которые ликвидировали последствия аварии. И только в 1993 году авария на АПЛ была зарегистрирована. А факт того, что эта АПЛ в то время находилась на территории завода, не зарегистрирован до сих пор!

Словом, в обращении в президенту Пещеркин и еще 20 человек из числа тех, кто в далеком 1985 году ликвидировал последствия аварии, просят:

— зарегистрировать на правительственном уровне аварию 10 августа 1985 года;

— признать весь гражданский персонал в/ч 63971, выполнявший свои обязанности в тот период, участниками ликвидации последствий аварии.

Письмо направлено 1 июня 2006 года.

Ответа пока не последовало.

В одной из местных газет еще в 1998 году была опубликована статья И.Кропельницкого, в то время – заместителя начальника СРЗ по воспитательной работе. Он пишет: «В 1991 году вышло постановление ВС РФ «О распространении действия закона РСФСР «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС» на граждан из подразделений особого риска… Борьба за признание работников завода членами подразделений особого риска началась в 1993 году. Мы составили списки, и хотели получить защиту на 2232 человека… Но нам сказали, что это невозможно. Потому что на тот момент Комитету ветеранов подразделений особого риска (ПОР) правительство разрешило довести число ветеранов до 10 тысяч человек максимум. Это по всей стране: Тоцкие, Новоземельские учения, Семипалатинский полигон, сборка ядерных боеприпасов, НПО «Маяк», ликвидация аварий на лодках и надводных кораблях с атомными установками, — на все про все 10 тысяч человек. А тут только мы одни выставили две с лишним тысячи… Нам было жестко отказано».

Между тем листаем ответы из других инстанций, чтобы понять: каков может быть ответ нынешней власти.

Особый разговор у нас получился с бывшей медсестрой завода Ириной Вяткиной. Ирина – инвалид по общему заболеванию. Вот уже шесть лет как она передвигается на костылях. С каждым годом здоровье ее ухудшается. По словам Ирины Петровны, есть свидетели того, что она принимала участие в ликвидации последствий аварии – капитан 1 ранга запаса Анатолий Крашенинин – он в то время возглавлял штаб по ликвидации аварии. Однако суды до сих пор не выносят решение в пользу Вяткиной на том основании, что суду не были предоставлены письменные приказы того времени о развертывании госпиталя. Конечно, издевательское решение: известно, что приказы того времени либо хранятся за семью печатями секретности, либо попросту уничтожены. Вот , к примеру, ответ из военной прокуратуры Тихоокеанского флота от 28 декабря 2005 года за подписью моего старого знакомого (представлял интересы обвинения в суде) В.Погодина: « На ваш запрос… сообщаю, что уголовное дело в 2-х томах по ядерно-радиационной аварии 10 августа 1985 года на АПЛ К-431, заказ 175, уничтожено 30 апреля 1992 года за нашим входящим №280 с».

Если кто не знает, то буквочка «с» обозначает, что дело было секретным. Разумеется, Погодин не сообщает, почему дело было уничтожено, по чьему приказу и на каком основании. Зато теперь понятно, что в случае требований предъявить суду какие-либо приказы того времени, можно смело ссылаться на Погодина, подразумевая, что в уничтоженных материалах уголовного дела как раз и находились те самые, требуемые, приказы.

Конечно, следы некоторых приказов блуждают, как призраки, в названиях других, более свежих, приказов. Например, приказ командующего ТОФ №229 от 19 апреля 1999 года прямо упоминает приказ командующего №74 1993 года, изданный в свое время на основании двух других приказов – министра обороны №250 и №302. В них как идет речь о ликвидации последствий аварии на АПЛ К-431. Однако приказ № 229 интересен не этим, а тем, что в нем два деятеля флота – командующий ТОФ М.Захаренко и и его начальник штаба (ныне – командующий ТОФ) В.Федоров, приказывают признать утратившим силу приказ командующего ТОФ №277 от 1994 года. Почему? Не потому ли, что приказ № 77 содержал указание на объявленный список лиц военнослужащих и лиц гражданского персонала в/ч 63971, непосредственно участвовавших в ликвидации последствий аварии, а также в работах по сбору и захоронению радиоактивных веществ?

Надо ли говорить о том, что в приказе №277 гражданское лицо Пещеркин В.Ф. ( и многие другие) значился, а в приказе Захаренко-Федорова № 299 – уже не значится?

Вот как переписывается история – росчерком пера нескольких деятелей.

К счастью, сохранился архив. Насколько я понял, его уничтожить пока не успели. Во всяком случае, еще 12 мая этого года Надежда Спирякова (и некоторые другие ликвидаторы) получила из архива ТОФ справку о том, что в приказе №277 она значится, как стрелок ВОХР и как участник ликвидации последствий аварии с характером работ «санитарная обработка производственных помещений на зараженной территории». Правда, начальник архива ТОФ Л.Шестопалова тут же сообщает, что приказ №277 отменен и причина отмены архиву флота неизвестна. Замечу: она, похоже, никому неизвестна из тех, кто заинтересован в правде и фактах.

Следует отметить, что до сих пор, в нарушение статьи 7 закона «О государственной тайне», многие документы, относящиеся к аварии (планы, графики, заказ-наряды, документы по учету ежедневной работы и т.п.) продолжают оставаться под грифом «секретно». Только недавно, под нажимом таких как В.Пещеркин, новое командование завода в лице В.Боровицкого сообщило: «Документы… переданы для рассмотрения на экспертной комиссии и принятия решения о рассекречивании их или оставления грифа секретности». Угадайте, какое решение из этих двух будет принято?

Дело в том, что государству почему то невыгодно признавать людей, пока еще живых, ликвидаторами аварии. Позицию государства четко, на мой взгляд, изложил председатель комитета ветеранов подразделений особого риска В.Бенцианов (цитирую по публикации в газете ЗАТО Фокино «Время»: «…Никаких свидетельских показаний для признания права на льготы принимать во внимание нельзя: «…потому что это такой вот прыщ, который… вы одних удовлетворите, он погаснет, а остальные, узнав это, начнут требовать. И этот нарыв будет все время возбухать…»

Нарыв по имени «государство» не «возбухает» – он просто игнорирует собственных граждан и их право на нормальную жизнь.

Комментарий юриста:
В данной ситуации я бы рекомендовала начинать не с установления юридического факта, а с обжалования действий должностных лиц соответствующей войсковой части, отказавших, к примеру, во включении лица в список ветеранов подразделений особого риска. Данные документы поступают из РВК по месту жительства на основании заявлений граждан с прилагающимися документами. Такой порядок установлен приказом министра обороны от 18 августа 2005 года №354 «О порядке и условиях оформления и выдачи удостоверений гражданам из подразделений особого риска», где указан список войсковых частей, принимающих решения. Если во включении в список отказывают, документы возвращаются в РВК по месту жительства и это решение обжалуется в районном суде, в случае отказа – в кассации и т.д. Это первый путь.

Есть второй путь. Имеется постановление правительства РФ «О порядке предоставления компенсаций и льгот лицам, пострадавшим от радиационных воздействий» от 30 марта 1993 года №253. Для получения удостоверения на компенсации и льготы, нужно получить заключение регионального межведомственного экспертного совета или заключение ВВК об установлении причинной связи инвалидности с радиационным воздействием и обратиться в военкомат или другой уполномоченный орган за выдачей удостоверения. Отказ в выдаче так же обжалуется в суде.