Но спустя всего несколько недель после нашего возвращения о перспективе закрытия Ленинградской АЭС вдруг заговорил глава Росатома Сергей Кириенко: «Наступит время, когда первые блоки ЛАЭС начнут выбывать, — сказал он во время своего недавнего визита в Сосновый Бор. — Ведь в 2018 году закончится ресурс первого реактора». Почему обозначилась эта тема — чуть ниже. Но факт остается фактом: в Росатоме, пусть и в будущем времени, но заговорили о выводе действующих российских АЭС.

На первый взгляд, 12 летний срок представляется немалым. Однако для такого проекта, как демонтаж отработавшего реактора, он вполне обозримый. Словом, готовиться к выводу можно уже начинать. Поэтому организаторы поездки — «зеленые» организации России, Латвии и Норвегии — что называется, попали в точку. Представители городской администрации, Ленинградской атомной, общественности Соснового Бора воочию увидели, что Литовский атомград, остановивший один из двух блоков свой кормилицы — Игналинской АЭС (ИАЭС), продолжает жить и активно строит планы на будущее.

Резерват СССР
Возведенный щедрой рукой бывшего Минсредмаша Висагинас очень напоминает наш Сосновый Бор, только построен с большим размахом — широкие пешеходные зоны, сохраненные дюны, множество цветочных клумб… Именно таким Политбюро ЦК КПСС представляло спутник советской АЭС с крупнейшими в мире реакторами РБМК-1500. А Литва рассматривалась, как визитная карточка СССР, предъявленная Западу.

Любопытно, что обретение Литвой независимости не только подогрело антиатомные настроения, но и увеличило число сторонников АЭС. Еще бы, два ядерных блока вырабатывали более 80% всей электроэнергии Литвы, выводя ее на первое место в мире по этому показателю. В 1993 году в связи с этим республика даже попала в книгу рекордов Гиннеса! И сегодня, несмотря на вывод первого блока, станция продолжает оставаться крупнейшим предприятием Республики, пополняющим национальный бюджет доходами от экспорта энергии.

Согласно опросам, проведенным в прошлом году Еврокомиссией, самыми ярыми поборниками атомной энергетики среди жителей ЕС оказались именно литовцы. Случилось так, что один из крупнейших энергетических проектов нелюбимого ими СССР, доставшихся Литве по наследству, стал предметом ее национальной гордости. Такие вот шутки истории.

Другая жизнь
В Висагинасе мы почувствовали себя своими не только из-за звучащей вокруг русской речи. Здесь остались многие сосновоборцы, что строили и запускали атомную станцию. Ведь первый блок Игналинской АЭС заработал в 1984 году, то есть был пущен на десять лет позже Ленинградской атомной. В те времена между Сосновым Бором и Снечкусом чуть ли не ежедневно курсировали автопоезда. Везли оборудование, стройматериалы, рабочую силу. В тренажерном центре ЛАЭС «вставал на крыло» оперативный персонал Снечкуса — связи существовали самые тесные.

Вот и Виктор Шеволдин, уже почти четверть века занимающий директорское кресло ИАЭС, тоже начинал в Сосновом Бору. Поэтому встречал нас, как родных.

— Как же, с директором ЛАЭС Валерой Лебедевым мы однокашники, — Виктор Николаевич принимал нас в своем просторном кабинете. — Поначалу с Ленинградской атомной шли общей дорогой. Но с обретением независимости у нас началась другая жизнь. 31 декабря 2004 года остановили первый блок — таковыми были условия вступления нашего государства в ЕС.

Да, Литва могла отказаться. Что ни говори, а остаточная стоимость ядерного гиганта оценивается в 4 млрд. евро. К тому же останавливать доведенный до международных требований по безопасности, работающий «как швейцарские часы» объект, многим казалось безумием. Однако Запад продолжал придерживаться мнения, что риск от действующих РБМК, даже реконструированных, остается неприемлемо высоким. Для Литвы с работающими блоками Игналины дорога в ЕС была закрыта.

— Под юрисдикцию Литвы мы вошли с пустыми карманами, — продолжает Шеволдин. — Минатом не оставил нам ни копейки на процедуру закрытия. А ведь на Западе фонд ликвидации АЭС открывается в момент ее запуска, туда отчисляется определенный процент тарифа. Поэтому предложение европейцев нам показалось интересным — они обещали профинансировать вывод станции. А первый блок выработал бы свой ресурс в 2014 году, второй в 2017. Словом, мы предпочли идти вместе с Европой. Так надежнее.

Останов в законе
Остановленный блок Игналинской АЭС совсем не похож на покойника. По коридорам точно так же снует одетый в защитные одежды персонал, в специальных ячейках на стене чернеют дозиметры, работают санпропускники. Даже в реакторном зале не безлюдно.

Ведь остановить реактор совсем не то же самое, что остановить, к примеру, автомобиль. Его недра еще продолжают источать протуберанцы адского жара и если их не охлаждать проточной водой, жди Чернобыля… Так что блок, остановленный буквально накануне 2005 года, находится, скорее, в летаргическом сне. Случись чудо — поступи команда «пуск!» — и ядерный великан тут же начнет выдавать киловатты.

Хотя нет, мосты уже сожжены. В турбинном зале рабочие разбирают оборудование. Стучат молотки, стреляет ультрафиолетом сварка и люди, словно муравьи, по «палочке-соломинке» разбирают еще работоспособные агрегаты.

— Ломать — не строить, — морщится председатель профкома Нововоронежской АЭС Юрий Бабенко, также входивший в нашу делегацию. — Человеку по нутру — строительство, созидание, но никак не разрушение. Нельзя не учитывать, что чисто психологически для персонала ломка — фактор стресса.

Виктор Шеволдин будто угадав наш разговор, подхватывает тему: «Уже на самом начальном этапе мы осознали, что демонтаж — психологическая травма. И тогда мы ввели такую установку: демонтаж блока — тот же бизнес-проект. Его исходная точка — готовый блок, конечная — «коричневая площадка». А еще мы решили для себя, что аккумулируем уникальный опыт. В перспективе наши сотрудники смогут оказывать услуги по демонтажу атомных объектов на мировом рынке».

Но прежде чем произошел останов, а в турбинном зале появились «муравьи», вся процедура была прописана в целом ряде законодательных актов. Еще в октябре 1999 года Сейм Литвы принял Национальную стратегию в области энергетики, провозгласившую, что первый блок должен быть остановлен до 2005 года.

Через полгода был принят Закон «О прекращении эксплуатации первого блока Игналинской атомной электростанции», а в феврале 2001 появилась Программа снятия с эксплуатации первого блока ИАЭС, в которой были оговорены правовые, финансовые, организационные и технические вопросы этого колоссального проекта. В 2002 году в Национальную стратегию в области энергетики было сделано дополнение: второй блок ИАЭС должен быть остановлен до 2009 года.

Photo: Lina Zernova

К «коричневой площадке»
— Правительство Литвы остановилось на стратегии незамедлительного демонтажа, — рассказывает Артур Дайнидс. — Это означает, что через 30 лет на месте Игналинской АЭС от блоков почти ничего не останется. Такой вариант мы выбрали потому, что сегодня еще имеется персонал, способный квалифицированно выполнить работы. Не менее важный момент — занятость, поскольку в скором времени социальное положение горожан станет для Висагинаса проблемой номер один.

Но это день завтрашний. А сегодня, после останова первого блока, наиважнейшей проблемой считается вопрос упорядочения радиоактивных отходов. Еще в 1999 году рядом с ИАЭС появилась площадка для хранения отработавшего ядерного топлива (ОЯТ). Игналинская АЭС — первая из атомных станции бывшего Союза — нашла способ сухого хранения самых опасных отходов ядерного цикла. ОЯТ решили помесить в семидесятитонные стальные контейнеры, изготовленные в Германии. Прочность ярко оранжевых гигантских бочек такова, что они способны выдержать даже падение самолета. (Хотя движение любых летательных аппаратов над АЭС национальным законодательством запрещено.) Правда, срок их эксплуатации составляет 50 лет, так что дальнейшую судьбу ОЯТ будут решать уже внуки.

Пока на площадке, охраняемой отрядом полиции из Депаратмента пограничной службы Литвы, хранится все топливо, наработанное с 1984 года. Оно заняло более 80 контейнеров. Но после разгрузки первого блока и высвобождения бассейнов выдержки, а также с учетом останова блока №2 потребуются новые объемы.

— Еще одна площадка долговременного хранения ОЯТ на 100 контейнеров будет введена в строй в 2009-2010 годы, — продолжает Дайнидс. — В этом вопросе недопустим даже намек на дефицит! Поэтапно будут построены и могильники для низкоактивных отходов, которые будут готовы к 2012 году. Стоимость всего комплекса хранилищ, включая и установки по переработке жидких и твердых радиоактивных отходов, оценивается в 350-400 млн. евро.

По словам Секретаря при Министерстве хозяйства Литвы, самым сложным окажется момент, когда после выгрузки ОЯТ начнется дезактивация, обезвреживание и устранение радиоактивного оборудования и внутреннего загрязненного слоя зданий. На этой стадии ожидается самый большой объем «грязи», а персонал будет подвержен максимальному риску радиационного воздействия.

— Однако радиационная безопасность работников во время демонтажа, да и эксплуатации АЭС, занимает очень важное место, — подчеркнул Дайнидс. — Будет сделано все, чтобы облучение людей оказалось минимальным. Хотя, предполагаемое воздействие на окружающую среду и население при демонтаже будет намного меньше, чем при работе электростанции.

После окончательной очистки часть зданий либо снесут, но «…с детальной проверкой на наличие в щебне малейших следов радиоактивности», либо предложат бизнесу для дальнейшей промышленной эксплуатации. Скорее всего, графитовую кладку реактора придется оставить, взяв «кубик» размерами 30 на 30 метров в прочную «упаковку». Это и есть вариант «коричневой площадки», уже продемонстрированный сегодня в ряде стран мира.

— А вот варианта «зеленой лужайки» пока никто в мире так и не осуществил, — улыбается главный в Литве специалист по выводу АЭС. — Это очень эффектный финал, но слишком уж дорогостоящий.

Мир пошатнулся
Сказать, что новость о закрытии АЭС взволновала жителей Висагинаса, значит, ничего не сказать. АЭС, строительство которой объединило судьбы десятков тысяч людей, наполнило смыслом их жизни, стало частью их существования — и на гильотину? Поначалу это вызвало жесткий протест.

— Для города-спутника это был удар, — говорит Элеонора Огиенко, зампредседателя профсоюза работников Игналинской АЭС. — Еще и потому, что люди не знали, чего ожидать. Прочный, надежный мир пошатнулся. Обстановка была настолько накалена, что администрация станции в начале 90-х скрыла от коллектива решение об отказе реконструировать ИАЭС. Ведь рассверловка каналов, которую планировали проводить вслед за ЛАЭС, свидетельствовала бы о том, что Игналина планирует жить дальше. Но планов таких быть уже не могло.

Закрытие предприятия штатом в 6,5 тысяч сотрудников в небольшом, 35-тысячном городе — дело нешуточное. Ведь оно содержало всю инфраструктуру: детские сады и медицину, спортклубы и жилкомхоз, общественный транспорт и школы. Его остановка означала одно: остановку пульса всего города. То есть Висагинасу грозил паралич.

А тут еще Евросоюз, предложивший Литве сделать выбор, не дал городу конкретных рецептов по выживанию. Все социальные проблемы Висагинас должен был решать самостоятельно. Поэтому поиск путей сохранения города в условиях ядерной осени стал делом исключительно всего местного сообщества — коллектива ИАЭС, профсоюзов, администрации города, жителей, общественности.

«Мягкое» сокращение
После обретения Литвой независимости с ИАЭС уволилось тысяча человек — решили вернуться в Россию.

— Многие сотни наших бывших сотрудников перешли во вновь созданные подразделения, которые либо были переданы станцией муниципалитету, либо приватизированы, — рассказывает Виктор Шеволдин. — Теперь наши бывшие участки — жилкомхоз, водоканал, транспортный, электро- и строительный цеха — находятся в автономном плавании, оказывая услуги как в Литве, так и за ее пределами. Заказы ИАЭС сегодня составляют примерно треть от объема их работ.

Одновременно в мае 2002 года Сейм Литвы принял закон о социальных гарантиях, предельно смягчавший сам факт потери рабочего места. Согласно ему, увольняемый получает шесть среднемесячных окладов и еще шесть — через биржу труда. К слову, средняя зарплата на ИАЭС — три тысячи лит, что составляет 30 тысяч рублей. (средняя по Литве — 1,2 тыс. лит.) Мало того, ему будет выплачено пособие на обучение детей, а также, если это необходимо, дотация на переезд.

Но это еще не все. Работодателю, принимающему бывшего атомщика, в течение двух лет станция ежемесячно будет выплачивать 600 лит — местный МРОТ. А биржа труда обязана заниматься обучением и переквалификацией не только сотрудников АЭС, но и членов их семей.

Особенно активно этот закон начнет работать в нынешнем году, поскольку именно в 2006 планируется первое крупное — около тысячи человек — сокращение. На станции должно остаться порядка двух тысяч. Однако часть из увольняемых — люди пенсионного возраста и прощание с работой не станет для них трагедией. Тем, кому до пенсии остается 5-6 лет, в соответствии с тем же законом, ежемесячно будут получать пособие размером в 500-600 лит.

— Игналинская атомная — единственное в Литве предприятие, предоставляющее такие социальные гарантии, — Элеонора Огиенко. — Ничего подобного нет ни в Болгарии, ни в Словакии, которым также было предписано закрыть АЭС. Принятие Закона — исключительно местная, висагинасская инициатива, поддержанная Сеймом и правительством Литвы.

Метаморфозы
Саулюса Пикшриса — председателя литовской некоммерческой общественной организации «АТГАЯ» — в Висагинасе хорошо знают. Он — бывший заклятый враг станции: один из лидеров знаменитого в конце 80-х «Саюдиса» организовал в 1989 году прогремевшую на весь мир акцию. Тогда в Снечкус съехались тысячи людей и, взявшись за руки, организовали гигантский круг, охвативший строящийся третий блок ИАЭС. Манифестанты потребовали отказаться от строительства скомпрометировавшего себя РБМК. И напуганное Чернобылем Политбюро ЦК КПСС, было вынуждено уступить…

В середине 90-х, когда правительство Литвы, по словам Сауюлюса, затягивало решение об остановке первого блока ИАЭС, «АТГАЯ» взяла на себя роль посредника между депутатами Европарламента с одной стороны и народными избранниками, правительственными чиновниками Республики, администрацией ИАЭС — с другой. То есть европейцы выдали мандат доверия общественной организации, а литовским чиновникам и специалистам не оставалось ничего другого, как усмирить гордыню.

Теперь организация Пикшриса содействует становлению социальной поддержке жителей Висагинаса. И мы видели, что в бывшем Снечкусе Пикшриса встречают как друга и единомышленника. По крайней мере, так представлялось со стороны.

Это метаморфоза глубоко символична. За последние годы взгляд чиновников на общественность, ее участие в решении городских проблем, да и вообще на коллективный поиск моделей городского жизнеустройства кардинально изменился.

Как уже говорилось, профсоюзы совместно с администрацией АЭС разработали проект закона о социальных гарантиях. В результате психологический климат, как на самой станции, так и в городе стабилизировался, а ИАЭС приобрела имидж социально ответственного предприятия. Местное самоуправление, депутаты, общественные организации, в их числе и «АТГАЯ», сформировали Стратегический план развития Висагинаса. Теперь местная власть выдает предпринимателям беспроцентные кредиты, способствует развитию туризма, планирует создание технопарков. А появившаяся на свет в самом конце 90-х Комиссия координации действий, объединившая представителей местного самоуправления, специалистов министерств и ведомств, профсоюзы и опять-таки общественные организации, стала автором и вовсе уникальной разработки — создания в Литве Еврорегиона.

— Суть в том, что Европейский Союз имеет целевой фонд на социальную поддержку регионов, выводящих АЭС, — продолжает Элеонора Огиенко. — Но придумать, как вложить эти средства с максимальной эффективностью способно только местное сообщество. Вот и получается, что без местной инициативы средств попросту не привлечь. «Выданное» сообществом Висагинаса, и принятое Еврокомиссией ноу-хау и называется Еврорегион. Территория с таким статусом в Литве создана впервые. И она помогла получить пятидесятикилометровой зоне ИАЭС миллионные евро-инвестиции.

В Еврорегион вошли три муниципальных образования — Висагинас, Игналина и Зарасай. На европейские деньги в них созданы Бизнес-инкубатор, Информационно-консультативный центр, Агентство информационного развития. Эти структуры уже приступили к созданию новых рабочих мест, привлечению национальных и зарубежных инвесторов, безвозмездной поддержке действующих предприятий, выделению грантов на социальные инициативы…

Словом, разработанные общими усилиями проекты дали удивительные результаты, которые, в свою очередь, обещают не менее удивительные всходы.

Так для многих пенсионеров, строивших город и пускавших АЭС, и не находивших до последнего времени применения своим силам, началась новая жизнь. Теперь, с открытием Университета третьего возраста, пожилые люди обучаются языкам, компьютерной грамоте, ездят на экскурсии, ходят в походы, поют в хоре. А в последнее время вдруг занялись сбором средств на строительство храма, наладили присмотр за детьми из малообеспеченных семей, сбор гуманитарной помощи… А когда каждая клеточка городского сообщества начинает функционировать, то есть жить полноценной жизнью, люди наполняются оптимизмом.

…и праздник узбекского плова
Забавно, но чем дольше мы находились в Висангинасе, тем больше понимали, что мы все-таки успели стать разными. Наши бывшие соотечественники сели за изучение литовского — не знать язык страны, гражданами которой стали, выглядит неэтично. Однако национализма здесь нет и в помине. Наоборот, администрация города помогла организовать десяток землячеств. Для них выделили помещения, оказывают грантовую поддержку. Например, местное самоуправление взяло на себя организацию Праздника узбекского плова, который проводится аж в Вильнюсе. И хотя членов в узбекском землячестве меньше, чем пальцев на одной руке, праздник в столице получается отменный.

Поразительно, но в 35-тысячном Висагинасе сегодня насчитывается около 150 общественных организаций! Люди, ощутив «потепление», сами начали браться за решение проблем.

Пожалуй, нынешний Висагинас уже нельзя назвать Снечкусом. И не только по причине официальной смены названия — мировосприятие горожан стало другим. Из бывших советских граждан они незаметно для себя начали перерождаться в европейцев, уважающих себя и участвующих в местном самоуправлении, доверяющих своему правительству и парламенту, чтящих законодательство и с уверенностью смотрящих в будущее.

И что самое интересное, в становлении этого процесса определяющую роль сыграла ситуация «ядерной осени». Закрытие станции, словно болевой шок, мобилизовало все городское сообщество, содействуя превращению его в единый мускул, организм, способный противостоять ударам судьбы. И в этом слиянии и началось нарождаться новое общество — активное, ищущее свой путь, — то есть гражданское.

Атомная горизонталь
Но обстоятельства никак не разлучают наши города. В феврале нынешнего года представители правительств стран Балтии подписали меморандум о намерениях строительства Балтийской АЭС, которая бы снабжала электроэнергией Литву, Латвию и Эстонию. Площадку для АЭС выбирать не приходиться — пятна застройки под 3-й и 4-й блоки, что называется, ждут первого камня.

А в мае о строительстве четырех, а то и шести атомных реакторов заговорил уже глава атомного ведомства России Сергей Кириенко. Эта новость и была основной причиной его визита в Сосновый Бор. Так что Балтийская АЭС и ЛАЭС-2 могут стать той горизонталью, на базе которой нам вновь придется тесно сотрудничать. Ну, хотя бы в плане безопасности.

Любопытно, что реакция общественности обоих городов на эти планы оказалась разительно несхожей.

— О строительстве Балтийской АЭС говорить еще очень трудно, — заверил Саулюс Пикшрис. — Настроение жителей пока неясно, да и в Эстонии немало ярых противников атомной энергетики. Подождем, увидим…

— Это действительно только намерения, высказанные в самых общих чертах, — подтверждает Артур Дайнидс. — Впереди многочисленные переговоры и дискуссии.

Сосновый Бор предложение Росатома воспринял как приказ к действиям, хотя, приказ приятный и радостный. Кто в нынешней России отказывается от инвестиций, тем более речь идет о золотом дожде в 10 млрд. долларов? А еще Сергей Владиленович на встрече с общественностью, ничтоже сумняшеся, заявил: «Если Сосновый Бор не будет строить замещающие мощности, после вывода ЛАЭС ему — смерть». Так и сказал: «смерть», а все потупились. Потому что не привыкли, что правительство помогает своим гражданам, вытаскивая города и села из социальных тупиков и топей…

Процесс пошел?..
Вытащить себя можем только мы сами. И в этом плане поездка в Висагинас для ее участников была чрезвычайно полезной. Ведь, по сути, мы увидели, по каким кирпичикам и камешкам создается гражданское общество. Обеспечивающее, к слову, и более безопасную эксплуатацию действующих АЭС. Покорные, но бездумные, обладающие пониженным чувством личной ответственности, — такие люди обостряют риск техногенных катастроф. Это научно доказано. И пока мы еще говорим на одном языке, и способны понять друг друга, нам надо заимствовать литовский опыт.

Впрочем, Сосновый Бор тоже уже не без «зелени» в глазу. Вот уже более 20 лет здесь действует организация «Зеленый мир». Кстати, именно она, совместно с «Геей» из мурманских Апатит, Каунасской «АТГАЯ» и «Норвежским обществом охраны природы» — основным спонсором мероприятия — и организовала поездку в Литву. А администрация города во главе с Дмитрием Пуляевским предложение приняла. Как, впрочем, и Ленинградская АЭС, пославшая в Висагинас работников информационного центра и профсоюзного лидера. И таким шагам следует отдать должное — еще несколько лет назад предложение председателя «Зеленого мира» Олега Бодрова, было бы наверняка проигнорировано. Ведь в Сосновом Бору он, мягко говоря, считался персоной нон грата. Ну, как Саулюс Пикшрис в Снечкусе…

Значит, времена меняются, процесс пошел?..