ЗАЯВЛЕНИЕ
О нарушениях законности, допущенных органами ФСБ при расследовании уголовного дела ПАСЬКО Г.М.

В ТИХООКЕАНСКИЙ
ФЛОТСКИЙ ВОЕННЫЙ СУД
г. Владивосток

ЗАЩИТНИКОВ ПАСЬКО Г.М.
ПАВЛОВА И.Ю., ПЫШКИНА А.Ф.
и ТКАЧЕНКО А.П.

ЗАЯВЛЕНИЕ
о нарушениях законности, допущенных органами ФСБ при расследовании уголовного дела ПАСЬКО Г.М.

При расследовании уголовного дела ПАСЬКО Г.М. органами УФСБ были допущены многочисленные нарушения закона.

С нарушением уголовно-процессуального законодательства были произведены обыск в квартире ПАСЬКО Г.М. 20 ноября 1997 года и осмотры документов и предметов, изъятых во время обыска. Были нарушены требования закона и при проведении экспертизы по документу «Вопросы к предложению российской стороны по утилизации жидкого ракетного топлива», при создании следственной группы, выполнении отдельных следственных действий ненадлежащими лицами. Кроме того, от суда были сокрыты имевшиеся в распоряжении органов следствия документы, имеющие важное значение для дела, так как свидетельствуют о невиновности ПАСЬКО.

На указанные нарушения защита обращала внимание суда в своих письменных заявлениях.

Между тем при проведении оперативно-розыскных мероприятий и расследовании уголовного дела сотрудниками УФСБ были допущены и другие нарушения закона.

Так, при вынесении постановления о возбуждении уголовного дела 20 ноября 1997 года следователем ЕГОРКИНЫМ в качестве оснований, послуживших поводом для возбуждения дела, были приведены данные, не соответствующие действительности.

В обоснование возбуждения уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного ст.275 УК РФ, в постановлении указано, что при вылете ПАСЬКО в Японию при таможенном досмотре у него были изъяты документы, содержащие сведения, составляющие государственную тайну. Кроме того, сославшись на материалы, поступившие из 1-го отдела УФСБ по ТОФ, следователь указал в постановлении, что за вывозимые документы ПАСЬКО должен был получить вознаграждение от японского журналиста ТАДАШИ ОКАНО (л.д.1-2 т.1).

Однако, как видно из материалов уголовного дела, среди изъятых таможенными органами у ПАСЬКО материалов не было ни одного секретного документа. А согласно протоколу осмотра от 20 ноября 1997 года дела оперативной проверки №136 (ДОП-136), в нем не было данных о том, что ПАСЬКО должен был получить какое-то вознаграждение за те материалы, которые были у него изъяты в аэропорту (л.д.5-9 т.1).

Таким образом, у следователя ЕГОРКИНА не было достаточных данных для возбуждения уголовного дела, как того требуют ст.108 и ст.112 УПК РСФСР, то есть постановление является незаконным. В связи с этим все последующие следственные действия также не могут быть признаны законными.

Из этого следует, что органы ФСБ не только возбудили уголовное дело в отношении ПАСЬКО Г.М., не имея на то оснований, но и незаконно содержали его под стражей в течение 20 месяцев.

Не было у органов ФСБ законных оснований и для задержания ПАСЬКО Г.М. Как указано следователем ЕГОРКИНЫМ А.Н. в протоколе задержания от 20 ноября 1997 года, основанием для задержания послужило то, что ПАСЬКО «по поручению представителя иностранной организации собрал, хранил и пытался передать документальные материалы, содержащие сведения, составляющие государственную тайну» (л.д.83 т.1). Между тем, доказательств, подтверждающих это, не было у органов ФСБ ни при задержании ПАСЬКО 20 ноября 1997 года, ни при направлении уголовного дела в суд после окончания предварительного следствия.

Нарушения закона были допущены следователем ЕГОРКИНЫМ и при составлении протокола осмотра дела оперативной проверки №136 от 20 ноября 1997 года.

В протоколе записано, что 10 – 11 сентября 1997 года ПАСЬКО присутствовал на заседании Военного совета ТОФ, где проводился разбор зачетно-тактических учений (ЗТУ) сил ТОФ. На заседании он сделал подробные записи на неучтенных листах и часть из них по телефону сообщил ТАДАШИ ОКАНО.

Как видно из протокола, осмотр дела ДОП-136 проводился ЕГОРКИНЫМ с 9.00. до 17.00. часов 20 ноября 1997 года. Однако, согласно протоколу осмотра предметов и документов, изъятых при обыске на квартире у ПАСЬКО 20 ноября 1997 года, рукописные записи, выполненные ПАСЬКО на разборе ЗТУ и якобы изъятые у него в квартире, были осмотрены и описаны старшим оперуполномоченным 1 отдела УФСБ по ТОФ капитаном 2 ранга ДОРОВСКИХ В.В. и понятыми только 21 ноября 1997 года около 19 часов.

При таких обстоятельствах, в связи с тем, что указанные записи были описаны следователем ЕГОРКИНЫМ еще до проведения обыска в квартире ПАСЬКО, они не могли быть изъяты у него при обыске, который начался через четыре часа после составления протокола осмотра ДОП-136. Тот факт, что рукописные записи не изымались на квартире у ПАСЬКО, подтверждается и протоколом обыска (л.д.15-19 т.5).

Из этого следует, что указанные записи были изъяты у ПАСЬКО еще до проведения обыска в квартире и в другом месте, а в последующем были незаконно вписаны ДОРОВСКИХ В.В. в протокол осмотра от 21 ноября 1997 года.

К тому же в материалах уголовного дела отсутствуют доказательства того, что ПАСЬКО сообщал ТАДАШИ ОКАНО, в том числе и по телефону, какую-либо информацию, ставшую ему известной на разборе ЗТУ, на что делается ссылка в протоколе осмотра ДОП-136.

Результаты оперативно-розыскной деятельности, содержавшиеся в материалах дела оперативной проверки №136 (ДОП-136), не могли быть использованы в качестве повода и основания для возбуждения уголовного дела также и в связи с нарушением установленного законом порядка их представления органам следствия.

Как указано в ч.3 ст.11 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», представление результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд осуществляется на основании постановления руководителя органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность.

Однако в уголовном деле такое постановление отсутствует, а материалы ДОП-136 были представлены за препроводительной 18 ноября 1997 года заместителем начальника 1 отдела УФСБ по ТОФ капитаном 2 ранга НАДИНЫМ следователю ЕГОРКИНУ для решения вопроса о возбуждении уголовного дела, что не может быть признано допустимым.

Таким же образом, без соответствующего постановления, уже в ходе расследования уголовного дела ЕГОРКИНУ были направлены НАДИНЫМ документы из ДОП-160 на 21 листе 31 декабря 1997 года (л.д.55-56 т.1), 18 февраля 1998 года объяснительная САНГИШЕВА из ДОР-160 (л.д.3, 4-5 т.4), письмо ПАСЬКО, факсимильное сообщение, 2 доклада «Гринпис» и другие документы (л.д.95, 160, 275 т.6), а также ДОБРОВОЛЬСКИМ обрывки бумаг, обнаруженных в мусорном баке (л.д.182 т.6), МАЛЫШЕВЫМ – аудиокассета №492 (л.д.232 т.6), ЗАХАРЧЕНКО — перечень вопросов (л.д.304 т.6).

Наряду с другими материалами ДОП-136 следователю были представлены и сводки телефонных переговоров, которые якобы вел ПАСЬКО. Между тем эти сводки также не могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному делу.

Согласно ч.2 ст.11 ФЗ РФ «Об оперативно-розыскной деятельности», результаты оперативно-розыскной деятельности могут служить поводом и основанием для возбуждения уголовного дела, и должны представляться в орган дознания, следователю или в суд, в производстве которого находится уголовное дело, а также использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств.

Кроме того, в соответствии с разъяснением, содержащимся в п.1 4 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 года №8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» результаты оперативно-розыскных мероприятий, связанные с ограничением конституционного права граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, могут быть использованы в качестве доказательств по делам лишь когда они получены по разрешению суда на проведение таких мероприятий и проверены следственными органами в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством.

Из этого следует, что результаты оперативно-розыскной деятельности должны позволять формировать доказательства, удовлетворяющие требованиям уголовно-процессуального законодательства, предъявляемым к доказательствам, и содержать сведения, имеющие значение для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу, указания на источник получения предполагаемого доказательства, а также данные, позволяющие проверить в условиях судопроизводства доказательства, сформированные на их основе.

Согласно материалам уголовного дела (л.д.245-248 т.6), судом было дано разрешение на прослушивание телефонов №№26-5-29 и 22-07-00. Однако из имеющихся в деле выписок из оперативных сводок невозможно установить, кто, когда, с какого и на какой телефон звонил и какой телефон прослушивался, место прослушивания, средство звукозаписи и его технические характеристики, а также то, что участником этих разговоров был ПАСЬКО Г.М., как того требует Инструкция «Об основах организации и тактики проведения оперативно-технических мероприятий», утвержденная приказом ФСБ России, МВД России, ФСО России, Службы Безопасности Президента РФ, ФПС России, ФСНП России, ГТК России от 19 июня 1996 года №281/дсп/306/дсп/30/дсп/215/дсп/66/дсп/390/дсп/191/дсп/374/дсп.

Как указано в протоколе осмотра ДОП-136 от 20 ноября 1997 года, прослушивание телефонных разговоров в некоторых случаях продолжалось в течение нескольких дней непрерывно, но в сводках приведены переговоры всего лишь на нескольких строчках (как правило, не более 9, 12 строк). Из них невозможно понять, что записано в сводках: один разговор или монтаж из нескольких диалогов (л.д.10-40 т.1).

К тому же вызывает сомнение и достоверность этих выписок. В протоколе осмотра ДОП-136 указано, что выписки из оперативных сводок прилагаются к протоколу на 44 листах. Тогда как фактически к протоколу осмотра приложены выписки не на 44, а на 53 листах (л.д.5-9 т.1). Проверить, что записано на этих «лишних» 9 листах не представляется возможным из-за отсутствия кассет с записями.

Кроме того, согласно материалам дела, в период с 4 по 7 сентября 1997 года записи телефонных переговоров были записаны на четырех аудиокассетах (№№286, 247, 64 и 193). Однако по всем этим переговорам была составлена одна сводка за №2951, из которой невозможно установить истинное содержание и смысл разговоров (л.д.145-146, 147 т.6).

В соответствии с ч.2 ст.23 Конституции Российской Федерации, каждый имеет право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Ограничение этого права, допускается только на основании судебного решения.

Эти конституционные права были нарушены следователем ЕГОРКИНЫМ при вынесении постановления о наложении ареста на поступающую ПАСЬКО корреспонденцию, а также следователем СТОЛБОВЫМ и оперуполномоченными ДОРОВСКИХ при выемке и перлюстрации корреспонденции (л.д.46, 47-48, 49-51, 67, 68, 69, 70-71, 73, 74-75 т.6).

При собирании доказательств были допущены и другие нарушения закона.

Так, следователем ЕГОРКИНЫМ постановлением от 11 мая приобщены к материалам уголовного дела обрывки бумаг, изъятые из мусорного контейнера 27 февраля 1998 года, то есть уже во время расследования дела. Однако их выемка была произведена с нарушением уголовно-процессуального законодательства (ст.ст.167, 169-171 УПК РСФСР), в том числе, и без участия понятых (л.д.182-199 т.6).

Также незаконно была произведена выемка рабочей тетради ПАСЬКО из редакции «Боевой вахты».

Как указано в ч.2 ст.167 УПК РСФСР, выемка документов, содержащих сведения, являющиеся государственной тайной, производится по мотивированному постановлению следователя и только с санкции прокурора или его заместителя

Между тем, несмотря на то, что личное дело ПАСЬКО являлось секретным, его выемка была произведена без санкции прокурора (л.д.28, 29 т.7). Рабочая тетрадь ПАСЬКО также была секретной. Однако ЕГОРКИН не только не получил санкции прокурора на ее выемку, но даже не выносил постановления об ее изъятии (л.д.297 т.6). Без санкции прокурора следователь ЕГОРКИН получил в штабе ТОФ и произвел осмотр материалов по разбору ЗТУ, в котором содержались сведения, составляющие государственную тайну (л.д.87, 88-90 т.6).

Как следует из ст. 69 и 83 УПК РСФСР, доказательствами по уголовному делу являются любые фактические данные, на основе которых в определенном законом порядке орган дознания, следователь и суд устанавливают наличие или отсутствие общественно опасного деяния, виновность лица, совершившего это деяние, и иные обстоятельства, имеющие значение для правильного решения дела. Эти данные устанавливаются, в том числе, и вещественными доказательствами.

В соответствии со ст.84, ч.1, УПК РСФСР, для признания предметов вещественными доказательствами, они должны быть подробно описаны в протоколах осмотра и приобщены к делу особым постановлением лица, производящего дознание, следователя, прокурора или определением суда.

Между тем это требование закона не во всех случаях выполнялось при расследовании уголовного дела.

Так, на л.д.53 т.2 подшит план информационного обеспечения работы Тадаши Окано, а на л.д. 54 т.2 — телеграмма генерального штаба с разрешением посетить им воинские части ТОФ. Однако эти документы следователями не осматривались, протоколы их осмотра не составлялись и постановление о приобщении их к делу не выносилось.

Таким же образом, с нарушением закона, подшиты к материалам дела бланк удостоверения, выдаваемого начальникам розыскных нарядов, переданного во время допроса свидетелем ПОСТНОВЫМ следователю СТОЛБОВОМУ (л.д.125-126, 127 т.3), а также справка начальника отдела ФСБ в/ч 40173 КОЛБАСОВА (л.д.2 т.4), ксерокопии газетных публикаций «Обманчивая тишина» и «Спецэшелон идет на Урал» (л.д.64-72, 194-196, 197 т.4).

В ходе расследования дела неоднократно допускались нарушения уголовно-процессуального законодательства при предъявлении документов, фотокарточек и других предметов для опознания.

Согласно ч.2 ст.164 УПК РСФСР, перед предъявлением для опознания опознающие должны быть допрошены об обстоятельствах, при которых они наблюдали соответствующий предмет, и о приметах и особенностях, по которым они могут произвести опознание.

При этом ст.165 УПК РСФСР требует, чтобы опознаваемые предметы предъявлялись в группе однородных предметов в присутствии понятых, с составлением протокола опознания с соблюдением требований ст.ст.141, 142 и 166 УПК РСФСР.

Эти требования закона не были соблюдены следователем ВАСИЛЕНКО при предъявлении свидетелям УНАГАЕВУ и КОЛЕСНИКУ, СЕМЕНОВОЙ, ДЕКИ видеокамеры; УНАГАЕВУ и ДЕКЕ также и видеокассет, а СЕМЕНОВОЙ — 9 документов и фотокарточки, ДЕКЕ, КАСПЕР, ОФЕЙЧУК, ЖУНУСОВУ, ФОМИНУ – фотокарточек, СТАРЦЕВУ — схемы объекта (л.д.72, 97, 124, 137-138, 155, 224-226, 230, 234, 273 т.2, 99, 117, 123, 129, 140 т.4).

С нарушением закона проводилось опознание и следователями ЕГОРКИНЫМ (л.д.220, 259 т.2, 150, 157, 159 т.3, 17-19, 21, 42, 161-162, 187, 191 т.4), СТОЛБОВЫМ (л.д.70, 85-86, 196 т.3, 6-8, 11 т.4), МУРАВЕНКО (л.д.84, 152-154, 164, 170, 176 т.3, 153-155, 170 т.4), ЛЯХОВСКОЙ (л.д.138, 143 т.3), БОНДАРЕМ (л.д.28, 70, 81, 86 т.4).

В тех же случаях когда опознание проводилось с участием понятых, то делалось это с нарушением требований ч.2 ст.135 УПК РСФСР, согласно которой в качестве понятых могут быть вызваны любые не заинтересованные в деле граждане.

Между тем, как видно из протокола предъявления для опознания свидетелю РАЛИНУ схем, в качестве понятых участвовали сержант ДЕНИСОВ и матрос КУТЫРЕВ, проходившие срочную службу в УФСБ по Тихоокеанскому флоту (184-186 т.2). Проходили срочную военную службу в УФСБ по ТОФ и понятые ЗАРУБИН, ВАВЕРКО, КАТЮХИН, НИКОЛИН, КАЛАЧИКОВ, АНУФРИЕНКО, ВОЙНОВ, САПОЖНИКОВ (л.д.153-155 т.4, л.д.17, 32-33, 49-51, 112-113, 125, 152, 162, 201, 206, 299 т.6). В связи с этим нельзя признать таких понятых независимыми от офицеров ФСБ, расследовавших уголовное дело.

А при предъявлении для опознания свидетелю РАЛИНУ схемы следователем ВАСИЛЕНКО был нарушен установленный ст.ст.141 и 141-1 УПК РСФСР порядок применения видеозаписи. В протоколе не указано, кто производил видеосъемку, а также то, что видеозапись была просмотрена после проведения опознания (л.д.184-186 т.2).

В ч.1 ст. 69 УПК РСФСР указано, что доказательствами по уголовному делу являются не любые данные, а только те, на основе которых в определенном законом порядке орган дознания, следователь и суд устанавливают наличие или отсутствие общественно опасного деяния, виновность лица, совершившего это деяние, и иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела.

Исходя из этого, в ч.1 ст.171 УПК РСФСР предписано, что при производстве выемки и обыска следователь должен строго ограничиваться изъятием предметов и документов, могущих иметь отношение к делу.

Указанные положения закона были нарушены следователем СТОЛБОВЫМ, изъявшим и приобщившим к материалам дела не имеющий никакого отношения к предъявленному обвинению офицерский кортик, выданный ПАСЬКО в установленном порядке (л.д. 91, 94 т.7).

Кроме того, органами предварительного следствия не был наложен арест на гараж ПАСЬКО. Тем не менее следователь ВАСИЛЕНКО вынес постановление и произвел выемку ключей от гаража, а следователь СТОЛБОВОЙ вынес постановление о приобщении их к материалам дела. Тем самым было нарушено конституционное право (ст.35 Конституции Российской Федерации) членов семьи ПАСЬКО на владение, пользование и распоряжение принадлежащим им имуществом в течение более полутора лет (л.д.81, 82, 84 т.7).

Согласно ч.2 ст.133-1 УПК РСФСР, в случае участия специалиста, следователь перед началом следственного действия должен удостовериться в компетентности специалиста, выяснить его отношение к обвиняемому и потерпевшему, разъяснить специалисту его права и обязанности и предупредить об ответственности за отказ или уклонение от выполнения своих обязанностей, что отмечается в протоколе следственного действия и удостоверяется подписью специалиста.

Эти требования закона не были выполнены оперуполномоченным ГОРБУНОВЫМ при привлечении в качестве специалиста СИРАЗЕТДИНОВОЙ для осмотра компьютера и гибкого магнитного диска. Из протокола осмотра видно, что ГОРБУНОВ не удостоверился в личности и компетентности СИРАЗЕТДИНОВОЙ, не выяснил отношение к обвиняемому ПАСЬКО и не предупредил ее об уголовной ответственности за отказ или уклонение от исполнения своих обязанностей (л.д.58-60 т.5).

Как указано в ст.131-1 УПК РСФСР, одним из обязательных требований, которым должен отвечать специалист, это его незаинтересованность в исходе дела, поскольку его необъективность может повлечь негативные последствия.

Между тем, согласно протоколу осмотра от 29 декабря 1997 года письма генконсула Японии во Владивостоке г-на Мацудзаки Киеси, в качестве специалиста ЕГОРКИНЫМ был привлечен оперуполномоченный УФСБ по Приморскому краю ПОЗДНЯКОВ. Однако из протокола следует, что им выполнялись функции не специалиста, а переводчика. В силу же ст.66 и 66-1 УПК РСФСР, сотрудник УФСБ, как работник органа дознания, не может совмещать в своем лице функции переводчика или специалиста. Кроме того, в нарушение ст.133-1 УПК РСФСР в деле отсутствуют данные о компетентности как ПОЗДНЯКОВА, так и другого сотрудника УФСБ КУЯВЫ, также привлекавшегося для осмотра письма в качестве специалиста (л.д.116-117 т.6).

К тому же, как следует из указанного протокола осмотра, КУЯВА участвовал при осмотре не как специалист, а как эксперт. В протоколе записано, что «В результате криминалистического исследования специалистом КУЯВОЙ данного документа в косопадающем свете и на просвет был выявлен текст, который был сфотографирован на установке «АКМ-451» на пленку «Микрон-300» со световым клином №4». Таким образом, он проводил экспертное исследование представленного ему документа с применением криминалистической техники.

К этому протоколу на л.д.118-120 подшита ксерокопия письма на японском языке. Однако она не заверена не понятыми, ни переводчиком ПОЗДНЯКОВЫМ, а подписано, как указано в протоколе осмотра, переводчиком ПОЛТАРАК, который к осмотру не привлекался и не был предупрежден об уголовной ответственности за заведомо неправильный перевод.

В других случаях, когда были необходимы специальные познания и исследования, следователем делались выводы без проведения экспертизы.

Например, в постановлении от 13 мая 1998 года о приобщении аудиокассеты №492 к материалам дела, следователь ЕГОРКИН на основании своих собственных выводов указал, что на ней содержится запись телефонного разговора ПАСЬКО и ТАКАО ДЗЮН (л.д.236 т.6), нарушив тем самым требования ст.ст.78, 80 УПК РСФСР.

При расследовании дела неоднократно допускались нарушения процессуальных прав участвующих в деле лиц.

Так, следователем ЕГОРКИНЫМ предпринимались попытки не допустить адвоката КОТЛЯРОВА О.С. к участию в деле.

Согласно ч.4 ст.47 УПК РСФСР, адвокат допускается в дело по предъявлении им ордера юридической консультации.

Однако после представления адвокатом КОТЛЯРОВЫМ ордера следователь ЕГОРКИН в нарушение ст.21-1 Закона РФ «О государственной тайне» потребовал от него оформить допуск к государственной тайне (л.д.88 т.1).

Кроме того, нарушая право на защиту, следователь ЕГОРКИН, вопреки требованиям ч.2 ст.139 УПК РСФСР, предупредил ПАСЬКО о недопустимости разглашения без его разрешения данных предварительного следствия.

Несмотря на то, что с 21 ноября 1997года в деле в качестве адвоката участвовал адвокат КОТЛЯРОВ О.С., а с 25 ноября 1997 года и адвокат ГЕРИН Я.М., следователями ЕГОРКИНЫМ и СТОЛБОВЫМ неоднократно предпринимались попытки допросить ПАСЬКО, а также выполнить другие следственные действия без адвокатов (л.д.130, 133-134, 149-151, 153, 159-160, 161 т.1, л.д. 106 т.7).

Не были соблюдены права обвиняемого и при назначении экспертизы.

В соответствии со ст.184 УПК РСФСР, если лицу предъявлено обвинение, следователь обязан ознакомить его с постановлением о назначении экспертизы и разъяснить права, предусмотренные ст.185 УПК РСФСР. В нарушение этого требования закона следователь МУРАВЕНКО ознакомил обвиняемого ПАСЬКО с постановлением о назначении экспертизы от 5 марта 1998 года только 18 марта 1998 года, то есть после того, как 14 марта 1998 года уже была проведена экспертиза.

В соответствии со ст.58 УПК РСФСР, суд, прокурор следователь и лицо, производящее дознание, обязаны разъяснить участвующим в деле лицам их права и обеспечить возможность осуществления этих прав. Согласно ст. 46 УПК РСФСР, обвиняемый имеет право заявлять отводы, в том числе и лицам, участвующим в расследовании уголовного дела.

Однако это право обвиняемого было нарушено следователем ЕГОРКИНЫМ.

Так, постановление о создании следственной группы было вынесено старшим помощником военного прокурора Тихоокеанского флота полковником ОСИПЕНКО 24 ноября 1997 года (л.д.106-107 т.1), а ПАСЬКО ознакомлен с ним лишь 6 января 1998 года, то есть через 43 дня (л.д.154 т.1). Это привело к тому, что в расследовании дела принимал участие сотрудник УФСБ МАЛЫШЕВ, являвшийся свидетелем по делу и в последующем исключенный из состава следственной группы в связи с заявленным ему ПАСЬКО отводом (л.д.129, 130-134 т.3).

Обвиняемым ПАСЬКО в ходе предварительного следствия неоднократно заявлялся отвод следователю МУРАВЕНКО (л.д.203, 212, 228, 251, 255 т.1). Как указано в заявлениях, МУРАВЕНКО оказывал на ПАСЬКО психологическое давление, разговаривал с ним на повышенных тонах, заявлял ему, что и не такие давали показания. Несмотря на отказ ПАСЬКО давать показания, МУРАВЕНКО неоднократно вызывал его на допросы и домогался показаний. Однако, вопреки требованиям ст.64 УПК РСФСР, прокурором не был разрешен вопрос об отводе МУРАВЕНКО.

Не были надлежащим образом разрешены и ходатайства ПАСЬКО в связи с назначением и производством экспертиз.

Так, при ознакомлении с постановлением о назначении почерковедческой экспертизы ПАСЬКО, в соответствии с п.4 ч.1 ст.185 УПК РСФСР, заявил ходатайство о желании присутствовать при производстве экспертизы для дачи пояснений экспертам (л.д.264 т.1).

Как указано в ч.3 ст.185 УПК РСФСР, в случае отказа в таком ходатайстве, следователь обязан вынести постановление и объявить его обвиняемому под расписку. Однако следователь ЕГОРКИН мотивированного постановления не выносил, а написал справку на обороте протокола ознакомления ПАСЬКО с постановлением о назначении экспертизы о том, что обвиняемому разъяснено, что его участие при производстве экспертизы не представляется возможным (л.д.264 т.1).

При ознакомлении с заключениями экспертов Федеральной миграционной службы и эксперта-криминалиста, проводившего почерковедческую экспертизу, ПАСЬКО заявил ходатайства о назначении и проведении повторных экспертиз (л.д.265, 266 т.1). Ни одно из этих ходатайств следователем ЕГОРКИНЫМ не было разрешено.

Не были соблюдены права обвиняемого и при проведении очной ставки между ПАСЬКО и свидетелем РАЛИНЫМ.

Как указано в ч.2 ст.163 УПК РСФСР, лица, между которыми производится очная ставка, могут с разрешения следователя задавать вопросы друг другу.

Однако следователь ЕГОРКИН не дал возможности ПАСЬКО задавать вопросы РАЛИНУ (л.д.194-200 т.2).

Кроме того, в соответствии со ст.162 УПК РСФСР, очная ставка производится между двумя ранее допрошенными лицами, в показаниях которых имеются существенные противоречия. Но как видно из материалов дела, ПАСЬКО не давал показаний по обстоятельствам, о которых допрашивался РАЛИН, в связи с чем в их показаниях не могло быть противоречий. То есть, оснований для проведения очной ставки не было.

То же относится и к проведению очной ставки следователем МУРАВЕНКО между ПАСЬКО и свидетелями БОМКО, ПАНКОВЫМ, ШУРЫГИНЫМ, АМИРОВЫМ, САНГИШЕВЫМ, СТАРЦЕВЫМ (л.д.8-13, 173-174, 180-182, 201-209 т.3, 32-38, 125-128 т.4).

В то же время имели место случаи, когда следователем в целях устранения противоречий в показаниях допрашиваемого свидетеля с показаниями ранее допрошенных лиц вместо проведения очной ставки оглашались показания уже допрошенных лиц, что не предусмотрено уголовно-процессуальным кодексом.

Так, следователем ЕГОРКИНЫМ при допросе свидетеля ВОРОЖБИТА были оглашены показания ПАСЬКО, данные им во время очной ставки со свидетелем САНГИШЕВЫМ (л.д.30 т.4).

Статья 20, ч.3 УПК РСФСР запрещает домогаться показаний участвующих в деле лиц путем незаконных мер.

Именно как домогательство следует расценить допрос следователем ВЕЛИКИМ свидетеля КОЛЕСНИКА, продолжавшийся с 19 до 7 часов следующих суток, то есть 12 часов без перерыва, в том числе и в ночное время (л.д.82-93 т.2), а свидетель РАЛИН допрашивался следователем ВАСИЛЕНКО более 9 часов без перерыва (л.д.175-181 т.2), в связи с чем эти допросы не могут быть признаны законными, а содержащиеся в протоколах сведения не должны иметь доказательственного значения.

Согласно разъяснению, содержащемуся в ч.2 п.16 постановления №8 Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия», если был нарушен установленный уголовно-процессуальным законодательством порядок собирания и закрепления доказательств, то эти доказательства должны признаваться полученными с нарушением закона.

Поскольку указанные в настоящем заявлении доказательства получены с нарушением закона, то в соответствии с ч.2 ст.50 Конституции Российской Федерации и ч.3 ст.69 УПК РСФСР, они не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться в качестве доказательств.

С учетом изложенного полагаем, что они должны быть исключены из числа доказательств. Кроме того, считаем необходимым при принятии решения по делу вынести частное определение в адрес органов ФСБ и военной прокуратуры Тихоокеанского флота.

АДВОКАТЫ
И.Ю.ПАВЛОВ
А.Ф.ПЫШКИН

ОБЩЕСТВЕННЫЙ ЗАЩИТНИК
А.П.ТКАЧЕНКО

29 октября 2001 года