Но все же не эта, не по-летнему установившаяся, теплая погода, — которая через пару недель все равно обернется такой характерной для российского морского побережья слякотью и промерзшей грязью, — привела сюда Рудольфа и еще 250 специалистов в области экологии, атомной энергетики и военно-морского дела, приехавших во Владивосток участвовать в конференции «Экофлот 2002»: их собрал здесь один из самых наболевших вопросов, касающихся мировой ядерной и экологической безопасности — а именно, проблема ликвидации уже вышедших в отставку, но до сих пор ржавеющих где-то на берегах Приморья и несущих серьезную угрозу загрязнения окружающей среды, атомных подводных лодок, или АПЛ, российского Тихоокеанского флота.

Однако, — и здесь сосредоточены все надежды Рудольфа, — если все пройдет как надо в Вашингтоне, где в середине сентября Конгресс Соединенных Штатов приступил к дебатам по положениям законопроекта «О защите Отечества» и законопроекта «О финансовых ассигнованиях Департаменту обороны США», то AMEC сможет расширить свою деятельность от российского Крайнего Севера до Дальнего Востока, принеся теперь и в Приморье свой опыт и знания в области экологического мониторинга и обращения с радиоактивными отходами.

Финансируемая и управляемая совместно Департаментом обороны США и Министерствами обороны Норвегии и России, программа AMEC довольно сильно отличается от своих «собратьев» по борьбе с ядерным распространением — спонсируемых американской администрацией программ вроде «Совместное уменьшение угрозы», или CTR, или программ по уничтожению оружейного плутония, проводимых под руководством Департамента энергетики США и Государственного департамента, — тем, что устав AMEC позволяет этой организации заниматься только чисто экологическими проблемами.

Изначально, по словам Рудольфа, AMEC была задумана как небольшое, с минимальным бюджетом, предприятие с целью защиты принадлежащих Норвегии районов рыбного промысла от все более грозно наступавшего со стороны Северного флота, базирующегося по соседству в арктических водах, радиоактивного загрязнения. Переговоры о запуске программы начались в 1996 году, и в 1999 году программа начала работать всерьез. С того времени, — как свидетельствуют официальные представители и эксперты российской, норвежской и американской сторон, — программа AMEC демонстрирует исключительные успехи.

По признанию Рудольфа, он хотел бы видеть подобный же успех в работе программы и с проблемами Тихоокеанского флота, деятельность которого представляет собой примерно такую же опасность для окружающей среды, какая исходила от Северного флота, когда AMEC только начала свою работу. Проектам, связанным с Тихоокеанским флотом, отведен столь же скромный бюджет — в рамках законопроекта «О финансовых ассигнованиях Департаменту обороны США» AMEC запрашивает всего лишь 25-30 миллионов долларов в целом на деятельность в период с финансового года 2003 по финансовый год 2008, что составляет ровно столько же, сколько представляло собой то финансирование, которое программа получила для проектов на северо-западе России.

Инфраструктура
«Мы пытаемся сейчас понять, что конкретно требует наших усилий [на Тихоокеанском флоте]. Мне кажется, что в северо-западной России у нас больше доступа ко всякому оборудованию для того, чтобы справляться с проблемами», — сказал Рудольф, — легкий, склонный к простому, неформальному общению собеседник, — в интервью во Владивостоке.

«[На Северо-западе России] есть три пункта демонтажа и три работающих судостроительных верфи … как-то у меня складывается впечатление, что вряд ли что-то подобное ожидает нас и здесь».

«Что касается количества, то на Северо-западе, наверное, больше [АПЛ, стоящих в очереди на утилизацию], [но] возможности для того, чтобы собрать в одном месте [для утилизации] все эти подлодки здесь [на Тихоокеанском флоте], не так велики, как с теми, что там, на севере», — добавил Рудольф. — «Здесь они разбросаны повсюду, одна в одном конце, другая в другом, и они, скорее всего, не поддерживались в таком же приличном состоянии, как некоторые [из тех, что на Северо-западе]».

Все те же проблемы — на другом конце земли
Интервью с официальными представителями российского военно-морского флота и с экспертами в области ядерной индустрии и экологии, собравшимися на конференции во Владивостоке, подтвердили опасения Рудольфа.

К 2010 году российский военно-морской флот надеется вывести из эксплуатации около 200 АПЛ. Конкретно на Тихоокеанском флоте,в отстое на настоящий момент находятся 77 атомных подводных лодок. Из этих 77 подлодок 42 все еще находятся на плаву, с отработанным ядерным топливом (ОЯТ) в реакторах — такой метод хранения АПЛ, кстати, не найдешь нигде, кроме как в России.

Из 42 отстойных АПЛ у 39 корпуса настолько разъедены коррозией, что большинство из них опасно отправлять к пункту утилизации, расположенному на заводе «Звезда» в городе Большой Камень, из риска, что они утонут во время транспортировки, сказал Виктор Ахунов, глава Управления экологии и снятия с эксплуатации ядерных объектов Министерства по атомной энергии России (или Минатома). Многие из них уже и сейчас, находясь в местах отстоя, в любую минуту могут пойти ко дну.

Реакторы двух из 39 отстойных АПЛ находятся в аварийном состоянии, сказал Владимир Шишкин, главный конструктор транспортных установок Научно-исследовательского и конструкторского института энерготехники имени Н.А. Доллежаля, хотя он уклонился от более подробных комментариев о том, что произошло на этих АПЛ. Кроме того, несколько уже вышедших в отставку подлодок — представители военно-морского флота, впрочем, отказываются уточнить, сколько этих подлодок и какого они класса — вытащены на берег полуострова Камчатка. Всего на Камчатке ожидают снятия с эксплуатации и демонтажа 22 подлодки.

В отличие от своих собратьев на Северном флоте, все эти едва держащиеся на плаву подлодки Тихоокеанского флота рассеяны по различным базам на громадной территории в несколько тысяч квадратных километров, от Приморского края до Камчатки и от Камчатки до Хабаровской области. Согласно предложенному Шишкиным плану, все эти представляющие огромный риск, готовые в любой момент утонуть или создать аварийную ситуацию АПЛ можно было бы собрать на одной, специально оборудованной базе, где они могли бы храниться примерно 300 лет, пока снизится активность ядерного топливо в их реакторах. В сущности, АПЛ предполагается просто оставить на этой базе в неприкосновенности на сотни лет вперед, а дальше — надеяться на будущее.

Полный процесс списания сам по себе связан с большим риском. Помимо проблем собственно транспортировки отслуживших свой срок АПЛ к пунктам утилизации, выгрузка топлива АПЛ первого и второго поколения сопряжена с опасностью теплового взрыва. Одна подобная авария уже случилась на базе в бухте Чажма, в 1985 году, когда во время похожего процесса — перезарядки реакторов — от взрыва погибло 10 человек и большая территория подверглась радиоактивному загрязнению. Не столь явно трагичные, но не менее опасные последствия, могут иметь место из-за постоянных утечек жидких радиоактивных отходов. В ходе выгрузки ОЯТ из реактора АПЛ — примерно две тонны таких отходов вырабатываются только в процессе химической промывки реактора.

Два хранилища радиоактивных отходов Тихоокеанского флота, где находятся жидкие и твердые отходы разной степени активности, а также ОЯТ — одно на Камчатке, к востоку от судоремонтного завода ВМФ «Горняк», другое на юго-восточном побережье полуострова Шкотово — страдают от хронических протечек, нехватки места для хранения отходов и проблем с их транспортировкой.

ОЯТ, выгружаемое из реакторов подводных лодок, отправляется на перерабатывающий завод «Маяк». Однако, согласно Эдуарду Авдонину, директору Международного центра по безопасности окружающей среды Министерства атомной энергии, флот не может наскрести всего лишь 7 миллионов долларов, чтобы починить 27-километровый отрезок железнодорожных путей, по которому можно было бы перевозить ОЯТ из завода «Звезда» до ближайшей основной железнодорожной ветки, откуда вагоны с ОЯТ отправляются на «Маяк».

Но даже и эти десятидневные перевозки ОЯТ с Дальнего Востока на Южный Урал, где расположен «Маяк», чреваты опасностями: в то время как свежее топливо транспортируется по специальным охраняемым путям, поезда с ОЯТ пользуются гражданскими, неохраняемыми железнодорожными маршрутами.

Пока что от «Звезды» до железнодорожной станции радиоактивные отходы перевозятся по разбитой, усеянной рытвинами дороге в грузовиках, при этом уже происходили инциденты, и, как подтверждают представители Тихоокеанского флота, дорогу приходится закрывать «по нескольку раз в год», с тем, чтобы специалисты могли устранить последствия периодических мелких протечек, случающихся на пути топлива к перевалочному пункту.

Венчает все эти неприятности десятилетиями копившееся наследие санкционируемого властями выброса радиоактивных отходов в море. До 1993 года затопление РАО в Японском море входило в обычную практику российского военно-морского флота. Хотелось бы надеяться, что некоторое улучшение этой ситуации принесет с собой построенная совместными усилиями России и Японии гигантская баржа для переработки жидких радиоактивных отходов, которая была пущена в эксплуатацию в 1998 году.

Несмотря на это, щекотливую проблему сбрасывания радиоактивных отходов в Японское море забыть так скоро не удастся — у всех до сих пор свежи воспоминания о скандале вокруг документального фильма, снятого военным журналистом Григорием Пасько в 1994 году и позже показанного на японском телевизионном канале NHK.

Вместо того чтобы привести к усилению контроля над обращением с радиоактивными отходами на Тихоокеанском флоте, немедленным результатом показа этого фильма в Японии, как и предыдущих репортажей Пасько в издаваемой флотом газете «Боевая вахта», стали предъявленные ему обвинения в государственной измене. В декабре 2001 года Пасько был приговорен к четырем годам лишения свободы с отбыванием срока в колонии строгого режима — по обвинению в намерении передать японским средствам массовой информации сведения о секретных военно-морских маневрах.

Где пригодились бы усилия программы AMEC?
Нынешнее состояние Тихоокеанского флота напоминает то положение, в каком специалисты программы AMEC нашли Северный флот, начав там свою работу в 1996 году — а именно, катастрофическое скопление скрытых и явных источников радиоактивного загрязнения, угрожающих полным разрушением окружающих морских экосистем. Причем на Северном флоте был также свой собственный защитник окружающей среды, осмелившийся предать огласке существовавшие там методы обращения с ядерными отходами — исследователь «Беллоны» Александр Никитин, которому, как и Пасько, пришлось защищаться от обвинений в государственной измене, предъявленных ему незадолго до того, как AMEC начала свою деятельность.

Как могли бы пригодиться усилия специалистов AMEC на Тихоокеанском флоте? В самом общем смысле — для задачи предотвращения ухудшения ситуации с радиоактивным загрязнением в районах базирования флота, путем проведения усиленного мониторинга тех мест, где хранятся твердые и жидкие радиоактивные отходы, путем тщательного осмотра судов, ожидающих снятия с эксплуатации, сказал Рудольф. AMEC могла бы также помочь в более серьезной организации программ, предназначенных для повышения уровня защиты сотрудников, задействованных в работе с радиоактивными материалами.

Наверное, самое совершенное оборудование, которое могло бы идеально подойти в решении многих из этих задач, — это так называемая система экологического мониторинга «PICASSO», которая была разработана Норвегией для деятельности AMEC на базах Северного флота. Основанная на технологиях, похожих на те, что применяются при отслеживании работы таких различных систем как атомные электростанции, целлюлозные фабрики и телекоммуникационные сети, метод экологического мониторинга PICASSO AMEC представляет собой систему сенсорных датчиков, передающих информацию между центральными и отдаленными контрольными постами.

Эта технология, возможно, будет вскорости использована в своем новом амплуа — в процессах демонтажа подводных лодок, где она будет применена для радиационного мониторинга, сопутствующего различным этапам демонтажа. Кроме того, она, вероятно, будет служить для отслеживания тех 42 едва держащихся на плаву, нагруженных ОЯТ, подводных лодок, которые, как говорят представители российского военно-морского флота, в любую минуту готовы пойти ко дну из-за разъевшей их корпуса коррозии. Система PICASSO может предоставить сразу несколько степеней экологического мониторинга, — как на местах, так и удаленно, — которые облегчат Тихоокеанскому флоту задачу выявления источников повышенного уровня радиации и сократят время реагирования, необходимое для выезда, поиска и решения проблемы, если какие-либо проблемы возникнут. Дополнительные средства безопасности будут обеспечены с помощью еще одной, функционирующей отдельно и удаленно от основной, системы мониторинга.

Часть системы PICASSO проходит сейчас тестовые испытания около Мурманска, на предприятии «Атомфлот», занимающимся обслуживанием гражданских атомных ледоколов, где сенсорные датчики устанавливаются на площадке для хранения контейнеров с ОЯТ, и отслеживают уровни радиации. Норвежские специалисты-экологи должны будут впоследствии получать всю информацию, считываемую с этих датчиков, на свои удаленные мониторы.

Оснащенная сенсорами площадка, предназначенная для временного хранения 19 контейнеров с ОЯТ, должна войти в обычный режим эксплуатации во второй половине этой осени. Кроме того, на судоремонтном заводе «Звездочка», в Северодвинске, был построен перевалочный пункт, где можно хранить 60 контейнеров с ОЯТ — емкость достаточная, чтобы вместить топливо для 12 двухреакторных подводных лодок. Тихоокеанский флот, согласно текущим планам, должен получить от AMEC мониторинговую платформу, рассчитанную на 80 контейнеров.

Сами контейнеры — 40-тонные транспортные металло-бетонные серии ТУК-108/1 — были также спроектированы при экономическом содействии программы AMEC, и стали частью планов по созданию обсуждаемого сейчас между программой CTR и другими международными спонсорами проекта хранения отработанного ядерного топлива с АПЛ на «Атомфлоте», на «Звездочке» и на заводе «Маяк».

Вопросы стоимости
Рудольф предвидит огромные возможности для работы технологии системы PICASSO AMEC на Тихоокеанском флоте.

«Если взглянуть на это в перспективе, взять эти сенсоры и поставить их на подлодки, ожидающие демонтажа, получится потрясающая система предупреждения аварийных ситуаций, потому что российский флот очень озабочен состоянием [этих судов]», — сказал Рудольф.

«[Система мониторинга подводных лодок] пока что нигде еще не была установлена, но как только русские увидят, что она работает, то они, я надеюсь, скажут, что хотят установить ее и в других местах. Все зависит только от их желания».

И в самом деле, большую часть расходов по установке и содержанию системы PICASSO AMEC возьмут на себя Соединенные Штаты и Норвегия. Все, что требуется от России — это сказать «да».

«Как обычно, Норвегия и США будут финансировать большую часть непосредственно обеспечения системы, а Россия добавит средств из фондов Минатома на разные конкретные проекты, и, кроме того, нам нужно и содействие «натурой» — например, нам нужна какая-нибудь одна российская военно-морская база, нужны охранные ресурсы и умственные силы».

С начала своей деятельности программа AMEC — одна из самых дешево обходящихся межправительственных программ, разработанных для обеспечения ядерной безопасности на территории бывшего Советского Союза — потратила всего 41,5 миллиона долларов. Из этой суммы 10 миллионов было предоставлено Норвегией, 25 миллионов — Соединенными Штатами, и 6,5 миллионов выделила сама Россия.

Для сравнения: бюджетный запрос, поданный недавно Департаментом энергетики США на российские проекты, намеченные на следующий, 2003, финансовый год, в рамках законопроекта «О финансовых ассигнованиях Департаменту обороны США», составляет 420 миллионов долларов. Многие из этих миллионов пойдут на поддержание все не прекращающейся борьбы за проект уничтожения плутония посредством программы создания топлива МОКС, — которая и сейчас, спустя восемь лет разработок, изысканий и чертежей, подошла к своей реализации ненамного ближе, чем была в момент своего создания.

Впрочем, такой выгодный контраст вряд ли поможет обеспечить безотлагательное одобрение новых планов программы AMEC со стороны Конгресса США, особенно в настоящее время, когда все предполагаемые расходы Соединенных Штатов на оборонные нужды диктуются почти целиком концепцией потенциальной угрозы террористических атак.

Беседуя с корреспондентом Bellona Web за чашкой кофе во Владивостоке, — пока его подчиненные в Вашингтоне формулировали окончательный вариант запроса на включение финансовых расходов программы AMEC в законопроект «О финансовых ассигнованиях Департаменту обороны США», — Рудольф сказал, что ежедневно получает от коллег письма с вопросами о том, как лучше следует отвечать на претензии Конгресса.

«Некоторые вопросы конгрессменов меня просто удивляют. Например, они спрашивают, что мы планируем делать по поводу ядерного терроризма, и тому подобные вещи», — сказал он.

«Я считаю, что путем предотвращения скопления здесь радиоактивных материалов, путем обеспечения мониторингового оборудования в местах, где содержатся радиоактивные отходы [и на] подводных лодках, мы уже достаточно приблизимся к тому, чтобы не допустить попадания этих материалов в руки злоумышленников».