Статья подготовлена специально для 64 номера издаваемого «Беллоной» журнала «Экология и право».

Лес – всему голова

Россия, кажется, – единственная из стран, подписавших Парижское соглашение по климату, которая прямо поставила вопрос учета своих лесов в качестве одного из условий выполнения собственных добровольных обязательств по снижению эмиссии парниковых газов.

Лес, в силу естественного процесса фотосинтеза, в ходе которого растения потребляют углекислый газ, является одним из крупнейших накопителей необходимого для роста углерода, обеспечивая таким образом природное поглощение диоксида углерода – или сток. В формулировке представленного Россией предварительно определяемого национального вклада в сокращение глобальных выбросов – то есть добровольных обязательств в рамках Парижского соглашения – говорится о готовности России ограничить объем эмиссии на уровне 70-75% от объемов выбросов 1990 года «при условии максимально возможного учета поглощающей способности лесов». Более того, тема учета парниковых газов, поглощаемых лесами, специально подчеркивалась в выступлении президента России Владимира Путина на климатической конференции в Париже 30 ноября 2015 года. В частности, тогда глава Российской Федерации сказал: «В новом соглашении должна быть зафиксирована важная роль лесов как основных поглотителей парниковых газов. Для России, которая обладает колоссальными лесными ресурсами и многое делает для сохранения «легких» планеты, это особенно важно».

На официальной церемонии подписания Парижского соглашения, состоявшейся 22 апреля 2016 года в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке, вице-премьер Правительства Российской Федерации Александр Хлопонин, поставивший под документом подпись от имени России, также особо упомянул о важности учета лесов при расчете снижения выбросов парниковых газов: «Вновь подчеркиваем важную роль лесов как основных поглотителей парниковых газов. Этот потенциал должен быть использован в полной мере – без искусственных ограничений», – сказал Хлопонин.

Высокая ставка, которую Россия делает на поглощающую способность лесов, объясняется целым рядом факторов. Самый очевидный из них – наличие больших площадей бореальных лесов (таежных лесов Северного полушария), которое заставляет воспринимать их как определенный ресурс: на Россию приходится около двух третей всех площадей бореальных лесов в мире.

Углеродный расчет

Данные об абсолютных цифрах поглощения указываются в официальной отчетности, предоставляемой Россией в качестве стороны Рамочной конвенции ООН об изменении климата при составлении ежегодного национального углеродного кадастра – сведений о национальных выбросах парниковых газов. По правилам, предусмотренным РКИК ООН, страны предоставляют отчетность только по управляемым лесам – то есть по тем лесным площадям, на которых ведется хозяйственная деятельность. И притом что довольно большие площади лесов в России относятся к категории неуправляемых – труднодоступных лесов на севере страны, – и учитывая климатические характеристики регионов их произрастания, вклад этих достаточно редких и низкорослых лесов в общее поглощение углекислого газа относительно невелик, доля российских лесов, по данным Центра экологии и продуктивности лесов Российской академии наук (ЦЭПЛ РАН), составляет чуть больше 20% от мировых лесных площадей. Поэтому Россия заинтересована в том, чтобы углекислый газ, поглощаемый ее лесами, так или иначе включался в расчет вклада России в снижение глобальной эмиссии.

В настоящее время ежегодный сток в российские управляемые леса официально оценивается в среднем в 170 млн тонн углерода – если считать именно объемы углерода, накапливаемого лесами.

Этим же объемом, в качестве вклада России в поглощение парниковых газов, оперировал министр иностранных дел Российской Федерации Сергей Лавров на Саммите ООН по устойчивому развитию в Нью-Йорке 27 сентября 2015 года. Правда, он приводил эквивалент этого стока в перерасчете на углекислый газ – в этом случае можно говорить о поглощении управляемыми лесами 600 млн тонн CO2 в год.

По оценкам Федерального агентства лесного хозяйства (Рослесхоз), около 32% ежегодных антропогенных выбросов парниковых газов в России в настоящее время поглощается российскими лесами. В случае буквального применения этих расчетов Россия, уровень выбросов парниковых газов которой составляет сегодня примерно 69% от объемов эмиссии 1990 года, сможет отчитаться о «сокращении» своих выбросов до 57% от того же базового уровня.

Впрочем, пока есть сомнения в том, что при выполнении заявленной ею цели в рамках Парижского соглашения Россия «автоматически» зачтет свои выбросы, списав их на поглощение национальными лесами.

Киотское наследие

Тема зачета поглощений парниковых газов лесами возникает на климатических переговорах уже не впервые.

В частности, это было предметом серьезных дискуссий при реализации Киотского протокола, принятого в 1997 году. Так, первоначальная редакция протокола предусматривала, что на первом этапе его реализации (с 2008 по 2012 год) каждая страна сможет представлять для зачета в свой вклад в снижение эмиссии, полученное в результате проектов по управлению лесами, не более 9 млн тонн углерода ежегодно. Позже, из-за протеста стран, обладающих крупными лесными площадями – России, Канады, Японии, – эти цифры были пересмотрены, и за Россией оказался закреплен лимит в 33 млн тонн углерода в год, которые можно было зачесть при реализации лесных проектов с представлением соответствующей статистики. Но Россия считала и такое ограничение несправедливым, и позже критика учета лесного фактора стала одним из оснований отказа России от присоединения ко второму периоду Киотского протокола (с 2012 по 2020 год).

Необходимость применения обоснованного и справедливого подхода к учету поглощения парниковых газов лесами постоянно отстаивалась Россией во время проведения климатических переговоров – в том числе и на этапе подготовки Парижского соглашения по климату, принятого в декабре прошлого года. Эта позиция в итоге нашла свое отражение и в самом тексте документа. Так, в статье 5 соглашения говорится, что сторонам соглашения «следует предпринимать действия по охране и по повышению качества […] поглотителей и накопителей парниковых газов […] включая леса». Отдельное упоминание лесов как фактора поглощения парниковых газов дает основания для выдвижения различных инициатив по сокращению выбросов с использованием лесов.

Тем не менее ясности в вопросе о том, как именно будет происходить учет поглощения парниковых газов лесами, нет. Можно лишь отметить, что в отличие от Киотского протокола, реализация которого была основана на торговле квотами на выбросы, для Парижского соглашения нет необходимости вводить отдельные ограничения для лесных поглощений.

Как поясняет журналу «Экология и право» руководитель программы «Климат и энергетика» WWF России Алексей Кокорин, Россия, не являясь получателем международных средств, которые в рамках Парижского соглашения развитые страны должны будут направлять развивающимся на сокращение эмиссии и адаптацию к изменениям климата, и при этом, не будучи движимой амбициозной целью служить образцом правильной климатической политики, как многие развитые страны, по сути вольна отчитываться о реализации своих планов как ей угодно. И теоретически может включить в зачет своего вклада и парниковые газы, поглощаемые лесами, – во всяком случае, если отчет о таких поглощениях будет соответствовать нормам РКИК ООН.

Однако представитель WWF России не склонен думать, что заявляемый Россией подход, основанный на полном включении в отчеты о снижении выбросов парниковых газов объемов, поглощаемых лесами, будет воплощен в действительности. По мнению Кокорина, важным ограничителем здесь выступает, как ни странно, бюрократическая логика российских правительственных структур: ведомства, ответственные за практическую реализацию в России проектов по сокращению выбросов парниковых газов – в первую очередь Министерство экономического развития и Министерство энергетики, – не заинтересованы в том, чтобы включать леса в свои расчеты. Требования, разрабатываемые ими сейчас к предприятиям – источникам выбросов парниковых газов, базируются на простом учете сокращения выбросов за счет внедрения новых технологий и повышения энергоэффективности. И отчеты ведомств, задействованных в реализации Климатической доктрины Российской Федерации 2009 года и Указа Президента РФ «О сокращении выбросов парниковых газов» от 2013 года, также не предполагают учета парниковых газов, поглощаемых лесами.

До самого последнего деревца

И все же формулировка о «максимально возможном учете поглощающей способности лесов», по-видимому, вызвала определенное оживление у части представителей крупного углеродоемкого бизнеса России. Во всяком случае, именно лоббистскими усилиями этого сектора российской экономики руководитель рабочей группы по вопросам изменения климата Комитета по природопользованию и экологии Российского союза промышленников и предпринимателей Михаил Юлкин склонен объяснять появление 17 июня 2016 года Распоряжения Правительства РФ № 1247-р, где Министерству природных ресурсов и экологии, Федеральной службе по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды и Рослесхозу поручена «разработка методических указаний по количественному определению объема поглощения парниковых газов».

В настоящее время сток углерода в российских лесах рассчитывается на основании региональной оценки бюджета углерода лесов (РОБУЛ) – методики, разработанной ЦЭПЛ РАН. Эта программа имеет международное признание как научно обоснованная, и ее данные принимаются РКИК ООН. Тем не менее некоторые российские специалисты считают ее слишком консервативной и настаивают на том, что фактическое поглощение диоксида углерода российскими лесами гораздо выше. Хотя, по утверждению Юлкина, методики, предлагаемые в качестве альтернативы РОБУЛу, не прошли проверку в международном научном сообществе, ряд представителей российского углеродоемкого бизнеса надеются на то, что изменение методики подсчета позволит говорить о России как о нетто-поглотителе парниковых газов – то есть о наличии поглощения CO2 в России, превышающего общий объем эмиссии в стране, – и, соответственно, снизит требования к крупным российским предприятиям – источникам выбросов парниковых газов.

Эксперт также разделяет мнение, что фраза о максимальном учете поглощающей способности лесов, скорее всего, не отражает желание российских властей отчитываться о снижении эмиссии данными о поглощении углекислого газа в российских лесах и что, по-видимому, она была внесена в текст предварительных добровольных обязательств России для указания на несогласие с искусственными ограничениями по учету лесов, подобными тем, что содержались в Киотском протоколе.

Начальник Управления науки и перспективного лесного развития Рослесхоза Владимир Дмитриев в комментарии для журнала также подчеркнул, что любые методики, используемые при подсчете углеродного стока, должны соответствовать требованиям РКИК ООН, поэтому, несмотря на попытки некоторых заинтересованных структур изменить способы подсчета, он не видит перспектив для больших отклонений от применяемой ныне методики РОБУЛ. Тем не менее, сказал представитель Рослесхоза, ведомство рассматривает сейчас варианты по расширению учета парниковых газов, поглощаемых российскими лесами, за счет резервных лесов – лесов, расположенных в труднодоступных местностях, где не ведется заготовительная деятельность, – и особо охраняемых природных территорий. Впрочем, и в этом случае, по словам Дмитриева, необходимо представить убедительные для РКИК ООН аргументы в пользу того, что эти территории так или иначе участвуют в экономическом обороте.

Пока растут деревья

Стоит отметить, что страны, обладающие крупными лесными площадями, такие как Канада, Бразилия или Индонезия, в своих предварительно определяемых национальных вкладах в рамках Парижского соглашения не делают большого упора на лесном факторе и в этом смысле не являются союзниками России в отстаивании ее позиции. Причины этого разнообразны. Например, в расположенных в тропиках Индонезии и Бразилии сохранение лесов не всегда сочетается с интересами развития сельского хозяйства, и хотя эти страны в настоящее время применяют меры против бесконтрольного сведения лесов, они не готовы строить свои стратегии по сокращению выбросов парниковых газов на практиках лесопользования, разработанных конкретно с этой целью.

Кроме того, для сохранения лесов в развивающихся странах действуют различные международные финансово-экономические механизмы. Такова, например, созданная под эгидой ООН программа по сокращению выбросов, обусловленных обезлесением и деградацией лесов в развивающихся странах, REDD+ (Reducing Emissions from Deforestation and Forest Degradation), предполагающая предоставление финансовых стимулов развивающимся странам для осуществления как частных, так и государственных проектов по сохранению лесов. Так что развивающиеся страны заинтересованы в использовании именно таких инструментов, позволяющих привлекать денежные ресурсы развитых стран для сохранения своих лесных запасов.

Что касается Канады, то расположенные на ее территории леса сегодня обладают гораздо меньшей поглощающей способностью, чем российские. Объясняется это другой возрастной структурой лесов, что, в свою очередь, означает, что нынешние данные о большом вкладе российских лесов в поглощение диоксида углерода – также временное явление. По данным ЦЭПЛ РАН, поглощающая способность российских лесов резко увеличилась после 1990 года, за счет, с одной стороны, значительного сокращения площади вырубок (примерно в три раза по сравнению с 1990 годом) и, с другой стороны, активного зарастания обширных вырубок, осуществлявшихся в 1960-1980-е годы. Именно в период роста лес является активным поглотителем углекислого газа, чем и объясняется нынешняя выгодная для России статистика.

Со временем же все большие площади российских лесов будут переходить в категорию зрелых и перестойных – старых, прекративших рост лесов, что означает неизбежное снижение их поглощающей способности. Согласно научным оценкам вне зависимости от выбираемой модели лесопользования поглощающая способность российских лесов должна неизбежно уменьшиться и к 2050 году составить примерно 100 млн тонн углерода в год, включая неуправляемые леса, – то есть существенно меньше нынешней официальной оценки в 170 млн тонн. Таким образом, основание для особого подчеркивания роли лесов в климатической политике России пропадет естественным образом.

И все же у России есть – и довольно неожиданный – союзник в деле отстаивания учета поглощающей способности лесов в рамках Парижского соглашения: этот тезис сейчас активно защищает Польша. О том, что вопрос лесов крайне важен для Польши и учет его в Парижском соглашении – принципиальный момент для страны, говорила на пресс-конференции в Нью-Йорке перед подписанием документа 22 апреля этого года глава правительства Польши Беата Шидло. А 10 октября, на брифинге для прессы после ратификации Польшей Парижского соглашения, министр окружающей среды Ян Шишко сообщил, что Польша будет вносить свой вклад в снижение эмиссии парниковых газов в том числе через поглощение диоксида углерода лесами.

Позиция Польши может объясняться отсутствием у страны больших возможностей для маневров в вопросе сокращения парниковых газов. Доля угля в энергетическом балансе Польши составляет сейчас 87%, и изменить эту пропорцию будет крайне сложно. Поэтому, учитывая относительно большую площадь лесов, приходится выдвигать этот фактор на первый план. Увы, но упорное подчеркивание значения лесов Россией, чья свобода действий представляется не столь ограниченной, выглядит, скорее, как нежелание занимать более активную позицию в климатической политике.

Текст является обновленной версией статьи автора, опубликованной на сайте Российского совета по международным делам в марте 2016 года. Материал подготовлен при участии руководителя программы «Климат и энергетика» WWF России Алексея Кокорина.