Мы утешаем себя мыслью, что достаточно отойти с рюкзаком подальше от автомобильных дорог, как все беды освоенных пригородов – застройка, заборы, толпы людей и кучи мусора – наконец-то уступят место тишине и безбрежным лесам. Отчасти мы правы: там, где нет дорог, вести коттеджную застройку невыгодно. Но это не значит, что бизнес оставил эти места в покое. Именно потому, что застройки там нет, в труднодоступных районах Ленинградской области выгодны другие виды хозяйственной деятельности – добыча полезных ископаемых, прокладка трубопроводов, рубка леса, организация охотхозяйств с перекрытием доступа в лес и многое другое.

Приводим рассказ наших корреспондентов, которые совершили пеший переход Карельского перешейка с запада на восток по широте Рощино – старое Приозерское шоссе.

Деревья переводят на песок

Должны сказать, что после предыдущей аналогичной прогулки в 2008 году эта территория очень сильно изменилась.

Трубопровод «Транснефти». Credit: Полина Звягинцева

Можно начать с того, что нам пришлось потратить несколько часов лишь на то, чтобы уйти из зоны линейных объектов, которых за последние годы сильно прибавилось. Так, думая спокойно пойти на запад по лесной дорожке вдоль русла реки Птичьей, вместо этого мы оказались посреди огромной свежей просеки нефтепровода «Пальцево-Приморск», построенной компанией «Транснефть». Лишний повод задуматься о плюсах и минусах статуса великой сырьевой державы. Транспортировка углеводородов стала стратегической задачей нашего государства. Под очередную «трубу» вырубаются тысячи гектар леса. Нарушается течение рек: трубу уложили под дном Птичьей! Но ведь нефть нельзя пить, ею нельзя дышать. И лес, фрагментированный на мелкие куски – это уже не лес.

Миновав нефтепровод и гигантскую развязку на трассе «Скандинавия», мы, счастливые, наконец-то ступили в срединную часть перешейка. Уже начал отступать вездесущий гул автомобилей. Однако очень скоро, в районе озера Воронцовского, мы опять услышали шум. На этот раз – впереди. И вскоре дошли до его источника. Сверились с картой – да, это карьер «Воронцовское», что между озерами Воронцовским и Любимовским. Но «карьер» – это мягко сказано. Это 300 гектаров (!) когда-то прелестного холмистого леса, а теперь – сплошных отвалов песка до горизонта во все стороны. Посреди песчаных «хребтов» работают бульдозеры и КАМАЗы, кажущиеся в масштабе марсианского пейзажа совсем маленькими. Несмотря на протесты, АО «ЛСР. Базовые» (входит в состав ПАО «Группа ЛСР») получило все необходимые согласования. Причем документация позволяет в будущем увеличить зону разработок в несколько раз! Оказалось, что в нашем законодательстве отсутствуют ограничения на максимальный размер карьеров. Теоретически, никто не мешает «срыть» под песок хоть все Рощинское лесничество. Так постепенно и происходит.

Карьер «Воронцовское» между озерами Воронцовским и Любимовским. Credit: Полина Звягинцева

Еще один мега-карьер площадью 100 га в 2016 году появился между озером Ильичевским и рекой Птичья. Еще один, аналогичный по площади, – в 2017 году около поворота со «Скандинавии» на Рощино.

Как комментирует Анастасия Филиппова из организации «Новый экологический проект», «вплоть до недавнего времени лицензии на добычу выдавались фактически явочным порядком, без учета уже выданных лицензий/действующих карьеров в том или ином районе, а также комплексной оценки экологического состояния территории. В результате, в ближайших к Петербургу районах образовались участки лесов, где концентрация выданных лицензий и площадь разрабатываемых месторождений аномально высоки».

Разумеется, именно ближайших к Петербургу – чем ближе потребитель, тем выгоднее добывать песок. Поэтому только в одном Рощинском лесничестве карьеры запроектированы в больше чем сотне лесных кварталов. Причем 35 из этих «карьерных» кварталов расположены вплотную друг к другу в Ленинском участке Рощинского лесничества. В последнее время власти региона вроде бы осознали масштаб проблемы: с мая прошлого года действует мораторий на выдачу новых лицензий. Но, во-первых, срок моратория истекает в 2020 году, а во-вторых – что делать с уже выданными лицензиями?

Схема запланированных карьеров из лесохоз. регламента. Карьеры обозначены коричневыми точками.

Самое циничное, что Воронцовский карьер расположен в границах планируемого заказника «Люблинский». Мало того, что существенная часть заказника теперь уничтожена, разработки наносят вред тому, что осталось. Стоки карьера текут в озеро Люблинское, что сказывается на чистоте воды и создает угрозу для тамошних прибрежно-водных краснокнижников – лобелии Дортмана и полушника озерного.

Есть слабое утешение: выработанная часть карьера частично уже обводнилась. Вдоль лесной дороги раскинулось новое озеро. Правда, пока на берегах не образовался почвенный слой, купаться в озере опасно: может случиться обвал. Однако отдыхающие с шашлыками поблизости уже расположились.

Охотники и лесорубы

После карьера вплоть до реки Сестры мы шли, наслаждаясь природой. Наконец-то! Хотя полузаросшие финские поля вдоль дороги намекают, что это ненадолго. Земля сельхозназначения на Карельском перешейке крайне редко используется действительно для сельхзпроизводства. Дачная застройка – гораздо рентабельнее. В верхнем течении Сестры для дач, правда, далековато, но ближе к старому Приозерскому шоссе уже в самый раз – мы в этом убедимся чуть позже.

Дорога рядом с урочищем Термолово. Credit: Полина Звягинцева

А пока, сразу после форсирования Сестры и перехода из Выборгского во Всеволожский район, мы столкнулись с другой проблемой – массовыми рубками леса. Гигантские штабели стволов встретились нам вдоль дороги в районе урочища Термолово. И конечно же, все происходило на территории планируемого регионального заказника «Термоловский». Первый заказник, не успев создать, переводят на песок, второй – на дрова. Оба бывших леса теперь выглядят из космоса огромными серыми проплешинами. Срубленные стволы, судя по их состоянию, лежат с зимы, стремительно теряя свое товарное качество.

Далее вдоль дороги мы встретим забытые штабеля с других рубок – уже совсем сгнившие. «Дорога» – сильно сказано. Обилие рубок (из космоса весь лес по левому берегу Сестры представляет собой «шахматную доску» из старых и новых делянок) превратило дороги в грязевые лужи, разбитые тяжелыми лесовозами. В связи с этим мы передвигаемся очень медленно.

ООО «Лемболовское»: «Подкормочные площадки для медведей и кабанов. Проход и проезд запрещен». Credit: Полина Звягинцева

А две отворотки с дороги, которые почему-то остались целыми, решило захватить в свое приватное пользование местное охотхозяйство. От имени ООО «Лемболовское» у поворотов висят предупреждающие аншлаги: «Подкормочные площадки для медведей и кабанов. Проход и проезд запрещен». Мягко говоря, охотхозяйство нарушает закон: препятствовать доступу граждан в лес разрешено лишь при условии оформления вольера для «полувольного разведения охотничьих ресурсов в искусственно созданной среде обитания». Но здесь ничего подобного нет. Если уж охотхозяева так беспокоятся о безопасности людей (хотя общедоступность лесов, в общем-то, предполагает риск встретиться с диким зверем), то они имеют право лишь предупредить, но уж точно не запрещать. Очевидно, что в данном случае «подкормочная площадка» переводится как «засидка», то есть место, где охотник поджидает приманенную кормом дичь. Об этом красноречиво свидетельствуют ряды комфортабельных охотничьих вышек, выстроившихся вдоль просеки на расстоянии 100 метров друг от друга. Наверху даже скамейка предусмотрена. Все для удобства отстрела. При такой частоте вышек случайно попасть под перекрестной огонь нетрудно. Но даже по этой причине охотхозяйство не имеет права выгонять людей из леса. Его задача – организовать деятельность так, чтобы не нарушить закон – ни в части доступа, ни в части безопасности. По данному факту мы направили обращение в комитет по природным ресурсам, который согласовал деятельность охотхозяйство ООО «Лемболовское». Интересно узнать, что думают чиновники по поводу самоуправства их подопечных.

Рубка и стройка, урочище Мустолово. Credit: Полина Звягинцева

Зона застройки – все глубже в лес

Наконец, лесовозные дороги заканчиваются, но с ними заканчивается и лес. Поднявшись на гору в урочище Мустолово, вместо него мы видим обширную вырубку (не менее 50 га) и ведущуюся подготовку к строительству. Работает тяжелая техника, отсыпаны площадки под участки. Мы выясняем у работника расположенной неподалеку фермы, что наверху строится коттеджный поселок. Хотя, судя по его словам (и по карте 10-летней давности), территория раньше не была сельхозугодьем – там всегда рос лес. Отправляем еще один запрос в комитет по природным ресурсам, а пока остаемся в недоумении на предмет рентабельности этого проекта. Дело в том, что до трассы здесь еще километров 10, и пять из них – ну очень плохой дороги. Если девелоперы обещают своим покупателям построить подъездные пути, то им предстоит поистине «золотое» вложение. Впрочем, столбы линии электропередач в будущий поселок уже тянут.

В бесплодный поисках дороги на Васкелово мы вскоре утыкаемся в гигантский бревенчатый забор высотой 2,5 м, которого 10 лет назад здесь не было. Очевидно, он перекрыл поворот на Васкелово. Credit: Полина Звягинцева

Дальше на запад тянутся очень живописные открытые пространства, но мы-то знаем, что в наших условиях это означает. Заросшее поле – это «сельхозка». А сельхозка – это будущая застройка. Вопрос только во времени. В бесплодный поисках дороги на Васкелово мы вскоре утыкаемся в гигантский бревенчатый забор высотой 2,5 м, которого 10 лет назад здесь не было. Очевидно, он перекрыл поворот на Васкелово. А мы, по наивности решившие, что забор скоро кончится, и мы сможем вернуться на нужное направление, в итоге отклонились слишком далеко на юг и теперь вынуждены изменить маршрут. Забор огораживает пространство примерно в 50 га вдоль Киварина ручья.

Заглянув в щели между бревен, мы убедились, что в основном внутреннее пространство не используется: это красивые холмы с редко растущими соснами. Мы заметили лишь три-четыре постройки на огромной территории и трех коров (!), за которыми ухаживали рабочие из Средней Азии (это к разговору о рабочих местах для местного населения). Больше похоже не на сельхозбизнес, а на подсобное хозяйство для нужд какого-то частного поместья. Но почему ради того, чтобы какой-то богач и его семья пили «экологически чистое молоко», огораживается такая территория? На заборе мы обнаружили плакат «Частная собственность» и телефон, который оказался ложным. Ответивший по нему мужчина заявил, что уже пять лет не имеет отношения к этому забору. Что за хозяйство за ним находится, он ответить не смог.

Сразу за забором начинается плотная застройка. Видимо, свежая: дороги отсыпаны строительным мусором (!) совсем недавно, он еще не успел прикрыться пылью. Тоже – «сельхозка». Но сельхозпроизводство замечено только за одним заборов – на ферме «Добрая». Хотя и она представляет собой базу отдыха с дополнительной опцией в виде «натурального» питания. Далее идут только дачи и бесконечные заборы… К двум нарисованным на карте маленьким озерам (в частности, Зеркальному) невозможно подойти из-за лабиринта домов поселков «Лемболовский парк», «Норд» и др. Признаться, мы не понимаем людей, купивших здесь участки: гулять здесь можно только в пределах своего забора. Улицы коттеджных поселков – закрытые, поэтому мы тратим очень много времени, чтобы выбраться, наконец, на старое Приозерское шоссе.

Вывод один: количество общедоступных природных территорий на Карельском перешейке сокращается очень быстро. И наличие лесного «резерва» в его отдаленных частях – к сожалению, миф.